Роман Злотников - Пришельцы. Земля завоеванная (сборник)

Первым делом я включил синтезатор и, путаясь в клавишах, торопливо набрал код. Индикаторная панель мигнула и вывела сообщение: «Курсант Федор Голиков, запись изменена. С приветом, Лунный заяц».

Наверное, это означало, что в базе меня провели вместо брата. Я вздохнул с облегчением.

По расписанию обед был назначен на два часа дня, у меня оставалась уйма времени, чтобы подготовиться.

Стейк из мяса косатки. Раз. Акроме из морской рыбы. Два. Андалузское гаспаччо с печенью трески. Три. Тюрбо с карамелизированной бриошью и желе из чернил каракатицы на десерт. Пожалуй, хватит на первый раз.

Я сверился со списком офицеров: пятеро старожилов из ООН и двое новичков из Бутово, отправил им меню и приступил к синтезу косатки.

Моим кулинарным занятиям вскоре помешали. Двое бутовских офицеров – одного я, кажется, встречал в нашем доме, оба навеселе, завалились на кухню.

– Малой, я не ем рыбу, – заявил один из них. – У меня аллергия. Придумай что-нибудь другое.

– Готов служить. Что желают господа офицеры?

– Фуа-гра с трюфелями, – не совсем уверенно заявил первый.

– А мне бутылку водки и картоху с котлетой и солеными огурцами. Реально, пацан?

Я принял заказ на еду, а за водкой послал в медотсек: мой допотопный синтезатор це-два-аш-пять-о-аш воспринимал как отравляющее вещество, перечень С кватра.

Обед прошел нормально. Ужин тоже. Я престал переживать и поздно вечером, домыв кастрюли и сковородку, засел за синтезатор.

Одна из комбинаций клавиш открыла мне картинку на панели. Я увидел коридор с рядом комнат. Коридор постепенно смещался.

Другая комбинация показала приемный тамбур. Похоже, эта система подключалась к визорам обзорных дронов. Я нащупал закономерность и стал сканировать все дроны подряд.

Пятый набор показал мне боевой купол над полигоном. Теперь я знал: он черный, глянцевый, и в нем отражаются звезды. Еще мне показалось, что вокруг купола валяется какое-то тряпье и мусор, но я не придал этому значение.

Ночь я провел в комнате с тремя товарищами. Храпели все.

Утром (суфле из трески, пирожки с вязигой, а для бутовцев – гречневая каша с говядиной и теплый салат с сыром и беконом) господа офицеры пребывали в восторженно-задиристом настроении. Накануне весь рядовой состав прошел копипаст, а ровно в десять часов начиналась битва.

– Сделай на обед бифштекс с кровью, – сказал мне бутовский офицер. – Мы порвем занзибарцев, и я буду чертовски голоден!

Я кивнул и отправился на кухню.

Столовая опустела. Я закрыл дверь на замок и присел к синтезатору.

Камера номер один показала опустевшие коридоры.

Камера номер два показала последних солдат, протискивающихся в боевой купол.

Я переключился на внешний дрон. Купол, освещенный солнцем, был хорошо виден со всех сторон. Я не знал, насколько высоко висит дрон, но, судя по окрестным деталям, размер купола составлял не более километра в диаметре.

Интересно, как на такой территории вести войну? Не в рукопашную же будут там биться? А оружие? В самом деле, я не видел, чтобы солдатам раздали автоматы или винтовки. Наверное, под куполом уже расставлены боевые установки.

По коридорам базы пронесся сигнал тревоги. Я невольно вздрогнул. Десять часов. Началось.

И в этот момент купол начал раскрываться. Все произошло так внезапно, что я сразу не понял, что это за щель посередине и почему оттуда летят какие-то ошметки и тряпье.

Как – открываться? Почему? Вокруг вакуум, безвоздушное пространство.

«Все погибли», – прозвучало в моем мозгу.

Дрон спустился ниже и безжалостно предъявил картину всеобщей гибели. На сухой каменистой плоскости лежали, метались, бились еще живые люди, вперемешку, белые и черные, видимо, занзибарцы. Я думал, что в космосе умирают мгновенно, но это не так. Смерть от вакуума длится секунд пятнадцать-двадцать и совсем не эстетична. У кого-то легкие выплеснуло наружу. Кто-то скрюченными пальцами пытался разорвать ворот рубашки. Многие были еще живы, кто бился в судорогах, иных рвало кровью. К бутовскому офицеру дрон приблизился непозволительно близко, я видел его глаза, безумные, яростные. У второго офицера внезапно распухли руки, как бревна, лопалась кожа, но он был еще в сознании!

Я замер у экрана.

Вот о чем предупреждал меня Вечно Толстый. Вот от чего уберегал.

Здесь не воюют. Здесь убивают мучительно, подло. Всех.

Гады.

Я синтезировал себе коктейль из валерьянки, пустырника, мяты и ландыша. Убрал запах. Руки предательски дрожали, когда я доставал кювету с напитком. Выпил залпом. Полегчало.

Боже, какой я идиот!

Потом я вытащил картридж, запихал в допотопную микроволновку и включил пуск. Тридцать секунд достаточно, чтобы стереть все на хрен.

Выключил свет, обесточил приборы, вышел.

Не спал всю ночь, хоть никто не храпел. Некому было.

Два дня прошло, как в тумане, а на третий в столовую как ни в чем не бывало пришли бутовские офицеры. Я немного воспрянул духом и понес им заказанный до войны бифштекс с кровью.

– Эт-то что? – спросил тот, у кого была аллергия на рыбу.

– Как давеча заказывали, говяжий бифштекс. Прожарка с кровью-с.

– Фу, мерзость какая. Мне бы что-нибудь такое… раки, селедочку… О! Сома можешь?

– Постараюсь.

– А мне миноги и семгу на пару.

– Хорошо, господа офицеры. Несу.

Я машинально набирал на панели синтезатора коды заказанных блюд. В голове было пусто.

Когда я все-таки засыпал, мне снились сны. Я плыл в океане, теплом, домашнем. Рядом плыла прекрасная дельфиниха, и я ощущал волну нежности, исходившей от нее. Иногда мы приплывали в стаю, иногда отбивались от врагов. Мне казалось, что меня зовут – и не могут достучаться, довериться, добиться, чтобы я услышал. А я каждый раз пугался и старался уплыть. Или проснуться.

Ну не мог я их воспринимать после того, что увидел на полигоне!

В последний день я сготовил суп из акульих плавников и сделал строганину из муксуна. Для этого мне пришлось заморозить синтезированную тушку в криогенной камере в медотсеке. Получилось классно, самого порадовало. А после обеда в кухню заглянул седоусый полковник.

– А ты, парень, не прост, – сказал он, не спеша прохаживаясь по кухне. Сердце мое замерло. – Угодил старику. Я послал тебе приглашение в кокон. Посмотришь. Если устроит, милости прошу.

Он повернулся и вышел.

Приглашение? Куда?

Ну вот, забыл закрыть сетку, и мотыльки летят на огонь. Фирюза давно забралась на колени и ластит мои ноги, громко урча. Тишина и покой на всей Африканде, и совершенно не хочется вспоминать далекие глупые времена. Но я обещал Маркизе – ах, простите, Анжелике. Стряхиваю Фирюзу с колен, подвигаюсь к древнему ноутбуку и пишу дальше.

Когда мы всей толпой проходили через портал к лифтам, мне показалось, что за подъемником мелькнуло лицо брата. Я пригляделся, но никого не увидел. Наверное, померещилось, тем более что увидел я некую физиономию, обернутую в фиброгласовый платок: в таком ходят амфибии с жабрами. Но ведь брат не делал себе операции?