Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)

Сма наклонила голову, и машина набросила цветы ей на шею, наподобие ожерелья. Затем женщина встала, и они вместе направились к замку.

Верхняя часть донжона была закрыта для публики: здесь из башни торчали антенные мачты и два медленно вращающихся радара. Когда туристы скрылись за изгибом галереи, Сма и машина остановились перед толстой металлической дверью двумя этажами ниже запретного пространства. Автономник с помощью электромагнитного эффектора отключил сигнализацию и открыл электронные замки, потом завел поле в механический замок, пошевелил язычки и распахнул дверь. Сма проскользнула внутрь. Машина вплыла следом, после чего закрыла и заперла дверь. Они поднялись на широкую крышу, загроможденную стойками антенн, оказавшись под бирюзовым небом. Крохотная ракета-разведчик, которую автономник выслал вперед, вернулась и втянулась в него.

– Когда он появится? – спросила Сма, прислушиваясь к свисту теплого ветра в антенных усах.

– Он уже здесь, – сказал Скаффен-Амтискав, показывая прямо перед собой.

Сма посмотрела туда и смогла разглядеть округлые очертания гладкого четырехместного модуля, расположившегося поблизости. Тот весьма искусно создавал иллюзию собственной прозрачности.

Сма несколько мгновений оглядывала лес мачт и растяжек; ветер трепал ее волосы. Она направилась к модулю, и на секунду у нее закружилась голова от мысли, что там ничего нет; но это моментально прошло. В боковине модуля распахнулась дверь. Сма увидела внутренности машины, которые показались ей частью иного мира; в каком-то смысле, подумала она, это и есть иной мир.

Она проследовала внутрь, автономник – за ней.

– Добро пожаловать на борт, госпожа Сма, – сказал модуль.

– Привет.

Дверь закрылась. Модуль наклонился, как готовящийся к прыжку хищник, и подождал, когда стайка птиц освободит пространство в сотне метров над ним, а потом исчез, взметнувшись вверх. Если бы какой-нибудь остроглазый наблюдатель смотрел снизу – и не моргнул в этот момент, – он мог бы увидеть колонну дрожащего воздуха, которая устремилась в небо от вершины донжона, но при этом ничего не услышал бы. Даже преодолевая звуковой барьер, модуль производил шума не больше, чем птица, вытесняя непосредственно перед собой тонкие слои воздуха, устремляясь в создаваемый вакуум, выбрасывая газы в невероятно узкое пространство, что оставалось позади. Даже падающее перо поколебало бы воздух сильнее.

Стоя внутри модуля, Сма наблюдала на главном экране, как стремительно уменьшаются постройки внизу; концентрические круги стен замка переместились с краев экрана в центр и исчезли, словно обращенные во времени волны. Замок превратился в точку между городом и проливом. Потом исчез и сам город, и ракурс стал изменяться – модуль делал поворот, направляясь на рандеву с дозорным кораблем «Ксенофоб».

Сма села, не отрывая взгляда от экрана, тщетно пытаясь отыскать долину на окраине города, где находились плотина и старая электростанция. Смотрел туда и автономник, одновременно посылая сведения на ожидающий корабль. «Ксенофоб» в ответ подтвердил, что вещи Сма перемещены из багажника машины в каюту, отведенную ей на корабле.

Скаффен-Амтискав наблюдал за Сма, смотревшей – как ему показалось, с печалью – на пейзаж, который затягивался дымкой. Он размышлял над тем, в какой момент лучше всего преподнести ей все прочие дурные новости.

Ведь, невзирая на все их удивительные устройства, человек по имени Чераденин Закалве как-то сумел (невероятно; единственный случай, насколько знал автономник… да как, поглоти его хаос, комок плоти может перехитрить и уничтожить ножевую ракету ?) оторваться от наблюдения, установленного за ним после его ухода в отставку.

А значит, прежде чем что-то предпринимать, ему и Сма надо найти этого типа. Если удастся.

Из-за корпуса радара появился некто и прошел по крыше донжона под гудящими антеннами. Некто спустился по винтовой лестнице, убедился, что внизу, за металлической дверью, никого нет, и открыл ее.

Минуту спустя некто, как две капли воды похожий на Дизиэт Сма, присоединился к группе туристов: гид объяснял им, как развитие артиллерии, летательных аппаратов тяжелее воздуха и ракет сделало ненужными древние крепости.

Они делили жилище с парадной каретой Мифоборца, беспорядочной армией статуй и разнообразными сундуками, чемоданами, шкафами, набитыми сокровищами десятка великих родов.

Астил Тремерест Кейвер взял из шифоньера короткий плащ, закрыл дверку и принялся с восторгом разглядывать себя в зеркало. Да, плащ сидел на нем прекрасно, просто прекрасно. Он расправил его, крутанулся, извлек из чехла церемониальное ружье, потом обошел большую парадную карету. Приговаривая «пиф-паф», он направлял ружье по очереди на каждое из окон, задернутых черными шторами; тень его победно танцевала на стенах и холодных серых изваяниях. Наконец он вернулся к камину, сунул ружье в чехол и с властным видом брякнулся на замысловатый резной невысокий стул из лучшего красного дерева.

Стул тут же сломался, и он повалился на плиточный пол. Зачехленное ружье рядом с ним выстрелило, послав пулю в угол между полом и изогнутой стеной позади него.

– Черт, черт, черт! – воскликнул он, рассматривая свои штаны и плащ: штаны были обожжены, а в плаще зияла дыра.

Двери парадной кареты распахнулись. Оттуда выскочил человек и, врезавшись в письменный стол, разнес его в щепки. Через мгновение человек замер, сжавшись – бешено, но по-военному умело – так, чтобы стать минимальной по размерам целью. Свое ужасающе большое и уродливое плазменное ружье он направил прямо в лицо заместителю статс-вице-регента Астилу Тремересту Кейверу Восьмому.

– Эй-эй! Закалве! – услышал Кейвер свой голос и набросил себе на голову плащ.

(«Черт!»)

Когда Кейвер стянул плащ с головы – чувствуя, что делает это со всем достоинством, какое только может выказать, – наемник уже поднимался над обломками столика, бегло оглядывая комнату и выключая плазменное оружие.

Кейвер, естественно, тут же почувствовал ненавистное сходство между его положением и своим – и быстро поднялся на ноги.

– Эй, Закалве, приношу свои извинения. Я тебя разбудил?

Человек нахмурился, посмотрел на остатки стола, захлопнул дверь парадной кареты и сказал:

– Нет. Просто приснился дурной сон.

– А-а, ну хорошо, – сказал Кейвер, касаясь богато украшенного приклада своего ружья и сетуя про себя, что в присутствии Закалве (совершенно несправедливо, черт его дери!) ощущает свою второсортность.

Он подошел к камину и сел – теперь уже осторожно – на нелепый фарфоровый трон сбоку от очага. Затем Кейвер стал смотреть, как наемник устраивается у камина, кладет плазменное ружье на пол перед собой и потягивается.