Сергей Доброхлеб - Наша служба

Сейчас гаишники ждали в ангаре, пока к станции пристыкуется корабль Гинапана «Целомудренный пестик». К удивлению гаишников, это был не скоростной катер, а крупный пассажирский транспорт. Как оказалось, узнав о поимке Клипса, Служба Экологического Контроля приказала ближайшему к посту ГАИ кораблю отправляться за арестованным. Пилот корабля, инспектор Гинапан, спешно высадил учёных-экологов, которых вёз, на ближайшем астероиде с атмосферой и рванул выполнять приказ.

– Они бы ещё линкор пригнали за одним заключённым, – недовольно проговорил Семёныч.

Прокофьев задумался над тем, что же такого натворил Фридрих Клипс, что заставило Экоконтроль пойти на такие меры для его скорейшей транспортировки.

Наконец-то над шлюзом засветилась зелёная лампочка, дверь открылась, и в ангар ворвался инспектор.

– Спасибо вам! Спасибо! – с порога заголосил Гинапан и бросился обниматься с гаишниками. – Вы поймали этого Беспощадного инквизитора зелёных насаждений! Мы гонялись за ним шесть лет!

Вырвавшись из крепких объятий и придя в себя от такого неожиданного выплеска инспекторских чувств, Прокофьев смог разглядеть гостя.

Гинапан был упакован в полный костюм экологической защиты, а потому передвигался с грацией страдающей от ожирения черепахи. На груди оливкового скафандра красовался стилизованный четырёхлистник клевера, символ Службы Экологического Контроля Сектора. Через забрало шлема виднелось лицо инспектора, относящегося к полурастительной расе иггтри. Зеленоватое, покрытое похожими на крупные чешуйки листьями.

Перестав тискать Семёныча, инспектор повернулся к Прокофьеву и заявил:

– От имени нашего фонда выражаю благодарность и хочу наградить вас орденом Дятла первой степени!

– Каким орденом? – переспросил Прокофьев.

– Дятла! Лесного санитара! Его орденом награждают только за величайшие достижения в сфере защиты экологии! Вы будете почётно награждены, как только мы доставим этого Ужасного Нарушителя Спокойствия Мирных Инфузорий на суд! – Гинапан заозирался. – Кстати, а где он?

– В камере. Где же ещё?

– Вы оставили его без надзора? – заорал инспектор. – Как вы могли!

– Представьте себе, камеры для того и существуют, чтобы там можно было оставить преступника, – буркнул Семёныч, разминая плечи после крепких объятий.

Инспектор всплеснул руками.

– Вы даже не представляете себе последствий! Он же мастер по локальным экологическим катастрофам! – Гинапан увидел отсутствие реакции на лицах гаишников и заголосил пуще прежнего: – Да вы хоть знаете, что такое локальная экологическая катастрофа?

– Это когда в переполненном лифте кто-то воздух портит? – спокойно спросил Семёныч.

– Очень смешно! Из-за этого деструктора неповинных крестоцветов на двенадцати планетах уничтожены условия для процветавшей там промышленности! На восьми планетах настолько нарушилась экосистема, что большинство природных видов на грани вымирания! Десятки видов флоры и фауны бесследно исчезли! – Инспектор вдруг замолк, его глаза испуганно округлились. – А что, если, пока мы здесь разговариваем, на станции уже начинается цепная реакция климатических изменений! Вода в ваших баках начинает цвести; продукты в холодильнике протухают; система жизнеобеспечения ничего не обеспечивает…

– Ага, – усмехнулся Семёныч. – У некоторых мозги плесенью покрываются, и они несут всякий бред.

– Да-да! И такое может быть! – не поняв намёка, согласился Гинапан.

– Ну, это вы загнули, – настороженно предположил Антон.

– Загнул? ЗАГНУЛ? Быстрее ведите меня к нему!

Прокофьев пожал плечами и указал на нужную дверь. Инспектор бросился к ней. Правда, из-за тяжёлого защитного костюма, даже пытаясь бежать со всех ног, он перемещался с той же скоростью, что и спокойно шагающие рядом гаишники.

Вскоре они добрались до тюремного отсека. Гинапан заглянул в первую камеру и застыл.

– Вот! – заорал он через миг, указывая на скелет за решёткой. – Я же говорил! Мы опоздали! Немедленное обеззараживание! Тревога первой степени!

– Тихо-тихо, – старшина похлопал инспектора по плечу. – Всё нормально. Это Бабайка. Наш местный усмиритель буйных заключённых. Конфисковали у задержанного за нарушение ПДД учителя биологии лет десять назад. Не знали, куда деть, вот и запихнули в камеру. Там он и «прижился». – Семёныч поглядел на скелет чуть ли не с любовью. – Вы даже не представляете, насколько тихими становятся самые буйные заключённые, когда видят в соседней камере Бабайку.

Инспектор задумался, потом настороженно спросил:

– А вы уверены, что ему не стало хуже с того момента, как тут появился этот Беспощадный Уничтожитель Трепетных Насекомых?

Семёныч прищурился и посмотрел на скелет.

– Вы правы. Что-то мне его цвет лица не нравится.

– Вот! Я же говорил! – в панике заорал Гинапан.

– Нет-нет! Он такой и был, – поспешно встрял в разговор Антон. – Я уверен.

– Да? Ну, раз вы уверены… Но я бы всё равно рекомендовал продезинфицировать весь отсек.

– Обязательно! – успокоил инспектора Прокофьев.

Они приблизились к камере заключённого. Тот лежал на койке, заложив руки под голову, и, казалось, спал.

Вообще, с момента ареста Фридрих Клипс не произнёс ни единого слова. Когда к нему обращались, он не реагировал. Даже предпринятая Семёнычем от скуки попытка напугать террориста корабельной сиреной, которую он каким-то чудом сам дотащил до камеры, не увенчалась успехом.

– Попался, Мерзкий Осквернитель Девственных Водоёмов! – заорал Гинапан. – Тебя ждёт суд! Ответишь за свои преступления по всей строгости!

Заключённый даже не открыл глаз.

– Твоё тело пойдёт на удобрение священным древесам! – уже не так уверенно добавил инспектор.

Снова никакой реакции.

Гинапан сник и повернулся к гаишникам:

– Проведите его на мой корабль!

Он демонстративно вскинул голову и направился надменной походкой в обратном направлении.

Террорист открыл глаза, лишь когда Семёныч с Прокофьвым вошли в камеру. Он сел на кровати, дёрнул себя за мочку уха и молча посмотрел на гаишников.

– На выход! – скомандовал старшина.

Заключённый потянулся, хрустнул суставами и спокойно пошел к двери.

– Намучаемся же мы с ним, – задумчиво проговорил Семёныч.

– Он вроде не буйный, – ответил Антон, глядя на заключённого.

– Я про инспектора.

Правоту Семёныча Антон осознал, как только они добрались до переходного шлюза на «Целомудренный пестик». Гаишники тащили рюкзаки с вещами, всё-таки сразу после окончания конвоирования у них начинался отпуск.

– Запрещённые предметы в рюкзаках есть? – спросил инспектор.

– Чего? – спросил Семёныч.

– Мы гаишники. У нас не может быть запрещённых предметов! – с гордостью и достоинством заявил Антон.