Наталья Бульба - Космический маршал. Очень грязная история

– Вот как? – Улыбка Шаевского выглядела… снисходительной. Можно было начинать гордиться собой – такого кадра привела в службу! – Но разве это мешает нам поговорить по… мужски?

И ведь не скажешь, что события развивались слишком быстро. Два горячих парня… Шаевский вписывался в Приам, делая себя своим. Методы другие, но для результата не имело особого значения.

– А победителю приз? – невинно поинтересовался Риашти и, подставляясь, развернулся ко мне.

Это стало концом мирных переговоров.

Я видела каждое их движение, но лишь потому, что была тренирована для этого.

Двигались они быстро и удивительно гармонично. Пряча за незатейливостью и шаблонностью техники свои возможности, пытаясь свести все к минимальным воинским навыкам и… выдавая себя.

Для чего это нужно Виктору, я знала. Подобное скрытое афиширование, как и разыгранная им ревность, были весьма удачными приемами в нашем положении, когда еще неизвестно, какой из образов окажется полезным в дальнейшем.

Муж и жена? Точно!

Нужна будет любящая пара – мало ли, чего в жизни не бывает. Плохое настроение, неудачная шутка, даже банальная усталость станет прекрасным объяснением срыва. А потребуется определенная свобода, так всегда можно сказать, что такая сцена – далеко не в первый раз. И с каждым последующим становится все тяжелее справляться с его яростью. Чем не повод для будущего развода?

А вот ради чего сдерживал себя хозяин этого бара? Вряд ли опасался покалечить. Должен был уже понять, что его соперник не так-то прост.

Загадки. Опять загадки… из ничего.

Мне не стыдно было признаться, но с Шаевским в качестве напарника я чувствовала себя очень уютно. И уверенно. Этот момент не был исключением. Все, что не увидела я, сейчас вытаскивал из окружающего он.

Размышления не мешали внимательно наблюдать за их развлечениями. Надеюсь, публике тоже не было скучно. Вмешиваться не торопился никто.

А вот их интерес к тому, что и дракой-то не назовешь – ни одного пропущенного удара, даже мебель продолжала стоять на своих местах, – падал катастрофически. Ограниченность тактики, рамки которой они задали, не позволяла им развернуться. Пора было спасать.

– Прекратить! – рявкнула я так, что оба замерли мгновенно. Вот что значит… армия. – Ты, – повернулась я к «мужу», – не позорь себя и меня, ты, – пришел черед Виаса, – нечего мутузить чужого мужика! Он мне еще нужен.

Цена вовремя произнесенного слова была мне известна. Им понадобилось меньше минуты, чтобы осознать и раскаяться.

– Виас, – первым протянул Риашти руку Шаевскому.

И не скажешь, что только что защищал честь чужой жены.

– Виктор, – представился мой напарник, пожимая ладонь. – Неплохо.

К чему относилось, было ясно и без пояснений.

Хмыкнула недовольно:

– Мужская солидарность… – Оба посмотрели на меня вроде как удивленно. Мол, кто это тут? Приподняла руки, сдаваясь. – Все поняла, молчу.

– Выпьешь? – Это был Риашти. – За счет заведения?

Я недовольно скривилась – ко всем «проблемам» моего… мужа, почему бы не добавить еще одну, хмыкнула и развернулась, чтобы отойти к столу, рядом с которым сгрудились остальные участники так некстати оборванной вечеринки.

Шаевский перехватил меня за руку, когда я проходила мимо.

– Давай в другой раз, – обратился он к Виасу, продолжая жестко, но без жестокости, удерживать меня на месте. – Я тут вроде как виноват, – он улыбнулся и кивнул на меня, – предстоит извиняться.

– Это святое, – поддакнул с легкой иронией Риашти. – Оставлять разъяренную женщину у себя за спиной…

Опустив голову, скрыла невольную усмешку.

Отец тоже всегда так говорил, когда я пыталась понять, почему он постоянно уступал маме в их спорах. Когда-то для меня это было жуткой тайной, рождающей множество самых невероятных версий. Каких только причин его поведения я не выдумывала, пока не подросла и не сообразила, что делает-то он все равно по-своему. Холя и лелея, потакая капризам, едва ли не нося на руках, старший Мирайя оставался главным в доме, который держался на маме.

Жаль, с правильным выводом опоздала.

Травма позвоночника и несколько месяцев в экзокорсете уничтожили в моей жизни многое. Будущее, расписанное буквально по дням, исчезло из-за собственной беспечности. Обидно и… невыносимо больно!

Больше не было ночных вахт в рубке обязательно тяжелого крейсера, не было формы, не было армии… Больше не было ничего.

Отец не давал пасть духом, постоянно заставлял переступать через отчаяние, убеждая, что жизнь на этом не закончилась. Он, а не мама. Это позже я узнала, что она сломалась вместе со мной, и папа вытягивал из безнадеги не только дочь, но и жену. Потому и не подпускал ее ко мне, отправив к сестре и позволив вернуться лишь, когда медики сняли все ограничения. Кроме одного.

А тогда я совершила вторую страшную ошибку в своей жизни, даже не догадываясь, что буду не только корить себя за нее, но и благодарить. Уже судьбу. За новый шанс, за будущее, за найденное предназначение, которое могла пропустить, пытаясь быть похожей на любимых братьев, которыми безмерно гордилась.

В тот день, когда мама вновь появилась в нашем доме, я его покинула, предпочтя жить отдельно. Мне требовалась реабилитация, я выбрала полувоенный спортивный лагерь, находящийся на другом материке.

Сначала была курсантом, затем возглавила группу, а потом согласилась остаться там же наставником.

Не жалела об этом до сих пор.

Занятия по ситуативному анализу у нас вел директор Службы Маршалов Союза.

Окончательно окунуться в воспоминания не дала реплика Виктора:

– Ну, я же не самоубийца!

О кодовой фразе мы не договаривались, но эта прозвучала, почти как приказ.

Резко дернувшись, вырвалась из захвата.

Криво усмехнувшись, окинула обоих тяжелым взглядом.

– Вы тут пообщайтесь, а мне, кажется, пора. – И, не дав возможности высказаться, крикнула стоявшему у стойки Сиши: – Этот господин, – кивнула на Шаевского, – расплатится.

Останавливать меня никто не стал, но это уже была заслуга Виктора. Он махнул рукой, мол, не стоит, сам разберусь.

Я не успела еще дойти до конца улицы, когда он меня догнал. Передал вроде как забытую сумочку, шутливо ударил плечом.

– И как, это того стоило?

Остановилась, посмотрела на довольную физиономию напарника.

– Ничего особенного, – развела руками. Заметив, как в его глазах появляется наигранное разочарование, добавила: – Если, конечно, не считать уверенности в том, что здесь находится Горевски.

Кажется, для него это стало приятным сюрпризом.

– С Горевски – согласен. Но посмотреть издалека стоит. Для уверенности.

Я задумчиво кивнула, еще раз перебирая те немногие зацепки, которые позволили мне идентифицировать молодого любовника оперной примы, как Валесантери.