Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански

Он поманил его рукой, и Барни вышел в коридор. Дверь за его спиной закрылась. У Элдрича был мрачный вид, он уже не улыбался, а когда он заговорил, его голос уже не был мягким.

— Майерсон, вы плохо распоряжаетесь своим временем. Вы ничего не делаете, просто повторяете прошлое. Зачем же мне продавать вам чуинг-зет? Вы извращенец; я еще никогда ни с чем подобным не встречался. Я даю вам еще десять минут, а потом отправлю вас обратно в Чикен-Покс, на прежнее место. Так что решайте, чего вы, черт побери, хотите и понимаете ли вы вообще что-нибудь.

— Что такое чуинг-зет, черт побери? — спросил Барни.

Палмер Элдрич поднял искусственную руку и толкнул его со страшной силой. Барни начал падать.

— Эй,— слабо сказал он, пытаясь сопротивляться страшному давлению,— Что...

Внезапно он оказался лежащим на спине. В голове у него шумело и звенело, он с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Постепенно приходя в себя, он обнаружил, что на нем пижама, но чужая — у него никогда такой не было. Неужели он оказался в чужой квартире и на нем чужая пижама? Какого-то мужчины...

Он в панике посмотрел на кровать. Рядом в постели...

Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, спала незнакомая девушка. Из ее рта доносилось легкое дыхание, волосы ее были белыми, как хлопок.

— Я опаздываю,— сказал он.

Голос его был хриплым и почти неузнаваемым.

— Нет-нет,— пробормотала девушка, не открывая глаз.— Не волнуйся. Мы доедем отсюда до работы за...— она зевнула и открыла глаза,— пятнадцать минут.

Она улыбнулась Барни, его замешательство ее развеселило.

— Ты всегда это говоришь, каждое утро. Иди приготовь кофе. Я хочу выпить кофе.

— Ну конечно,— сказал он и выбрался из постели.

— Братец Кролик,— шутливо сказала девушка.— Ты такой испуганный. Ты боишься за меня, за свою работу... и постоянно торопишься.

— Боже мой,— сказал он.— Я отказался от всего.

— От всего?

— От Эмили.

Он посмотрел на девушку, Рони... или как ее там?.. и на ее спальню.

— А теперь у меня ничего нет,— сказал он.

— Ну и прекрасно,— саркастически сказала Рони.— Может быть, теперь я скажу тебе что-нибудь приятное, чтобы и ты почувствовал себя хорошо.

— И я сделал это именно сейчас,— сказал Барни,— а не год или два назад. Незадолго до того, как пришел Палмер Элдрич.

— Как Палмер Элдрич мог куда-то «прийти»? Он лежит на больничной койке где-то возле Юпитера или Сатурна, ООН отправила Элдрича туда, когда его вытащили из-под обломков его корабля.— Она говорила с презрением, но в голосе ее чувствовалось любопытство.

— Палмер Элдрич только что явился ко мне,— упрямо сказал Барни.

«Я должен вернуться к Эмили»,— подумал он.

Барни выскользнул из постели, наклонился и, подняв свои вещи, пошатываясь, пошел в ванную. Он запер за собой дверь, после чего поспешно побрился и оделся. Выходя из ванной, он сказал девушке, которая все еще лежала в постели:

— Я должен идти. Не сердись на меня, я должен это сделать.

Чуть позже, не позавтракав, он спустился вниз и встал под термозащитным козырьком, оглядываясь в поисках такси.

Такси — красивая, сверкающая новая модель — почти молниеносно доставило его к дому Эмили; он машинально заплатил, вошел внутрь и через несколько секунд уже ехал наверх. Ему казалось, что время остановилось, что все замерло, ожидая его; он был единственны м движущимся объектом в мире неподвижных предметов.

Он остановился у ее дверей и позвонил.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина.

— Да?

Мужчина был темноволосый, достаточно представительный, у него были густые брови и старательно причесанные, слегка вьющиеся волосы, в руке он держал утреннюю газету. В глубине квартиры Барни заметил стол с неубранной после завтрака посудой.

— Вы... вы Ричард Хнатг,— сказал Барни.

— Да,— ответил тот, внимательно разглядывая Майерсона.— Мы знакомы?

Появилась Эмили, одетая в серый свитер и запятнанные джинсы.

— Боже мой. Эго Барни,— сказала она Хнатгу.— Мой бывший муж. Заходи.

Она широко открыла дверь, и Барни вошел внутрь. Эмили явно была рада его визиту.

— Очень приятно познакомиться,— безразличным тоном сказал Хнатт.

Он протянул было руку, но внезапно передумал.

— Кофе?

— Спасибо,— ответил Барни, усаживаясь на свободный стул.— Послушай,— сказал он Эмили, он не мог ждать, он должен был сказать это сейчас, даже в присутствии Хнатга,— я совершил ошибку, разведясь с тобой. Я хотел бы снова на тебе жениться. На прежних условиях.

Эмили довольно улыбнулась, так же как и когда-то, и, не ответив, пошла за чашкой и блюдцем для него. Его интересовало, ответит ли она вообще; ей было бы легче просто ответить улыбкой, поскольку она от природы была ленива.

«Боже мой»,— подумал он и уставился в пустоту.

Хнатт сел напротив него и сказал:

— Мы муж и жена. Вы, может быть, думали, что мы просто живем вместе?

Лицо его помрачнело, но он, казалось, сохранял самообладание.

— Муж и жена могут развестись,— сказал Барни не Хнатту, но Эмили.— Выйдешь за меня замуж?

Он встал и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к ней, она повернулась и спокойно подала ему чашку и блюдце.

— О нет,— сказала она, продолжая улыбаться и сочувственно глядя на него.

Она понимала его чувства, понимала, что это был не просто порыв с его стороны. Однако ответ оставался отрицательным, и он знал, что таким он останется всегда, не потому, что она так решила,— для нее просто не существовало действительности, к которой он принадлежал.

«Когда-то я вычеркнул ее,— думал он,— вычеркнул из жизни, прекрасно зная, что делаю; и вот результат, а теперь я, как говорится, вижу, что хлеб, брошенный в воду, возвращается вместе с этой водой, чтобы меня задушить; пропитанный водой хлеб, который застрянет у меня в горле, не давая возможности ни проглотить его, ни выплюнуть. Это именно то, чего я заслужил,— сказал он сам себе.— Это я создал эту ситуацию».

Вернувшись к столу, он снова сел на стул, тупо глядя на ее руки, пока она наливала ему кофе в чашку.

«Когда-то они принадлежали моей жене,— думал он.— И я от них отказался. Мания самоуничтожения, я желал собственной смерти. Эго единственное удовлетворительное объяснение. Неужели я был так глуп? Нет, глупость не объясняет столь чудовищного, столь...»

— Как дела, Барни? — спросила Эмили.

— О, превосходно, черт побери.— Голос его дрожал.

— Я слышала, ты живешь с очень симпатичной рыженькой малышкой,— сказала Эмили. Она села на свое место и снова принялась за еду.

— Это уже в прошлом,— сказал Барни.— Все забыто.

— Тогда с кем? — как бы между прочим спросила она.

«Она разговаривает со мной, как будто я ее старый приятель или сосед по дому,— подумал Барни,— Чудовищно! Как она могла. .. как она могла считать меня кем-то чужим? Этого не может быть. Она притворяется, пытается что-то скрыть».