Юрий Иванович - Благосклонная фортуна

Но Виктор двигался в ту сторону, словно ноги его вели сами по себе. И никак не мог понять, что его так дико и остро насторожило в увиденной сцене: двое мужчин, катящих за собой на двух оглоблях здоровенную арбу; следом за ними крестьянская телега, пустая, но сразу с тремя возницами женского пола; неопрятная бабка, катящая перед собой несуразную коляску с ребёнком, последний писк моды на любой из улиц столицы; воин в шлеме с открытым забралом, ведущий в поводу коня, на котором в седле восседает закутанная в шелка дама; и сразу шестеро разнопланово одетых личностей, как раз проходящих тщательный осмотр. А чуть в сторонке офицер, отчитывающий кривящегося от досады молодого курносого воина:

– Ты бы только знал, насколько подобные бабки вредные и противные! – донеслись последние слова офицера. – Связаться с такой – опозоришься, как последний лавочник! Ты понял?

– Так точно! – отвечал юнец, пытающийся, тем не менее, отстоять свою позицию: – Но всё равно старуха слишком странная! Зачем ей дурманящие цветы возле ребёнка? И почему ребёнок всё равно продолжает плакать, хотя должен спать, как паралитик?

– Ты что, не понял, солдат? – начал сатанеть офицер, хотя и кричал шипящим шёпотом. – Дали тебе бляху, пропускай! Нечего очередь создавать! Думаешь, до бунта далеко при таком столпотворении?!

А Менгарец уже во все глаза присматривался к неспешно удаляющейся старухе. В ней и в самом деле многое было неправильно. Его так и подмывало вначале поинтересоваться у молодого воина, что произошло, прежде чем самому метнуться и всё проверить. Поэтому он обратился к офицеру:

– Помолчи! – И сразу же к воину: – А тебя как зовут?

– Рядовой Биан, господин! – чётко отрапортовал курносый, догадавшись по расширенным от узнавания глазам офицера, что к ним подошла очень важная персона.

– И чем тебе, Биан, не понравилась та бабка? Куда она и откуда?

– Да потому что слишком уж старая, господин. Говорит, что больную внучку к целителю возила… А почему не мать? И почему коляска выглядит такой тяжеловесной?

Как ни старался Виктор неотрывно смотреть за удаляющимся существом с коляской, всё равно не удержался, чтобы окинуть молодого бойца уважительным взглядом:

– А что за цветы там лежат возле ребёнка?

– Сонные мальвы. Их и в самом деле целители порой дают для лучшего сна детям. Но, как я помню, ребёнку и одного хватит для крепкого сна, а эта девочка чуть ли не всё время плачет…

– Плачет?!

– Ваша св… – попытался вклиниться в разговор прекрасно узнавший подошедшего офицер, но был оборван на полуслове нетерпеливым взмахом ладони и коротким словом «Молчать!». После чего Менгарец дал команду на диво сообразительному и всё замечающему Биану:

– Ну-ка, мо`лодец, беги вон там за домами, и останови старуху второй раз у того перекрёстка. Главное, отвлеки её внимание на себя и постарайся, чтобы она ещё и при мне заговорила. А я незаметно подойду к ней сзади. Шлем и щит оставить! Бегом!

И сам, напомнив офицеру, чтобы тот ни во что не вмешивался, поспешил за подозрительной старухой. И чем больше сокращал расстояние до неё, тем больше убеждался в обоснованности подозрений глазастого бойца. На вид вроде как старая и неопрятная женщина, но всё равно некую мягкую, звериную грацию в походке скрыть никак ей не удавалось. Хоть она и шла, покачиваясь, как гусыня, и несуразно припадая на обе ноги.

Коляска, которую для перевозки детей запустил в производство сам Виктор более полутора лет назад, и в самом деле катилась слишком тяжеловесно. Сделанная на независимых подвесках, она отличалась мягкостью хода, но всё равно инерция качения просматривалась слишком уж чрезмерной. Словно внутри не годовалый ребёнок, а некто лет десяти. А то и больше…

Ну и сонные мальвы. Когда-то Первому Советнику пришлось сталкиваться с этими цветами, изучать их свойства. Они были редки и слишком дороги для такой представительницы самого простого народа. Подобные цветы, выращиваемые лишь в оранжереях, целители продавали только весьма обеспеченным горожанам. Их и не опознало бы девяносто шесть процентов населения, разве что понюхали бы и уснули. Что тоже выводило юного рядового в разряд невероятно информированных, наблюдательных и знающих специалистов.

Когда Виктору до бабки оставалось метров десять, перед ней на дорогу вальяжно вывалился молодой стражник, играющий роль нагловатого и хамоватого служаки:

– Эй, старуха! Ты больше не нашла места, где выгуливать ребёнка в коляске?!

Тотчас в ответ послышалось нарастающее визгливое крещендо:

– Что-о-о! Да как ты смеешь, сопляк?! Да я тебя!..

Со страшно забившимся от волнения сердцем Менгарец слегка увеличил свои шаги. Потому что тотчас расслышал фальшь в голосе и мастерски скрываемую имитацию противного старческого скрипа. Бабка продолжала переть, как танк, не думая останавливаться перед загородившим ей дорогу воином. Но и тот не стушевался, в свою очередь, гаркнув срывающимся от волнения баском:

– Стоять! Старая карга! Кому сказал?!

И тут бабка, словно имея глаза на затылке и почувствовав приближающую угрозу, быстро оглянулась. Странно посеревшие, невыразительные глаза блеснули огнём узнавания, и уже в следующую минуту распрямившаяся, как струна, тигрица с выставленным вперёд кинжалом прыгнула на разудалого Биана. Скорее всего, курносого сыщика спасла его детская изворотливость и мальчишеская смекалка: он увернулся от смерти, спасая своё горло, отпрыгивая практически в сальто назад, через спину и падая в сторону.

И дорога вперёд перед бабкой оказалась открыта. Да только она не собиралась убегать! А резко перевернула коляску, выдернула оттуда безвольное, худое тело девушки и, закрываясь, как щитом, прижалась к каменной стенке первого попавшегося дома. Кончик её кинжала стал прокалывать кожу на шее пленницы, а слова прогремели уже совсем иным, натуральным голосом Мааниты:

– Не подходи! Иначе убью Розу!

Виктор замер на полушаге, приподняв свои руки с зажатыми в них метательными ножами. В голове у него так и билась мысль-раскаяние:

«Не успел! Совсем чуть-чуть не успел! Ну почему я не убил эту тварь двумя мгновениями раньше?! Ведь уже не имел малейшего сомнения!»

Принцесса стояла, связанная по ногам и спереди рукам. А её глаза до сих пор блуждали по сторонам, пытаясь осмыслить, что же с ней происходит. Вместе с вдыхаемым свежим воздухом возвращалось в измученное тело и сознание.

Но хуже всего, что вокруг началась настоящая истерика среди простого народа. Кто-то истошно завопил «Убивают! Стража!», а кто-то более глазастый рассмотрел самое главное и ляпнул во весь голос максимально худшее в данный момент:

– Принцесса! Принцессу нашли!