Александр Зорич - На корабле полдень

– А вот и нет! Еще гадай! – Меркулов был азартен и привязчив, как дошкольник.

– Тогда… в Котел?

– Опять мимо!

– Значит… ну какие варианты… в лагерь имени Бэджада Саванэ?

По вмиг опустившимся губам Меркулова я понял, что угадал! Я не хотел его расстраивать, честно…

– Да… В лагерь, – нехотя признал он и, вновь воодушевляясь, добавил: – А двадцать четвертое – это сегодня!

Меркулов глядел на меня со значением. И тут только до меня дошло, о чем идет речь!

– Так я, что ли, обещанный «Кирасир» должен провести до этого самого лагеря?

– Ну, «Кирасир» был бы им в мирное время! Сейчас над Глаголом никакой транспортник и десяти минут не проживет – ягну свирепствуют! Прорваться могут только «Орланы» и «Громобои». Если быть точным, еще те «Горынычи», которые модификации ПР-8. Сам понимаешь почему – у них тоже новые движки, М-119. Но таких «Горынычей» у нас здесь больше нет. Всю матчасть крепостного полка ПКО мы растеряли… Поэтому полетите вы впятером, на своих «Орланах». И еще дам тебе двух своих асов, Дофинова и Млечина, на «Громобоях». Уверен, ты с ними сработаешься.

– Что значит «сработаешься»? – поторопился уточнить я. – Я же командир эскадрильи, верно?

– Верно.

– А если так, значит, это пусть они со мной «срабатываются»!

– Вечно ты гоношишься, Сашка, – сказал Меркулов со скрытым одобрением. – Ты думаешь, что Глагол знаешь. А на самом деле был ты здесь в последний раз когда? В мае? В июне?

– В июне.

– Значит, ни хрена ты про Глагол не знаешь! Тут все по-новому теперь! Аномалии новые распустились, как чайная роза… А мы тут три недели отлетали, отвоевали. Нам есть что тебе сказать! Поэтому вот что посоветует тебе Дофинов, то и делай! Во всем его слушайся! Как если бы это я лично посоветовал! Хоть он и будет твоим подчиненным, формально.

Я энергично закивал. Мол, буду делать!

– Так что, в общем, задача твоя такая… Летите к лагерю. Двое садятся. Остальные стоят в круге с превышением двести. Пробуете связаться. Кодовые таблицы даст Дофинов. Если бояре к вам выйти соизволят, севшие машины примут их на борт, в шлюзовые тамбуры. Если же не соизволят, действуйте по обстановке…

– Например? – спросил я, чтобы понять, каково в принципе поле моих потенциальных возможностей.

– Ну, например, там какие-нибудь клоны могут болтаться… Сектанты… Так порасспросите их. Они теперь снова шелковые стали, с голодухи-то… Ну а если по столовой горе будут топтаться шагающие танки чоругов, то, сам понимаешь, поделать вы все равно ничего не сможете, ноги в руки и – фьюить – на орбиту!

Я кивнул. «Фьюить» – это я умею.

После бассейна я забегал, как подсоленный заяц. (Уж и не знаю, кто этого зайца солил. Но припоминаю, что именно это выражение обожала моя сестрица Полина, ныне – жена легендарного авиакосмического конструктора Эстерсона.)

Вначале я понесся в авиатехнический дивизион, облекать общо поставленную Меркуловым задачу в конкретные литры, килограммы, пусковые блоки ракет и боеукладки снарядов.

Затем побежал на камбуз и в медчасть – мне нужны были сухпайки и медпакеты.

Конечно, им можно было позвонить по внутренней связи и тем сэкономить себе время. Но ваш Пушкин, друзья, был стреляным воробьем. Я прекрасно знал, что самая короткая дорога – знакомая, а самый быстрый вариант сделать что-то важное, как правило, не связан с телефоном. А связан он с личной явкой: «Здравствуйте, дорогие, как дела у вас тут?», «Привет, мужики, проблемка одна есть…» И тому подобное.

Уже по пути я сообразил, что не знаю тактических характеристик истребителей «Громобой», на которых полетят два меркуловских протеже. То есть получалось, что никакое серьезное планирование вылета невозможно без знакомства с этим его Дофиновым, которого я только что пообещал во всем слушаться…

Соответственно, я отправился выполнить свой предполетный долг командира.

Мой планшет послушно выдал местонахождение искомого пилота. Старший лейтенант С.М. Дофинов, 23 года, представленный мерцающей розовой точечкой, находился в… ларьке военторга.

«Ну хоть не в пивной…»

Как показала личная явка, в ларьке военторга Дофинов покупал себе носки.

Несколько секунд я прикидывал, с чего начать разговор, чтобы он сохранил хотя бы подобие непринужденности.

«Ну как носки, удобные?» Нет, глупость какая-то. «Вместо «удобные», может, спросить, про «чистые»?»

Или так: «Почем носки ноне?» Еще глупее, в духе пьяного Егора Кожемякина.

«Зачем вам носки, Дофинов, мы же сейчас на Глагол летим, вы разве не знаете?»

В общем, я подошел к пилоту, который оказался чернявым дылдой с татарскими бровями-полумесяцами (марсианин?). Взглянул ему в глаза, протянул руку для рукопожатия и сказал:

– Здравствуйте. Я – Пушкин. Комкрыла Меркулов приказал нам с вами отправляться на Глагол.

– Он сказал мне уже, – как-то не по-военному вальяжно бросил Дофинов.

Мы перешли в одну из операционных комнат, где имелось все необходимое для планирования боевых вылетов.

Дофинов ловко извлек из угловатых клонских ящиков голограмму Глагола, а заодно все разведданные по ягну с чоругами и, орудуя лазерной указкой, прочертил наш маршрут.

Он показался мне до неприличия простым: едва заметно искривленная дуговая траектория, начавшись на стартовых катапультах «Эрвана Махерзада», с размаху врезалась в поверхность Глагола, километров за триста от лагеря имени Бэджада Саванэ. После чего извивной змейкой убегала к конечной точке назначения.

Выглядело все это так, как будто, по гениальному замыслу Дофинова, мы должны были сперва вдребезги разбиться о планету, а потом пойти к лагерю пешком.

– Вы, должно быть, шутите? – нахмурился я. – Где и как, по-вашему, мы сбросим скорость и неужели вы в самом деле предлагаете пройти весь космический участок маршрута без обманных маневров?

Дофинов даже хрюкнул от удовольствия – видимо, был готов к такой реакции.

– К сожалению, в космосе барражи чоругских планетолетов за счет применения сверхманевренных беспилотных дископтеров обладают перед нами качественным превосходством в маневре. Грубо говоря, как мы ни фигуряй в диапазоне между третьей и первой космической скоростями, они почти наверняка нас перехватят. Числом мы их тоже не задавим – потому что числа у нас нет… Наша единственная надежда – скорость! Мы пойдем к Глаголу с интерстелларной скоростью. Всю ее придется погасить в атмосфере. А хвостик в три-четыре километра в секунду сожрет «трешка»…

– «Трешка»? – мои брови вопросительно взметнулись вверх.

– «Трешка», да. Так называется одна из новообразованных аномалий Глагола. Открылась, как говорят, в конце июля. Большая, пять километров в поперечнике. Официально называется грас – гравимагнитный стационар. Вредная ужасно… Радиация, – Дофинов зачем-то потер предплечья ладонями, как будто от радиации люди зябнут. – Но самое удивительное, что после каждого захода в гравимагнитный стационар в костях и тканях человеческого организма прибавляется столько изотопа углерод-четырнадцать, сколько за три года обычной жизни. Притом не важно, попадаешь ты в «трешку» на десять минут или на десять часов.