Питтакус Лор - Восстание Девятого

Она с трудом встает на ноги, держась за обе стены, и собирается с силами, чтобы встретить любого, кто зайдет в дверь. Судя по страху в ее глазах, ничего хорошего открывшаяся дверь не сулит. Я остаюсь невидимой достаточно долго, чтобы втащить в камеру лежащего без сознания солдата. Если я оставлю его снаружи, другие им заинтересуются, а мне не нужна компания. Я заталкиваю его в угол, надеясь, что он вне поля зрения камер, если они тут есть.

– Сара? – тихо говорю я.

Она разворачивается на мой голос, но при этом явно не понимает, что происходит.

– Кто это? Где вы?

– Это Шестая, – шепчу я.

Она задыхается от удивления.

– Шестая? Где ты? Где Джон? – спрашивает она дрожащим голосом.

Я все еще говорю шепотом, не зная, одни ли мы.

– Я невидима. Просто сядь как сидела и притворись, что меня здесь нет. Опусти голову, чтобы мы могли поговорить. Готова поспорить, что тут есть камера.

Сара опять забивается в угол, подтягивая колени к груди. Она опускает голову, волосы падают вперед и полностью закрывают лицо. Я подхожу ближе и сажусь рядом с ней на пол.

– Где Джон? – шепчет она.

– Где Джон? – я не могу скрыть злость. – Сейчас можешь забыть о Джоне, Сара. Да ты и сама знаешь, где он. Ведь ты его сдала, верно? Из-за тебя он попал в тюрьму. Потом я его оттуда вытащила. Я хочу знать, как ты здесь оказалась?

– Они меня сюда привезли, – произносит она дрожащим голосом.

– Кто тебя сюда привез?

Плечи Сары дрожат, она тихо плачет, уткнувшись лицом в колени.

– ФБР. Они все время спрашивают меня, где Джон, а я говорю, что не знаю. Скажи мне, где он. Я должна им ответить, иначе они убьют всех моих знакомых!

Она в отчаянии.

Не могу сказать, что я ей сочувствую.

– Так и бывает, когда меняешь стороны, Сара. Ты знала, как Джон к тебе относился, ты знала, что он тебе доверял. И ты воспользовалась этим, чтобы помочь этим людям, а теперь они используют тебя. А теперь быстро говори, что ты рассказала им о Джоне.

– Я не знаю, о чем ты, – говорит Сара и начинает всхлипывать еще сильнее. Ничего не могу с собой поделать, мне тяжело смотреть на нее в таком виде. Что они с ней сделали? Ее длинные волосы падают на лицо и на руки, и она кажется такой маленькой и юной. Я чувствую, как мой гнев тает, и кладу руку ей на спину.

Она задерживает дыхание при моем прикосновении и поворачивается на мой голос. Я вижу ее голубые глаза: они красные, с проступившей сеткой сосудов. Чтобы придать ей сил сделать то, что мы должны сделать, я на мгновение становлюсь видимой, показываю ей могадорскую пушку у меня в руках, и снова исчезаю.

Сара слегка улыбается и снова утыкается лицом в колени. Она вздыхает, делает глубокий вдох и уже более твердым голосом говорит.

– Приятно тебя видеть. Ты знаешь, где мы?

– Думаю, мы в Нью-Мексико на подземной базе. Сколько уже ты здесь?

– Понятия не имею, – говорит она, вытирая упавшую на ногу слезу. Я подхожу к двери и прислушиваюсь.

– Я не понимаю, Сара. Почему ты сдала Джона? Он любит тебя. Я думала, он и тебе небезразличен.

Она вздрагивает как от пощечины. Голос у нее дрожит, но она смотрит мне прямо в глаза, когда говорит:

– Шестая, я действительно не понимаю, о чем ты.

Мне приходится закрыть глаза и несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы не злиться снова.

– Я говорю о той ночи, когда он пошел признаться тебе в своей вечной любви. Помнишь? В два часа ночи твой телефон завибрировал, и спустя пару минут приехала полиция. Вот о чем я говорю. Ты разбила Джону сердце, когда сдала его, – она начинает поднимать голову, чтобы ответить, но я жестом напоминаю ей, что этого не стоит делать. Она снова утыкается лицом в колени и безо всякого выражения произносит:

– Я не это пыталась сделать. У меня не было выбора. Пожалуйста. Где Джон? Мне нужно с ним поговорить.

– Я бы тоже хотела с ним поговорить. Со всеми ними! Но сначала нам надо отсюда выбраться, – взволнованно говорю я.

Она отвечает сломленным голосом:

– Отсюда нет выхода. Если ты не хочешь сражаться с тысячей могадорцев.

– Что? – я возвращаюсь к ней. О чем она? Это объект правительства США, а не могадорская база. – Ты их видела? Могов? Они здесь?

Глаза Сары стекленеют. Она больше не похожа на ту девушку, которую я встретила в Парадайзе – человеческую девушку, в которую Джон влюбился и ради которой был готов на все. Я не хочу даже думать о том, что ФБР и могадорцы с ней сделали.

– Да. Я вижу их каждый день.

Я чувствую себя так, будто меня ударили поддых. Одно дело что-то подозревать, другое – получить этому подтверждение.

– Ну, теперь здесь есть я, – заявляю я, пытаясь придать кому-нибудь из нас уверенности. – Я обещаю, что надеру задницу первому же могадорцу, какого встречу.

Сара тихо смеется, уткнувшись лицом в колени. Ее плечи слегка расслабляются впервые с того момента, как я сюда зашла.

– Звучит замечательно, Шестая, но пожалуйста, скажи мне, где Джон. С ним все в порядке? Я смогу его увидеть?

Я знаю, что она переживает из-за Четвертого, но эти расспросы начинают меня раздражать.

– Честно говоря, я давно его не видела, Сара. Мы разделились. Они с Сэмом и Берни Косаром отправились за Ларцом, а я поехала в Испанию, искать еще одного из нас. Мы должны были встретиться через три дня, но не похоже, чтобы это было возможно.

– Где? Где вы должны были встретиться? Я должна знать. Я не могу жить, не зная, где он.

– В данный момент не имеет никакого значения, где мы собирались встретиться. Потому что меня там не будет – взрываюсь я. – Нам надо подумать о том, как выбраться отсюда.

Сара вздрагивает от гнева в моем голосе.

Она пробует снова:

– Где остальные? Где Пятый? – спрашивает Сара.

Я не обращаю на нее внимания – она явно меня не слушает. Потом я иду обратно к двери и снова прижимаюсь к ней ухом. Я слышу шаги – явно больше одного человека. У меня есть два варианта: заманить их в камеру или расправиться с ними там, где они сейчас. В любом случае мне нужно избавиться от них, сделать Сару невидимой и понять, куда идти, чтобы выбраться отсюда.

Сара встает:

– А Седьмой, Восьмой и Девятый? Где они? Они вместе?

Если она не замолчит, то добьется того, что нас поймают, или еще хуже. Я шиплю:

– Сара! Хватит! Замолчи!

Я прижимаю ухо к двери и тут же понимаю: что-то не так. Судя по всему, коридор набит людьми. Мы в ловушке. Я разворачиваюсь, чтобы сообщить об этом Саре, но у нее как будто припадок. Я замираю на месте, видя, как по ее телу проходит судорога и она падает на пол камеры!

– Сара! – я становлюсь видимой, подбегаю к ней и пытаюсь поддержать ее, чтобы она не ударилась головой о бетон. Ей подсыпали наркотики? Ее тело начинает дрожать так, что превращается в неразличимое пятно. Я могу только беспомощно наблюдать, как вокруг нее появляется белый контур. Прежде чем я успеваю его коснуться, контур становится черным. Я пытаюсь остановить судороги телекинезом, но тут же чувствую, будто мой мозг поджаривают, будто через него проходит огромное количество темной энергии. Я чувствую, что падаю на спину, сжав руками пульсирующую от боли голову, изо всех сил зажмурив глаза. Когда я снова их открываю, то не могу поверить в то, что вижу. Сара Харт становится выше, ее кожа темнеет, наконец она достигает двух с лишним метров. Ее светлые волосы чернеют и превращаются в армейскую стрижку. Лицо становится лицом чудовищного демона. На толстой шее появляется багровый шрам. Он медленно растет, пока не пересекает все горло. Прекратив расти, шрам начинает светиться.