Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

До них было пять шагов, не больше.

– Они нам нужны, – прошептал Егор одними губами. Наклонился, подобрал отколовшийся кусок бордюра, взвесил в ладони. Лена кивнула. Высвободила пальцы из Витькиной ладошки, осторожно, не сводя глаз с замерших серых, вытащила из джинсов ремень, свернула петлей.

Они подошли к пришельцам – так близко, что можно было разглядеть трещинки на сизой коже. Переглянулись.

Камень опустился на лысую голову серого – и тот беззвучно осел на асфальт. Лена набросила ремень на шею второго и дернула свободный конец на себя, затягивая петлю. Инопланетянин вскинул было тонкие руки, но захрипел от боли и замер, опустив голову.

Что, так просто?

Отец отшвырнул камень, измазанный в чем-то белесом. Неожиданно ловким движением подхватил обмякшего серого с земли и перебросил, как овцу, через плечо.

– Идем, – обернулся он ко второму. А тот и не пытался убежать. Покорно побрел за Леной, как собачка на поводке.

В подсобке гастронома было душно и тесно. И воняло. Не так, конечно, как в торговом зале, где все, что не успели вынести, догнивало в бесполезных холодильниках – но все же.

Серый, привязанный к стулу, равнодушно смотрел на них. Его товарищ валялся в углу на груде тряпья и полиэтилена. По-хорошему, надо было бы связать обоих, но от каждого прикосновения к ноздреватой коже к горлу Лены подкатывала тошнота.

Егор поднес к лицу серого карточку. Ткнул пальцем в картинку.

– Нам нужно это. Лекарство. Ясно?

Молчание. Ну а чего ждать от этих тварей? Что он сейчас возьмет и заговорит по-русски?

– Лекарство. Médecine. Cure, – повторил Егор. – Ты должен пойти и принести нам его. Чтобы с твоим другом не случилось ничего плохого.

Серый посмотрел на товарища. Полупрозрачные веки на секунду заволокли глаза.

– Ты ведь меня понимаешь, – отец разминал кулаки. – Раз у тебя хватило мозгов, чтобы долететь сюда, то должно хватить и на это. Ты приносишь нам лекарство. Или я его убью.

Егор пнул сероватое тельце. Вроде и несильно – но пришелец зашевелился и тоненько, по-щенячьи, заскулил.

– Так понятнее?

Серый помотал головой. Чуть сощурился.

– О как, – Егор облизнул губы. – Ладно…

Удар. Еще удар. Серый выл, но даже не пытался защититься.

– Лекарство, – отец отбросил со лба прилипшие волосы. – Или мне продолжать?

Ремень лопнул. Пряжка сверкнула в воздухе и ударила Егора по лицу.

Освободившийся серый вскочил на ноги. Замер, чуть покачиваясь.

– Ну что, ублюдок? – заорал отец, держась за рассеченную щеку. – Что? Ну, ударь меня, раз такой смелый!

Кулак с чавканьем воткнулся в серую кожу. В горле пришельца что-то заклекотало, голова откинулась назад.

– Пап, не надо! – крикнул Витька. – Он же не может ответить! Не бей его!

Серый выл – тоненько, на одной ноте. Разорванная кожа сочилась белесой слизью.

Егор улыбнулся – широко и радостно. И наотмашь ударил дрожащего пришельца.

Второй вскочил и, нелепо наклонив голову, бросился наперерез отцу. Замер, будто наткнувшись на невидимую стену, и забился в судорогах. Длинные пальцы скребли по полу, оставляя мутные разводы.

– А, так вы у нас хорошие мальчики, и вам нельзя драться?

Лена не выдержала. Схватила за руку плачущего Витьку и поволокла его в зал, туда, где гнилое мясо и полчища мух, но все равно легче дышать, чем в подсобке. Посадила Витьку на колени, зажала ему ладонями уши.

Серый что-то кричал. Кажется, по-русски.

Отец смеялся.

Потом стало тихо.

Егор вышел, на ходу прикуривая сигарету. Уселся на пол рядом с Леной. Втянул едкий дым. Руки по локоть были в белой слизи.

– Зачем? – прошептала Лена.

– А они нас жалеют? – спокойно спросил Егор. – Мы для них – забавные зверушки, вроде того. А зверушки кусаются.

– Они же даже сдачи дать не могли! – яростно всхлипнул Витька. – Это – подло!

Отец повернулся к нему. Лена словно в первый раз увидела, какие у него глаза – холодные, льдистые.

– Это – жизнь, – грязный палец стряхнул пепел. – Идем… пацифисты.

Эта квартира была похожа на предыдущую. Скорее всего, там были обои другого цвета, может быть – больше комнат, но разве это было важно?

Она была такой же пустой. Брошенной. Неживой.

Как и все в этом несчастном городке.

Витька уснул не сразу. Даже во сне он продолжал всхлипывать.

Лена сидела в кресле и бездумно нажимала кнопки на пульте от телевизора. Экран оставался черным. Но так было спокойнее.

Цифра «6» – полустершаяся, почти незаметная в темноте. Напротив – единица, криво подрисованная замазкой.

Лене было шесть лет, когда родители развелись. Витьке – год.

RW. Кнопка обратной перемотки.

– Ма-ам, папа скоро придет?

– Не знаю. Иди спать.

Вот ведь странная. Когда он дома, она плачет. Когда его нет – плачет еще больше.

Заскрежетал ключ в замке. Мама побледнела.

– Елена, быстро в кровать!

FW. Несколько месяцев вперед.

…Лена сидела, завернувшись в одеяло, и слушала, как ругаются за стенкой родители. Точнее, ругалась мама – папа был в отличном настроении.

– Светик, мне ведь тоже нужно отдыхать. Ну, съездил я на дачу, такой вот я злодей. Что ты опять напридумывала? Я люблю ребят. И тебя.

– Любишь? – закричала мама – так, что захныкал проснувшийся Витька. – Любишь? Они опять придут и будут спрашивать, где ты был. И что я им скажу?

Лена знала, о ком это она. О хмурых дядьках в милицейской форме, которые заходили на прошлой неделе. Они долго беседовали с мамой, и мама улыбалась им, и голос у нее был какой-то ненастоящий. Потом один из милиционеров отвел Лену в сторонку и спросил, был ли папа дома на выходных. Конечно, Лена ответила, как надо было – мама ведь научила ее, что нужно говорить.

Утром он ушел на работу, а мама снова плакала – над газетой с фотографией девушки на первой полосе. В кухне пахло валерьянкой.

Через неделю они переехали в другой город. Втроем.

Еще раз FW. Нажать – и держать, чтобы разошлась свежая царапина на пальце, чтобы вернуться в настоящее, а еще лучше – сразу попасть в будущее, чтобы все уже закончилось, так или иначе, но только закончилось…

– Кто ты? – прошептала Лена, глядя на тонкие пальчики Витьки, вцепившиеся в жилистое запястье отца.

Ночью прошел дождь. Витьке стало хуже – все утро его рвало, поднялась температура. Лена гладила брата по мокрым от пота волосам и думала – а может, отец прав, и серые все заслужили?

Чуть свет Егор ушел. Вернулся с инвалидной коляской для ослабевшего Витьки – и нет, Лена не хотела знать, где и как он ее раздобыл. Во-первых, это было неважно, а во-вторых – она его боялась. Боялась Егора – не того бестолкового мямлю, который трусил даже сходить в магазин, чтобы вернуть деньги за просроченное молоко («Доча, там же будут ругаться!»), а того, другого , из-за которого плакала мама, который вчера забил серых до смерти – просто потому, что мог.