Галина Гончарова - Жизнь космического корабля

— И в образовании, полагаю.

— И это тоже. Но мы отвлеклись, капитан. Что я могу предложить вам? И что вы можете предложить мне?

— Начнем с первого вопроса, — предложил Сарн. Его забавляла наглость ученого. И не просто забавляла. Вы-зывала уважение. Пусть даже его отношение к смерти — вопрос воспитания. А к мучительной смерти? А Сарн мог это обеспечить.

Страх он распознавал под любыми масками. Дрожание пальцев, чуть заметная нотка в запахе пота, попытка отвести взгляд, покраснение или побледнение кожи — те непроизвольные реакции, которые люди не могут контролировать. Он легко читал их. Очень легко. Но здесь и сейчас — его не боялись.

— Что я могу предложить? Многое. Начнем с моей маски. Надев ее, вы сможете ходить хоть в сенате НО-ПАШцев. И вас не распознают. Операции по смене отпечатков пальцев и сетчатки, генетического кода — в пределах, достаточных для неопознания ваших людей. Это — для них. Разумеется, все эти операции будут проходить без последствий для организма.

— Это замечательно. А для меня?

— А для вас я могу приоткрыть другое направление. Вы знаете, что идут работы по созданию идеального солдата?

— Вы хотите предложить мне именно это?

— Нет. Это — неинтересно. Интереснее — другое.

— Вот как? И что же?

Против воли Сарн заинтересовался. Вырастить идеального солдата…

Кто и когда не пытался этим заниматься? Даже НОПАШцы, хоть и орали на каждом углу о правах человека, все равно проводили те же эксперименты. Втихую, на заключенных, на пленных пиратах, на 'мусорных людях'…

И Сарн не отказался бы иметь абсолютно послушную ему армию. Сверх-сильную. Сверх-быструю. Сверх…

— мне жаль разочаровывать вас, капитан, но это — пустые мечтания, — раздался рядом мягкий голос.

Сарн вздрогнул — и зло поглядел на доктора.

— Так не разочаровывайте, док. Это ведь может быть опасно. Смертельноопасно.

— Увы. Капитан, вы не представляете, о чем говорите. Человеческие болваны-ученые могут пытаться улуч-шить то, что дала природа, но никогда не добьются результата.

— Почему?

— Потому что. Человек — это отлично сбалансированная система. И все в ней находится в равновесии. Можно улучшить его незначительно. Зрение, слух, осязание, обоняние, скорость реакции, можно уменьшить чувствительность. Можно — многое. Но существуют Весы.

— Весы?

Доктор произнес это слово так, что Сарн невольно прислушался.

— Если хотите, закон природы. За улучшения здесь и сейчас, расплатятся последующие поколения.

— Вот как?

— Да. Если позволите, я прочитаю вам краткую лекцию на эту тему. Иначе мне будет сложно обосновать вам свое предложение.

— читайте, — вальяжно разрешил Сарн, откидываясь на спинку кресла.

Пират был далеко не глуп. Да, Сарн Готтран был садистом. Жестоким извращенцем, который не ведал не то, что жалости, но даже такого слова. Он не знал ни о морали, ни о нравственности. Не собирался держать данное кому бы то ни было слово. И любой человек мог пострадать от его взрывного характера.

Но!

Одного у пирата было не отнять.

Он был умен. Холодным, рассудочным умом купца. И единственное, что могло остановить его гнев — это напоминание об упускаемой выгоде.

Эрасмиус Гризмер мог ему пригодиться. Стало быть — пока он останется жив.

А если для большей осведомленности о его талантах надо выслушать лекцию — Сарн выслушает ее. В конце концов, надо знать, куда приспособить этого ученого. Эту… новую вещь в хозяйстве.

Но судя по улыбке, играющей в уголках губ доктора, он тоже это отлично понимал. Хотя и не собирался злоупотреблять хорошим отношением пирата.

У него тоже были свои планы.

— Впервые люди начали играть с генетикой еще на Земле Изначальной, до эпохи Взлета, — просто сказал Эрасмиус. — Почти четыре века назад они уже знали, что такое генотип и фенотип, могли выделить генную цепочку, а в некоторых случаях могли и модернизировать ее. К сожалению, они не учитывали очень просто вещи. То есть — тех же самых Весов. Появлялись генетически модифицированные растения и животные. И — автоматически — появлялись уродства и болезни у людей, которые употребляли в пищу генетически изме-ненные продукты. Разумеется, это замалчивалось. Разумеется, все видели только положительную сторону проблемы. А отрицательная… если бы люди не вышли в космос, через несколько веков они просто вымерли бы как вид. Фитґданго давно открыли первый закон природы. И свято соблюдают его. А именно: любые на-сильственно и искусственно введенные в природу изменения, вызывают десятикратный откат на изменяю-щих. Даже если это проявляется не сразу.

— Откат — болезни?

— Да. Нарушения генокода. Смерти детей еще в материнской утробе. Утрата способности к размножению. Может быть много вариантов. Когда люди вышли в космос, они столкнулись со множеством неизвестных им ранее вещей. И — заметьте, первый закон Конфедерации, в которую входят все населенные людьми планеты и множество планет, населенных иными цивилизациями, гласит: 'Никаких вмешательств в генетический код живого существа'.

— Я задумывался над этим. Но так и не понял — почему?

— Потому что нас в обязательном порядке заставили принять этот закон. Вот и все. Поэтому — я могу сделать для вас идеального солдата. Но… овчинка не будет стоить выделки.

— Почему?

— Это дорого. А размножаться, как нормальные люди они не смогут. Уродства будут уже через поколение. Максимум — через два.

— На мой век хватит.

— Капитан, неужели вы собирались всю жизнь оставаться… хммм… джентльменом удачи?

Сарн сверкнул глазами. Этот ученый был умен. Даже слишком.

— Об этом мы еще поговорим, док.

— Безусловно. Размножение — это один вопрос. А второй — краткий жизненный цикл подобной особи. Два-дцать лет полноценного роста — и лет сорок полноценного функционирования. Невыгодно.

— Вы говорите что фитґданго — цивилизация с биологическим путем развития?

— Да. И иногда они действительно нарушают первый закон. Нечасто. Но… случается.

— А почему тогда они еще живы?

— Именно потому, что ничего не изменяют просто так. И жестче всего они контролируют и изменяют самих себя. Они строят программы развития — в сотнях тысяч вариантов и на тысячи лет вперед. Биокомпьютеры им это позволяют.

— А разве биокомпы — это уже не насильственное вмешательство в природу?

Эрасмиус улыбнулся.

— Это — вмешательство в природу — но природу самих фитґданго.

— Вот как. И они не боятся рисковать?

— Нет. Знания будут сохранены. А после меня они собираются брать себе учеников из числа людей. И других цивилизаций. С оговоркой. Эти дети так же станут больше фитґданго, чем людьми. Так что… они будут рас-пространять знания. И приобретать новые. Накапливать, умножать… Больше их практически ничего не ин-тересует. Но мы отвлеклись от моего предложения. А оно может принести вам б ольшую вы-году, чем суперсолдаты.