Галина Гончарова - Жизнь космического корабля

А все окружающее рассматривалось им с точки зрения — 'поможет или помешает'? Если что-то могло по-мочь — он начинал работать над увеличением пользы. Могло помешать? Надо немедленно устранить помеху.

Собственно, это и взбесило родителей его одноклассников. Никого бы не ужаснули ребячьи драки. Но ма-ленькие пакетики, наполненные чем-то чрезвычайно едким и вонючим, разъедающим слизистую и практически выводящим противника из строя на пару дней, которые щедро раскидал в детей Эрасмиус, вызвали возмущение.

Но мальчику было плевать на все.

Его оставили в покое и дали заниматься своим делом. Это — главное.

Со школьными предметами мальчик разобрался так же безжалостно и рационально, как и с одноклассника-ми.

Для излечения сестры ему нужны, в основном, четыре предмета:

— биология;

— химия;

— физика;

— математика.

Все остальное — не важно и не нужно. Труд? Долой. Литература? Что там может быть интересного и полезно-го? Долой!

История?

Какие глупости!

Языки?

Безусловно. Чтобы прочитать написанное о медицине на других языках.

Астрономия?

Нужно узнать про другие расы. Возможно, у них найдется лекарство для его сестренки.

Физкультура?

Бесцельная и бесполезная трата бесценного времени!

Астронавигация — это важнее. Обычаи народов галактики — обязательно! Иногда мальчик еще советовался с родителями. Но часто после уроков шел в больницу — и проводил там все время до вечера. Следил за сест-ренкой. Помогал кормить ее и поить. Купать и ухаживать.

Медперсонал просто обожал мальчика. Такого спокойного. Умного. И потрясающе любопытного там, где дело касалось медицины. Эрасмиус же хотел знать — все. Особенно про то, как вылечить сестру.

Но время шло. Люсии было уже три года. И врачи давали ей не больше двух лет. И мальчик понимал — будь проклято время!!!

Он просто не успеет!!!

Не успеет.

Будь у него еще лет пять…

Но кости девочки все быстрее теряли кальций, а с ним и последнюю прочность. Два года. Три? Уже вряд ли.

Мальчик учился, как безумный.

И тут один охранник в больнице, глядя на его мучения, рассказал мальчику о фитґданго.

Дело было так. Эрасмиус задержался в школе. На уроке генетики. Даже не задержался. Ему просто надо бы-ло ответить преподавателю выученный урок, чтобы получить зачет по предмету. Но упертый ретроград за-ставил мальчика ждать конца уроков, потом долго, больше двух часов подряд, спрашивал по генетике поч-ти с самого начала, даже не давая себе труд отвечать на вопросы ребенка…

Эрасмиус получил зачет, но был в ярости. У него отняли бесценное время. Время, в которое он мог учиться. Время, которое он мог провести с сестрой. Аэробус ушел из-под носа. И пришлось ждать следующего боль-ше часа. Как на грех, еще пошел дождь. Мальчик промок, замерз и добрался до больницы не в лучшем со-стоянии духа. И — в довершение всего — поскользнулся на мокрых пластиковых ступеньках и больно ударил-ся коленом и локтем.

Это оказалось последней каплей. Ребенок разрыдался прямо у входа.

И из караулки выглянул человек, которому предстояло определить дальнейшую судьбу юного гения. От-ставной сержант Ромаро Ахонт. Нынче — охранник городской детской больницы. Он отлично знал мальчика. А кто бы не знал его в госпитале? Им восхищались. Его любовью к сестренке, его умом… И Ромаро — в том числе. С его точки зрения такая преданность близким и такая целеустремленность были похвальны. Поэтому он помог мальчику подняться, увел в караулку и напоил горячим котэ (современным аналогом чая и кофе). И постарался утешить. Но у ребенка просто начался нервный срыв. И Эрасмиус твердил, что не успеет, не сможет, не справится… что Люсия умрет, а он не может этого допустить, никак не может, и если бы можно было, чтобы он умер, а она жила, он бы и не задумался…

Кто-то другой позвал бы врачей с успокоительным. Но Ромаро не знал, что такое нервный срыв. И поступил с мальчиком, как с новобранцем. А именно — крепко встряхнул ребенка за плечи и рявкнул:

— Ты мужчина!? Тогда не реви! Выход есть всегда! Ты что — о фитґданго не слышал?!

Эрасмиус вытер слезы и медленно поглядел на мужчину.

— Слышал. Мало. Не помню. Что такое фитґданго?

И Ромаро рассказал ему, что в галактике есть народ фитґданго. Одни из самых странных существ. Нечто среднее между растениями и животными. Больше всего они напоминают гибрид муравья-переростка и плю-ща, только размером полтора метра. Могут питаться растительной или животной пищей, но могут и фото-синтезом. И их девиз: 'все ради знания'.

Ради нового знания они могут предать, продать, убить, умереть…

Если они не знают, как можно вылечить девочку, вряд ли кто-то другой знает это.

— Они ценят только знания?

Глаза Эрасмиуса горели безумным огнем. Огнем надежды.

— Да.

— а мы с ними торгуем?

— Нет. Нам нечего им предложить.

— И туда не идут корабли?

— Фитґданго никого не пускают на свою планету. Есть их представительство на Эритрее-3. Но их надо заин-тересовать.

— Чем?

— Не знаю. Этого никто не знает.

Эрасмиус сдвинул брови.

— Эритрея-3. Три недели лета. Долго. Ближе нету?

— Нету.

Мужчина развел руками. И вдруг испугался вспыхнувшего в голубых глазах мальчика огня.

— что ж. Спасибо вам. Если слова о фитґданго окажутся правдой, я этого не забуду. Никогда.

И Эрасмиус вышел. Ромаро только головой покачал. Мальчишка, с его точки зрения, был безумен. Но — пусть попробует прорваться к фитґданго. Ромаро знал, что его сестра умирает. И пусть лучше мальчишка винит фитґданго, которые не захотели ему помочь, чем себя.

Так будет лучше для него.

Ромаро знал многих, кого ломала смерть близких. И не хотел, чтобы этот мальчик пополнил их число

***

Он ошибался. Не в фитґданго. В Эрасмиусе. Средство для спасения сестры может быть у фитґданго? Отлич-но. Фитґданго не хотят ни с кем разговаривать?

Захотят.

С ним — они БУДУТ говорить. На остальных — плевать.

Эрасмиус просто пришел домой — и попросил у родителей экскурсию на Эритрею-3. Чтобы ненадолго разве-яться.

И родители радостно согласились. Учитывая, что последние три года мальчик не отходил от больной сестры — и прогнозы врачей… они надеялись, что Эрасмиус хоть чуть-чуть отвлечется.

А мальчик действовал.

Три недели полета он изучал ксенопсихологию и все, что узнал о фитґданго. Все, что было в интерсетях. Все, что было в книгах. Все, что могли рассказать попутчики.

Этого было мало, но кое-что он для себя понял.

И не стал терять времени.

Вместо того, чтобы спокойно отдыхать в гостинице после перелета, мальчик быстро нацарапал записку — и вышел вон. Поймать такси и отправиться к посольству фитґданго, было вообще делом минуты. И только у посольства мальчик чуть замешкался.