Сергей Лукьяненко - Джамп (сборник)

– У тебя течет кровь, – сообщил счетчик.

Аптечки в корабле геометров не было. Или я просто не знал, где ее искать. Обвязав шею носовым платком, я положился на то, что кровотечение все-таки поверхностное. Куалькуа, верный своему принципу невмешательства по мелочам, не потрудился закрыть рану.

– Что ты будешь делать теперь?

В кабине было тесно. Слишком тесно для трех человек и рептилоида. Станция «Гамма» висела в десятке километров от нас, уже неподвижная, в боевом состоянии. Но стрельба пока не началась.

– Ты стал преступником перед своей планетой. Зачем?

– Думаешь, я не прав? – спросил я рептилоида.

– Не важно мое мнение. Что теперь собираешься делать ты?

– Поговорить с дедом.

– Хорошо, – согласился счетчик. Секундная пауза – пока он уступал место деду. – Дубина!

– Спасибо, дед.

– Не за что! Дубина! Уходи отсюда, не виси в прицелах!

– Думаешь, попытаются уничтожить?

– Вопрос времени! Командуй!

Дед был не просто рассержен – разъярен:

– Совершать глупости – не преступно. А вот не доводить их до конца – преступление!

– Надо что-то делать с ними…

Я указал на неподвижные тела Данилова и Маши. Рептилоид оскалился:

– Что? Что теперь делать? Или мы снова вместе, или выбрасывай их в вакуум! Иного не дано!

Закрыв глаза, я потянулся к разуму корабля. Не было времени вести разговор. Я просто передал ему свое желание.

Ядро.

На самом деле я не рассчитывал, что это окажется так просто. Геометры бежали оттуда, и все полеты к центру Галактики могли быть под запретом. Я настраивался на долгий спор, на словесную эквилибристику, уверения в необходимости такого полета для Родины. Возможно – на вмешательство Карела и взлом компьютера.

Не может же корабль так просто согласиться!

Выполняю.

Экраны померкли, сохранив лишь бледное желтое свечение. Исчезла Земля, исчезли звезды, исчез космос. К горлу на секунду подкатила тошнота.

И все.

– Что происходит? – спросил дед. Нервозность, которую не мог передать речевой аппарат рептилоида, угадывалась в резкости вопроса.

– Кажется, мы уже в пути, – растерянно ответил я.

– И никаких приятных ощущений? Жалко… – Похоже, дед шутил. И не иначе как от волнения. – Петр, ты уверен? Куда мы летим – к Ядру или к геометрам?

Время полета – двенадцать часов шестьдесят три минуты.

Я прикинул время.

– Похоже – что к Ядру, деда.

Рептилоид закряхтел, заворочался. Потом сказал:

– Слишком просто… как-то слишком просто. Я не люблю, когда все начинается слишком удачно.

Я мог бы сказать, что плен, побег и разгром единственной российской боевой станции – вовсе не гладкое начало. Только не до пререканий было сейчас.

Совсем не до пререканий.

– Дед, надо что-то делать… с ними.

Рептилоид медленно перевел взгляд на обмякшие тела гэбистов.

– Решай это сам, Петя. Решайте это вместе с Карелом.

Секунда – и взгляд счетчика изменился.

– Они слышат нас, Карел? – спросил я.

– Да. Я блокировал только двигательную функцию.

– Освободи их.

Счетчик выдержал паузу – не размышляя, конечно, а лишь демонстрируя мне свои раздумья.

– Ты уверен, Петр?

– Да.

Чешуйчатая лапа небрежно скользнула по руке Данилова, шлепнула Машу по щеке. И люди зашевелились.

Я молча смотрел, как недавние друзья и еще более недавние враги обретают власть над своими телами.

Данилов широко зевнул – будто человек, пробуждающийся от мирного и сладкого сна. Видимо, спазм сводил мышцы. Лицо исказилось в болезненной гримасе.

– Сволочь ты, Петя…

Я молчал.

– Сволочь и дурак…

Данилов помог Маше присесть. Нелепо, чудовищно нелепо и неправильно было то, что четыре человека, один из которых даже не имел больше человеческого тела, готовы сейчас сцепиться насмерть в утлой скорлупке чужого корабля.

– Не с меня все началось, – сказал я. Понимая, что не стоит перед ними оправдываться, не стоит хотя бы потому, что я не чувствую никакой вины за собой.

– Ты все сломал… – тихо сказала Маша. – Все!

Я молча дотронулся до забинтованного горла. Платок уже промок насквозь.

Рептилоид сидел между нами – демонстративно вялый, равнодушный. И все же он был единственным барьером.

– Что ты хочешь сделать? – опять заговорил Данилов.

– Я уже объяснял, – устало ответил я.

– Что ты хочешь сделать с нами?

– У меня нет выбора.

– Понятно. – На лице Данилова отразилось презрение.

– Вам придется идти со мной. До конца.

– Ты хоть понимаешь – куда идешь?

– Нет, – легко согласился я. – И никто не знает. В этом-то и вся соль, как ни странно.

Повисло молчание. Ни единого звука в тесной кабинке, ни малейшего ощущения полета. Четыре маленьких куска пустоты – в великой пустоте.

– Ты совершаешь ошибку, – сказал Данилов.

Но это я уже слышал. И отвечать не стал.

– Петр. – Маша неловко повернулась, отстранила Данилова. – У тебя течет кровь…

– Знаю.

– Давай… перевяжу.

Вот это было совсем нелепо. Я едва не рассмеялся ей в лицо. Но Маша ждала с тем невозмутимым спокойствием, которое мне в общем-то сразу в ней не понравилось.

Наверное, ничего дурного она не замышляла.

И то, что четверть часа назад руки ее сжимали пульт, команда с которого оторвала бы мою голову начисто, тоже ничего не меняло. Сейчас она и впрямь была готова оказывать первую помощь.

– Перевяжи, – согласился я.

Счетчик разинул пасть, собираясь что-то сказать, но то ли передумал, то ли не нашел аргументов.

Маша достала из кармана комбинезона медпакет. Перебралась через кресло, молча развязала пропитанный кровью платок.

– Довольно серьезно… – мрачно заметила она. – Тут хорошо бы врачу глянуть.

– Не возвращаться же из-за такой мелочи? – в тон ей ответил я.

Маша хмыкнула и разорвала медпакет. Приложила к ране влажную подушечку, стала приматывать бинтом.

– Кровотечение сейчас остановится. Как ты это сделал?

– Куалькуа, – помедлив, сообщил я.

– Все-таки куалькуа. – Маша кивнула. – Алари говорили, что эта тварь никак не будет себя проявлять после твоего возвращения. Как ты с ним поладил?

Существо внутри меня издало что-то… если мысленный сигнал можно сравнить со звуком, то это было хихиканьем.

– Они любопытны, Маша. Куалькуа вступили в заговор и помогли мне лишь с одной целью… блин!

– Извини, я буду аккуратнее. – Маша застегнула застежку на бинте так туго, словно все же собиралась меня удавить. С легким удивлением я почувствовал, что от ее волос пахнет духами. Резковатый, совсем не подходящий ей цветочный запах – и все же…

– Они хотели посмотреть на мир геометров.

– Может быть, они смотрят на него до сих пор? – жестко спросил Данилов.

– Может быть, – согласился я. – Честно говоря, я не вижу беды в этом.