Орсон Скотт Кард - Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

Что ж, не всякий офицер заканчивал Боевую школу. Не у всех мышление солдата записано в подкорку. Этот тип явно бóльшую часть своей службы провел за письменным столом.

Приказ шепотом передали по цепочке. Ни в кого не стрелять, но взять на прицел одного противника, когда будет дана команда встать.

Голос китайского офицера стал ближе.

– Может, они нас не заметят, – шепнул сосед Амбула.

– Время заставит их нас заметить, – ответил Амбул тоже шепотом.

Этот солдат был официантом в шикарном ресторане Джакарты, пока не вступил в армию добровольцем после китайского вторжения в Индокитай. Как большинство этих людей, он никогда не был под огнем.

«Как и я, кстати, – подумал Амбул. – Если не считать сражений в Боевом зале».

Но это следовало учитывать. Кровь там, конечно, не лилась, но напряжение, невыносимое напряжение боя – было. Адреналин, храбрость, страшное разочарование, когда в тебя попадали и костюм застывал, выключая тебя из битвы. Ощущение поражения, когда ты подводил друга, которого тебе полагалось защищать. Чувство триумфа, когда ты знал, что не промахнешься.

«Я здесь уже был. Только прятался не за насыпью, а за трехметровым кубом, ожидая приказа броситься вперед, стреляя по всем оказавшимся перед тобой противникам».

Сосед подтолкнул его локтем. Как все прочие, Амбул послушался сигнала и стал смотреть на командира в ожидании команды «встать».

Резервисты со своим командиром вытянулись в цепочку вдоль насыпи, шедшей перпендикулярно той, где спрятались индонезийские солдаты. Никто из резервистов не навел оружия.

Китайский офицер оборвал свою ругань на полуслове. Он замолчал и обернулся, с глупым видом уставившись на цепь из сорока солдат, которые все целились в него.

Командир индонезийцев вышел вперед и выстрелил ему в голову.

Резервисты тут же побросали оружие и сдались.

В каждом индонезийском подразделении был хотя бы один человек, говорящий по-китайски, а обычно больше. Этнические китайцы в Индонезии рвались проявить патриотизм, и лучший из переводчиков очень умело переводил приказы командира. Пленных брать, конечно, было невозможно. Но убивать этих людей не хотелось.

Поэтому им велели снять всю одежду и отнести в грузовик, в котором они приехали. Пока они раздевались, индонезийцам был передан приказ: не смеяться, пленных не дразнить. Обращаться почтительно, с уважением.

Амбул понял мудрость этого приказа. Конечно, его целью было заставить китайцев выглядеть смешно. Но смеяться над ними будут китайцы, а не индонезийцы. Когда их спросят, они ответят, что от индонезийцев видели только уважение. Пиар-кампания началась.

Через полчаса Амбул и еще шестнадцать человек мчались в город на трофейном китайском грузовике, а один голый и перепуганный старик-резервист показывал дорогу. Перед расположением небольшой воинской части притормозили и его из грузовика вытолкнули.

Дело было быстрым и бескровным. Индонезийцы въехали прямо в городок и разоружили всех под дулами автоматов. Китайских солдат голышом согнали в помещение без телефона, и там они остались в полной тишине, пока шестнадцать индонезийцев реквизировали еще два грузовика, чистое белье и носки и пару китайских военных раций.

Все оставшиеся боеприпасы и взрывчатку сложили посреди двора, вокруг поставили оставшиеся грузовики, а в середину кучи заложили пластитовую шашку с фитилем на пять минут.

Китайский переводчик подбежал к дверям помещения, куда согнали пленных, и крикнул, что у них пять минут на эвакуацию, а потом все взорвется, и они должны предупредить жителей, чтобы те уходили.

Потом он отпер дверь и побежал к ожидающему грузовику.

Через четыре минуты после выезда над поселком вспыхнул фейерверк. Будто война там шла – летели пули, слышались взрывы, повис султан дыма.

Амбул представил себе, как голые солдаты бегают от двери к двери, полоша людей. Дай бог, чтобы никто не помер со смеху, вместо того чтобы их послушаться.

Амбул оказался рядом с водителем одного из захваченных грузовиков. Он знал, что этими машинами долго пользоваться не придется, слишком легко их засечь, но можно уехать отсюда подальше и дать солдатам малость отдохнуть после марш-броска.

Конечно, была вероятность застать свою группу побитой и напороться на крупный контингент настоящих китайских солдат, ожидающих в засаде, чтобы разнести их в куски.

Что ж, чему быть, того не миновать. Сидя в грузовике, Амбул все равно никак повлиять на исход не мог – разве что не спать и не давать уснуть водителю.

Солдаты набились в грузовики. Тех, кому удалось поспать, посадили за руль, остальных – в кузов, где можно было попробовать вздремнуть, насколько это возможно на ухабистой дороге.

Амбул выяснил, что, если сильно постараться, можно заснуть, сидя на жесткой скамье грузовика без пружин. Только каждый раз не слишком надолго.

Проснувшись в очередной раз, Амбул увидел, что грузовик едет по хорошей дороге с покрытием. Засыпая, он еще подумал: с ума, что ли, сошел наш командир, гонять по такому шоссе? Но мысль эта не помешала ему снова заснуть.

После трехчасовой езды машины остановились. Все были вымотаны, но надо было еще многое сделать до того, как можно будет по-настоящему поесть и как следует поспать. Остановились возле какого-то моста. Командир велел всем выйти, потом машины спихнули с дороги.

Амбул подумал, что это глупо. Надо было поставить машины аккуратно, и не рядом, чтобы их не могли распознать с воздуха.

Но скорость была важнее скрытности; кроме того, китайской авиации хватало другой работы. Вряд ли они смогут высвободить достаточно самолетов для наблюдений.

Пока сержанты распределяли среди людей трофейный груз, командир проанализировал сведения, полученные по захваченным рациям. Противник продолжал считать их парашютистами и полагал, что они идут к какому-нибудь важному военному объекту или к точке сбора.

– Они не знают, кто мы и что делаем, и ищут нас не там, – сказал командир. – Это ненадолго, но в этом причина, почему нас не разнесли в клочья, пока мы ехали. Кроме того, они считают, что нас не меньше тысячи.

Отряд хорошо продвинулся вглубь страны за эти часы на дороге. Рельеф стал холмистым, и, хотя любой пригодный клочок земли в Китае обрабатывался тысячелетиями, здесь встречалась нетронутая глушь. Очевидно, отряд достаточно ушел за день от дороги, и можно было поспать перед тем, как отправляться дальше.

Но конечно, передвигаться отряд будет в основном по ночам, а отсыпаться днем.

Если переживет ночь. Если переживет еще день.

Сгибаясь под тяжестью увеличившегося груза, отряд свернул с дороги в лес и пошел вдоль ручья. На запад. Вверх по течению. Вглубь страны.