Виктор Точинов - Мёртвые звезды

Стоило бы сделать такое же и для люка, ведущего в медблок. Но теперь уже смысла нет, Игорь чувствовал, что самое большее через сутки наберется сил достаточно, чтобы покинуть опостылевшую клетку. И плевать на возражения Барби; может, ей за счастье тут кого-нибудь лечить, может, воображает себя настоящим доктором…

С этими мыслями он медленно погружался в дремоту, но окончательно не уснул: вроде как услышал негромкий стук в переборку. Открыл глаза, полежал, не понимая — наяву или же в наползавшем сне прозвучал этот звук. Стук повторился.

И кто бы это мог быть? Посетителей Барби не пускала к Игорю категорически, самым простым способом: никому не сообщала код, блокирующий люк медотсека. Однако же кто-то туда вошел и теперь желает попасть в изолятор. Не Барби, та в последнее время пользуется особым условным стуком…

Игорь приблизился к люку, нажал кнопку переговорного устройства. И произнес сакраментальную фразу:

— Кто там?

Глупо делать вид, что его здесь нет. Если личность визитера не покажется стопроцентно безопасной, можно попросту не отпирать.

— Я, Константин! Отопри!

Голос действительно его, чуть искаженный динамиком. В общем, стоило ожидать, кто окажется первым посетителем… Именно Орлову должна была Барби доверить код от медблока, учитывая рассказ Игоря, поведанный не то под действием препаратов, не то травматической логореи…

— Ты один?

— Один, один, отпирай!

Игорь вынул свою «швабру», крутанул штурвальчик люка.

— Где она? — спросил Константин, едва оказался в изоляторе. Тон был резкий, неприязненный.

— Кто «она»? Барби? Тебе видней, я тут си…

— При чем тут Барби?! — перебил Орлов на полуслове, он уже почти кричал. — Камера где, которую ты попросил ее принести? Нашел кому довериться, идиот… Тут же разболтала на всю кают-компанию. Ты хоть понимаешь, что сделал?! У куколки-то мозгов не хватит, чтобы раскумекать, что к чему, но есть у нас и кое-кто поумнее… Догадываешься, кто? Или объяснить?

Судя по издевке, звучавшей в последнем вопросе, был он риторическим. Но Игорь и в самом деле не отказался бы от объяснений, поскольку ничего не понял в обвинениях Константина.

— Постой, постой… — сказал он негромко и спокойно, преднамеренно снижая накал разговора. — Давай считать, что у меня амнезия от удара по черепушке. Провал в памяти. Темное пятно. Начнем с начала и с подробностями: что за камера?

— Не хочешь по-хорошему… — неприязненно констатировал Орлов.

Его быстрое движение Игорь толком разглядеть не сумел; почувствовал резкую боль в заломленной руке, почувствовал, как его выволакивают из койки, а затем из медизолятора. Он взвыл, он заверещал подстреленным зайцем, и тут же смолк, — боль исчезла, Игорь понял, что куда-то летит, увидел быстро приближающийся белый шкаф (ультразвуковой стерилизатор, как он сам недавно выяснил при детальном осмотре), увидел в последний момент, не успевая избежать столкновения или хотя бы выставить вперед руку, прикрыть голову… Успел лишь подумать, что сейчас будет больно, — и не ошибся.

— Где камера? — не отставал Константин.

Игорь повернулся, увидел — Орлов стоит в центре операционной, почти нормально стоит, почти как на Земле — но опираясь спиной о шкаф с инструментами и держась за него одной рукой. А в другой… в другой руке Константин сжимал пистолет.

Игорь завороженно смотрел на оружие. Небольшой пистолет, и какой-то… неправильный. Похож на детскую игрушку из пластмассы, и в то же время не оставляет сомнений: настоящий, сделан, чтобы убивать… Словно дежа-вю, вспомнился кошмар с участием капитана Жмурина, очень реальный кошмар, в котором участвовало чем-то похожее оружие, — может, и сейчас всё привиделось? А он, Игорь, тихо и мирно спит в изоляторе… Он поднял руку, коснулся головы — там набухала болезненная шишка. Очень болезненная…

Не сон… Все наяву.

— Говори! Пристрелю ведь!

Пристрелит… Как только поймет, что Игорь и в самом деле не понимает, чего от него добиваются, — пристрелит. А если бы вдруг понял, если бы вдруг отдал эту не пойми какую камеру, — результат был бы тот же: пуля в голову. Теперь у Орлова пути назад нет.

— В Зою Космодемьянскую решил поиграть, — по-своему истолковал Константин раздумья Игоря. — В партизана на допросе. А если я тебя не сразу прикончу? Если по кусочку отрезать начну?

— Барби… — начал было Игорь, но Орлов не дал закончить:

— Куколка в душевой. Только что отправилась. А как долго она намывает свои прелести, всем известно. Хотя они того стоят… Ну так что, займемся ампутацией без наркоза? Или сам отдашь?

— Буду кричать…

— Кричи, — разрешил Константин равнодушно. — Надрывайся. Вчера Стас Марата лупцевал, тот орал, словно его не били, а кастрировали. Так хоть бы кто нос из каюты высунул. Ты тут сидишь и не представляешь, что у нас творится.

И тут Игоря осенило. Сверток! Сверток, который Барби оставила в изоляторе. По размерам очень похож на переносную камеру — ту самую, которой велась съемка места преступления. Но что за интрига вокруг неё закручена?

— По-моему, Барби — не совсем то, чем хочет казаться… — озвучил Игорь свою догадку. — Вернее, совсем не то. Она…

Орлов хохотнул издевательски:

— Хе-хе-хе… Она, наверное, галактическая шпионка с Бетельгейзе? В левой груди рация, в правой взрывчатка?

Затем резко посерьезнел:

— Всё, время для раздумий вышло. У тебя три секунды на ответ.

Три секунды — огромный срок. Невообразимо большой, особенно если это три последние секунды твоей жизни, и ты про это знаешь. Можно успеть очень многое. Правда, мысленно, — стометровку, как ни старайся, не пробежишь, и даже неполную разборку автомата Никонова не произведешь. Но мозг работает со скоростью, непредставимой в менее критических ситуациях…

— Ра-а-а-з!

Пистолетик поднялся в вытянутой руке, уставился крохотным черным зрачком в лицо Игоря, и уже не казался игрушечным — что за ерунда, вполне смертоносная машинка, просто не металлическая — пластик да керамика, есть такие, и стоят, по слухам, баснословно дорого, не каждому террористу по карману; попробовать дотянуться, выбить? — глупо, Орлов готов именно к этому, а все познания Игоря — трюки, что он видел в стереобоевичках, эффектные, но едва ли применимые в жизни… Так что же, стоять и ждать, когда прилетит керамическая пуля?..

— Два-а-а-а…

Он ведь выстрелит, непременно выстрелит, не блефует — лицо стало другим , отстраненным, ему, наверное, все-таки не часто приходилось убивать людей вот так, спокойно глядя им в глаза; интересно, разговаривал он с Настей, держа ее под прицелом? Или сразу нажал на спуск? Настя… А ведь что-то тут не сходится, ведь на самом…

Губы Орлова шевельнулись, чтобы произнести слово «Три!», Игорь понял, что паузы не будет, что выстрел грянет сразу, что Константин уже настроился на убийство…