Сергей Доброхлеб - Наша служба

– Ты как тут оказался? – спросил у пилота старшина, абсолютно не обращая внимания на вытянувшегося в струнку Прокофьева. – Вроде ж следаком на Мирле служил, а сейчас вот шоферишь.

– Понизили, – вздохнул Пирожок.

– Облажался?

– Можно и так сказать. У них там все на этикете помешаны. А ситуация вот какая приключилась: вышли мы на след убийцы. Ворвались в дом, начали обыск. Я – на кухню, а он там и прятался. Здоровый, надо заметить, оказался, зараза. Налетел на меня, ствол выбил, душить начал. Я думал, хана мне, а тут под руку нож попался. Ну, я его и пырнул…

Семёныч понимающе кивнул.

– Значит, за превышение полномочий…

– Не-а. Мне бы за то, что убийцу обезвредил, ещё и благодарность выписали, но нож, которым я его ударил, оказался для рыбы…

Пилот на миг замолчал, видимо, тяжело было вспоминать.

– В общем, на суде прокурор обвинил меня в вопиющем непочтении к их законам этикета. Ибо где ж это видано, чтоб ножом для рыбы резали мясо? Это у них статья похуже убийства или государственной измены. Чуть ли не вышка светит. Да полковник наш вступился. Так что сняли лычки и перевели на развозку… – Пилот махнул рукой. – Да что я! Тебя-то в эту клоаку за какие прегрешения?

– Повысили! – с гордостью ответил старшина.

– Повысили?

– Ага. Обезвредил опасного террориста.

Антон с уважением поглядел на Семёныча. Вот ведь сюрприз! А он-то думал, что этот толстячок в гавайке ни на что и не способен.

– Ух ты! Ну-ка рассказывай, – потребовал пилот.

Семёныч хитро сощурился.

– Тебе какую версию? Ту, которую я начальству докладывал, со стрельбой и погонями, или как по правде было?

– Конечно, как было!

– Ну, значца, дело было так: служил я в секторе КТ 13. На редкость паскудное местечко. Пояс метеоритов, частые солнечные бури, постоянные перебои со связью. Чёрных дыр в округе столько, вроде кто-то из дробовика шмальнул! Зато спокойно. Почти никто не летает. Вдобавок ко всему этому счастью там возникла ещё одна чёрная дыра. Точнёхонько на трассе. Я должен был всех, кто двигался по этому маршруту, в объезд посылать. Ну, знач, семафорю всем, разворачиваю. И тут несётся новёхонький «Крайслер». Я останавливаю, рассказываю водиле, что так, мол, и так, дорога закрыта, давай в объезд. А он как раскрыл пасть: «Да ты знаешь, кто я! Да ты знаешь, куда я? Да ты знаешь, что я с тобой?» Короче, довёл он меня. Ну, я, недолго думая, и пропустил его на закрытую дорогу. Весёленькое зрелище было. Я сфоткал, покажу как-нибудь. Так вот, оказалось, что это был террорист. Вёз пару килотонн взрывчатки на ближайшую планету, там должен был какой-то конгресс состояться. Вот и получается, что я всех спас.

Пилот Пирожок захохотал, а Прокофьеву было не до смеха. Это как так можно! Человека – и в чёрную дыру! И с этим недоразумением Антону служить?

– Ты, как всегда, в своём репертуаре, – отсмеявшись, заметил Пирожок.

– Стараюсь! – жизнерадостно ответил Семёныч.

Наконец-то старшина обратил внимание на Антона и долгим критическим взглядом на него посмотрел.

– А длинноногих голубоглазых блондинок не было?

– Ну, уж извини. – Пилот развёл руками. – Знакомься. Сержант Антон Прокофьев. Твой стажёр и напарник.

Пирожок повернулся к Антону и указал на старшину.

– Старшина Беляев. Твой наставник и напарник на ближайшие три месяца.

– Это что, шутка? – вырвалось у Прокофьева прежде, чем мозг успел подать сигнал челюстям закрыться и прикусить язык. К счастью, старшина не обратил внимания на такое вопиющее нарушение субординации.

– Да, он шутит. Ну какой я Беляев? Называй меня просто Семёнычем.

– Кстати, Семёныч, – заявил пилот. – Рыков просил тебе в очередной раз передать, что, если и этот стажёр после общения с тобой откажется от службы в ГАИ, – ты пойдёшь в отставку следом.

Старшина посмурнел.

– Ну вот. Рыков, как всегда, испортил всё веселье. Я разве виноват, что он мне вечно присылает каких-то психически не уравновешенных, физически недоразвитых и эмоционально нестабильных курсантов?

Прокофьев решил не воспринимать эту фразу на свой счёт. В конце концов, они со старшиной ещё даже словом перекинуться не успели. Не может же он всех под одну гребёнку! Или может?

Старшина повернулся к Антону.

– Пьёшь? – спросил Семёныч.

– Никак нет, товарищ старшина!

Семёныч тяжело вздохнул и поглядел на сержанта, как глядят на нечто, казалось бы, полезное, но не в этом месте и не в это время. Вроде перфоратора в магазине женского нижнего белья.

– Значит, сегодня отдыхай. – Старшина повернулся к пилоту и подмигнул. – И мы отдохнём. Ты ж не спешишь? Айда за мной.

Старшина с пилотом шли по коридору станции, весело болтая, а Прокофьев тащился следом с сумкой за плечами и старательно не замечал перегоревших лампочек под потолком, вони плавящейся изоляции, облезшей краски. План эвакуации, изображающий коридоры военного линкора, а не поста ГАИ, наверняка закрывал какую-нибудь дыру.

– Слушай, Семёныч, объясни, что там случилось с твоим предыдущим напарником? Мирмидоном? – спросил старшину пилот. – Как он в больницу попал? А то слухи самые разные ходят.

Прокофьев навострил уши. Как говорил их инструктор по выживанию в непредвиденных ситуациях: собирая информацию об аварии, не спрашивайте, как погибли пассажиры, спрашивайте, как выжили. Второе вам пригодится больше.

– Ему пилот-дисканец ноги сломал, – ответил старшина.

– Так почему дело замяли?

– А он превысил полномочия.

– Сильно превысил? – с сомнением спросил пилот.

– Ага. Дал по роже супруге пилота.

Пирожок даже остановился посреди коридора.

– Чёт я не понял. Мирмидоны же никогда не лезут в драку! Самая мирная и справедливая раса!

– Ты бы слышал, что она ему заявила, когда он закурил.

– Но они не курят!

– Курят. Когда выпьют.

– Так они же не пьют!

– Ты бы тоже выпил, если бы проиграл штаны.

Пилот понимающе ухмыльнулся.

– Ты что, уговорил его в карты сыграть?

– Он сам предложил партию.

– Так им же религия запрещает азартные игры!

– Я ему то же самое говорил, но он почему-то считал, что обыграть меня в карты – это хороший способ избавиться от внеочередного дежурства.

– Плохо он тебя знал. Нет таких способов, чтоб у тебя от дежурства избавиться.

– Это – да!

Они свернули за угол, и старшина остановился перед проржавевшей дверью.

– Ну вот оно, твоё жилище. Располагайся, сержант. Если в ближайшее время появятся вопросы – запомни их. Задашь утром. Хотя нет. Лучше забудь. Чего в голове глупости держать?

Комната, в которой Антону предстояло жить во время стажировки, ничем примечательным не отличалась. Стандартное станционное помещение. Из мебели – кровать, стол, стул да шкаф для личных вещей. Радовало одно – в отличие от всей станции здесь было сравнительно чисто. Вероятнее всего, это была заслуга не старшины, а предыдущего жильца – мирмидонца.