Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

Ему не хотелось отпускать ее; держа руку на ее плече, он прижал девушку к себе, думая о том, что сказал о ней своим товарищам по бараку.

— Давай вернемся вместе,— сказал он,— в Чикен-Покс. Там мы сможем законно пожениться.

Она недоверчиво посмотрела на него и рассмеялась.

— Это означает «нет»? — безжизненным голосом спросил он.

— Что это такое,— спросила она,— этот Чикен-Покс? А, понимаю, это кодовое название вашего барака. Извини, Барни, я не хотела тебя обидеть. Однако ответ, естественно, будет «нет».

Она отодвинулась от него и открыла внешнюю дверь, которая вела во входной тамбур барака. Внезапно она положила фонарь и подошла к нему, протянув руки.

— Полюби меня,— сказала она.

— Не здесь. Слишком близко от входа,— испугался Барни.

— Где хочешь. Забери меня куда хочешь,— говорила она, обнимая его за шею.— Прямо сейчас. Не теряй времени.

Он не стал терять времени.

Взяв ее на руки, он отнес ее подальше от барака.

— О боже,— сказала она, когда он положил ее на песок; потом она тихо застонала, может быть, от холода — ведь теперь их тела не были защищены комбинезонами.

«Один из законов термодинамики,— думал он.— Теплообмен, молекулы, которые переходят от меня к ней и обратно, как это называется... энтропия?»

— Ох,— сказала она в темноте.

— Больно?

— Нет. Извини. Пожалуйста.

Холод сковывал его спину, казалось, его излучало черное небо. Барни, как мог, старался не замечать его, но постоянно думал об одеяле, о толстом шерстяном одеяле... странно — думать об этом в такой момент. Он мечтал о мягком, теплом одеяле — вместо холодного, разреженного воздуха, из-за которого он тяжело дышал, как будто уже кончал.

— Ты что... умираешь? — спросила Энн.

— Мне просто тяжело дышать. Воздух.

— Бедный, бедный... О боже! Я забыла, как тебя зовут.

— Очень приятно, черт побери.

— Барни!

Он крепко прижал ее к себе.

— Нет! Не останавливайся!

Она напряглась. Зубы ее стучали.

— Я и не собирался,— сказал он.

— О-о-ох!

Он рассмеялся.

— Прошу тебя, не смейся надо мной.

— Это не со зла.

Наступила долгая тишина.

— Уф, — наконец сказала Энн.

Она вскочила, как будто под действием некоей силы. У него возникла ассоциация с нервной системой лягушки, возбуждаемой электрическими импульсами. Жертва обстоятельств, не пытающаяся сопротивляться. Его высокая, бледная, обнаженная собственность. Вполне реальная. Давно к этому готовая.

— Все в порядке?

— Да,— сказала она.— Да, Барни. Вне всякого сомнения. Да!

Позже, когда он одиноко брел в свой барак, он подумал: «Может быть, я делаю то, что должен был делать Элдрич. Я ломаю ее, деморализую... как будто ее уже нет. Как будто всех нас уже нет».

Что-то преградило ему путь.

Барни остановился, нащупывая в кармане оружие, которое ему выдали: кроме грозного шакала-телепата здесь можно было — особенно ночью — встретить и других ядовитых и прожорливых тварей. Он осторожно включил фонарь, ожидая увидеть нечто жуткое и многоногое, наверняка со студенистым телом. Вместо этого он увидел стоящий корабль, маленький, легкий и быстрый. Дюзы все еще дымились, значит, корабль сел недавно и, видимо, садился с выключенными двигателями, поскольку никакого шума Барни не слышал.

Изнутри выбрался человек, включил фонарь, заметил Барни Майерсона и, откашлявшись, сказал:

— Меня зовут Аллен Фейн. Я везде вас ищу. Лео хочет поддерживать с вами связь через меня. Я буду передавать вам зашифрованную информацию во время моих передач, вот вам кодовая книжка,— Он протянул Барни небольшой томик.— Вы знаете, кто я?

— Рекламный агент,— ответил Барни. Ночная встреча посреди марсианской пустыни с человеком со спутника «Наборов П. П.» казалась ему нереальной.— Спасибо,— сказал он, беря книгу.— И что мне делать — записывать, что вы будете говорить, а потом расшифровывать где-нибудь в углу?

— У вас будет в комнате собственный телевизор, нам удалось это устроить на том основании, что, как новичок на Марсе, вы нуждаетесь...

— Ладно,— кивнул Барни.

— Значит, у вас уже есть девушка,— сказал Фейн.— Прошу извинить, что воспользовался инфракрасным освещением...

— Не извиняю.

— Вы убедитесь, что в таких делах на Марсе трудно сохран ить тайну. Это как бы маленький городок, и все колонисты жаждут новостей, особенно скандальных. Я это знаю... в этом заключается моя работа, постоянно передавать... естественно, о многом я не могу говорить. Кто эта девушка?

— Не знаю,— саркастически сказал Барни.— Было темно, я не разглядел.

Он начал обходить корабль, намереваясь уйти.

— Подождите. Вы должны знать еще кое-что. В этом районе уже работает торговец чуинг-зет, и, по нашим расчетам, завтра утром он может появиться в вашем бараке. Будьте к этому готовы. Позаботьтесь о том, чтобы купить товар в присутствии свидетелей; они должны видеть, как вы совершаете сделку, а также засвидетельствовать, что вы приняли именно этот наркотик. Вы поняли? — спросил Фейн и добавил: — И попробуйте вытянуть из торговца, чтобы он гарантировал вам безвредность препарата, естественно на словах. Постарайтесь, чтобы он навязал вам свою продукцию, ни о чем не просите. Хорошо?

— А что я с этого буду иметь? — спросил Барни.

— Не понял?

— Лео не потрудился объяснить...

— Я скажу вам что,— тихо произнес Фейн.— Мы заберем вас с Марса. Это и будет нашей платой.

Помолчав, Барни сказал:

— В самом деле?

— Естественно, это будет сделано нелегально. Только ООН может законным образом вернуть вас на Землю, а этого не будет. Мы просто однажды ночью заберем вас и отвезем в «Домик Винни-Пуха».

— И мне придется остаться там навсегда.

— Пока хирурги Лео не изменят вашу внешность, отпечатки пальцев, энцефалограмму и прочие индивидуальные черты; тогда вы снова объявитесь, вероятно, в своей бывшей фирме «Наборы П. П.». Насколько я знаю, вы были их человеком в Нью-Йорке. Года через два, два с половиной вы снова будете там. Так что не теряйте надежды.

— А может быть, мне этого не хочется,— сказал Барни.

— Что? Наверняка хочется. Каждый колонист желает...

— Я подумаю,— сказал Барни,— и дам вам знать. Однако, может быть, мне захочется чего-нибудь другого.

Он думал об Энн. Вернуться на Землю и снова карабкаться в гору, может быть, даже вместе с Рони Фьюгейт... в глубине сознания он чувствовал, что эта перспектива вовсе не столь привлекательна, как этого можно было бы ожидать. Марс, а также близость с Энн Хоуторн изменили его еще в большей степени. Он думал о том, что оказало на него большее влияние.

«И то и другое,— подумал он.— А кроме того, меня, собственно, не призывали, я явился добровольно. И я никогда не должен об этом забывать».

— Мне известны некоторые обстоятельства, Майерсон,— сказал Фейн.— Вы сделали это, чтобы искупить вину.