Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

Мужчина лежит на боку. С четвертой попытки перевернув его на спину, женщина-кукла делает последний рывок и, навалившись сверху, накрывает его губы своим залитым кровью ртом. Несколько судорожных подрагиваний, и все кончено.

Все кончено?

Нет.

Все только начинается.

Глаза мужчины неожиданно распахиваются. Он делает прерывистый свистящий вздох, точно вынырнувший с невозможной глубины пловец. Медленно поднимает руку и осторожно прикасается кончиками пальцев к волосам соскользнувшей ему на грудь головы мертвой женщины. Потом, на ощупь отыскав плечо подруги, он переворачивает ее тело, устраивая на сгибе собственной руки, и со странной бережностью опускает на асфальт рядом с собой. Приподнявшись на локте, несколько секунд смотрит в широко раскрытые стекленеющие глаза. И тоже целует – нежно, так невыразимо нежно. После чего снова вытягивается навзничь и принимается ждать помощи.

Дождь только что закончился. Сквозь открытое настежь окно в комнату проникал аромат мокрой листвы раскидистых лип. Чудесный, свежий, будоражащий и удивительно сладкий. Навязчиво примешивающийся к нему запах коричной сдобы из кафе неподалеку казался мне столь же неуместным, как дешевые благовония из Чайна-тауна посреди цветущего сада. Эти французы вечно что-то едят…

– Nous pouvons parler français, si vous le souhaitez, mademoiselle Robert, [2] Можем говорить по-французски, если желаете, мадемуазель Робер ( фр .). – слегка раздраженно предложил я.

– Вы очень любезны, но в этом нет необходимости. – Ее английский был безупречен. – К тому же вы – гость. И, пожалуйста, зовите меня просто Николь.

– Как угодно. Значит, вы хотели побеседовать о супруге Джорджа Герберта, одиннадцатого графа Пембрук, леди Екатерине, в девичестве – графини Воронцовой?

– В том числе. Хотя истинная цель, из-за которой я так настойчиво добивалась встречи с вами, иная. Я хочу предложить вам носить мой костюм.

Что и говорить, ее слова ошеломили меня. Застали врасплох. А уж я-то испытал в жизни всякое. И в этой, и в трех предыдущих.

– Носить. Ваш. Костюм, – повторил я с нейтральной интонацией, зато делая паузу после каждого слова и при этом неотрывно глядя на молодую француженку. Пытаясь осознать только что услышанное.

Не получалось.

До сего дня мы не встречались с Николь ни разу, даже случайно. Нас не связывали ни дружба, ни родство, ни общие знакомые, ни положение. Мы жили в разных странах, занимались разным делом, принадлежали к разным классам и были не только разного пола, но и возраста – Николь вполне годилась мне во внучки. Да что говорить, до недавнего времени я даже не подозревал о ее существовании. Но все же три дня назад она позвонила, каким-то чудом раздобыв мой личный номер. Потом за считаные минуты сумела заинтересовать меня настолько, что я сам не заметил, как согласился на встречу тет-а-тет в ее доме на правом берегу Сены. И вот теперь сидит напротив, демонстрируя великолепное самообладание. Не эталонная красавица, но очень мила: крепкое, спортивное и в то же время женственное тело, модная короткая стрижка золотистых, слегка вьющихся волос, приятное, располагающее к себе лицо с пытливыми серыми глазами. И эти глаза глядят на меня с такой надеждой! Полагаю, именно так онкобольной смотрит на врача, пришедшего в палату с последними результатами обследования.

Только вот какая штука – если я не ослышался, молодая и привлекательная женщина по имени Николь Робер жить не хотела.

Скрипнув колесами инвалидной коляски, я подкатил к сервировочному столику и плеснул в хрустальный «тумблер» из графина. Поднеся бокал к губам, вдохнул знакомый аромат хорошо выдержанного бурбона, на миг зажмурившись от удовольствия. Пригубил, покатав напиток на языке. Глотнул. Покосился на раскрытую коробку моих любимых сигар «Партагас», гильотинку и турбозажигалку.

– Вы совсем не богаты, и все же без возражений оплатили мне перелет из Нью-Йорка в сьюте и спецавто с личным водителем. Разузнали о моих вкусах и привычках. Одного этого вполне достаточно, чтобы произвести на меня впечатление. Даже если бы вы не сказали того, что сказали.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь деликатным пофыркиванием кофемашины. Николь выдерживала мой прямой взгляд больше минуты. Очень неплохой результат.

Отдавая ей должное, я отвел глаза первым, чтобы освежить себе виски.

– Мистер Ди Амато! Я хочу поговорить с вами о том, о чем не говорила до сих пор ни с одним человеком. Нет ни записей, ни каких-либо других носителей информации, собранной мною. К тому же вы богаты и могущественны, а я… впрочем, вы ведь просмотрели то досье, которое я вам переслала?

Я процитировал по памяти:

– «Николь Робер. Двадцать четыре года. Гражданство – Франция. Не замужем. Круглая сирота. Близких родственников нет. Великолепное здоровье. Отсутствие каких-либо хронических или наследственных заболеваний, равно как и вредных привычек. Изучала антропологию в Беркли, [3] Калифорнийский университет. до недавнего времени – сотрудник парижского института судебно-медицинской экспертизы. Увлекается альпинизмом. Рейтинг ФИДЕ – тысяча девятьсот». [4] ФИДЕ (от фр . FIDE – Fédération Internationale des Échecs) – Международная шахматная федерация. Рейтинг 1900 соответствует первому разряду. Я ничего не упустил?

– Группа крови – первая. Отрицательная.

Окончание фразы было произнесено с явным нажимом. Любой человек, услышь он сейчас интонации Николь, наверняка пожал бы плечами.

Любой, но только не я.

Кивком подтвердив, что уточнение оценено по достоинству, я сделал новый глоток. После чего поставил бокал на столик и сцепил пальцы в замок, с трудом сдерживая нервную дрожь. Кровь бурлила в моих жилах, наполняя все тело восхитительным и, как я думал, надежно забытым чувством.

Ни разу за последние три десятилетия я не чувствовал себя настолько живым!

– Итак, вы думаете, – я интонационно выделил «думаете», – что вам известно нечто… особенное? Что ж, я весь внимание.

Ей оказалось известно весьма многое. Точнее, почти обо всем она лишь догадывалась, не имея доказательств. И все же, слушая Николь, я только головой качал. Интересно, куда смотрят «Моррисы», как мы иронично называем нашу вездесущую службу собственной безопасности в честь знаменитого сетевого вируса? [5] Имеется в виду т. н. «червь Морриса», названный по имени его разработчика Роберта Морриса. Ведь задайся эта девочка целью испортить жизнь таким, как я, у нее были бы некоторые шансы на успех. Разумеется, я не подтверждал и не опровергал услышанное, хотя несколько раз мне очень хотелось поправить мадемуазель Робер.

Например, она считала, что мой теперешний костюм – третий. Конечно, даже будь она права, я все равно оставался легендой для всех на этой планете. Особенно если учесть, что впервые я испытал священный восторг доминанта почти пять тысяч лет назад. Но даже для Николь со всей ее дерзостью невозможно было представить, что ее собеседник старше египетских пирамид. Кем же тогда была для меня эта безумная в своей отваге девушка? Муравьем, ползущим у подножия Джомолунгмы? Крилем в верхнем слое Тихого океана?