Наталья Бульба - Космический маршал. Очень грязная история

В моей улыбке можно было заметить сарказм.

– Не помню имени журналистки, но описала она вас примерно так: «Никто не знает, что он предпочитает носить дома, но сотрудники видят его только в белом. И лишь черный камень на его пальце разбавляет ослепительное сияние». – Я чуть задумалась… – Припоминаю еще одну фразу, она мне понравилась: «Легкая небрежность, оживляющая возведенную в закон жизни идеальность!» Кажется, она касалась вашей прически.

– У вас поразительная память. – Он смотрел на меня с восхищением. – Ведь эта заметка была написана года четыре тому назад.

Ответила неопределенным жестом – пустое. Не говорить же, что эту самую формулировку для Валенси придумала я, она все никак не могла подобрать точное определение своим ассоциациям.

– Вы абсолютно правы, у моей жены поразительная память! – Виктор появился неожиданно даже для меня. Опять использовал свои фокусы. – С кем…

Я остановила Шаевского, легко тронув за руку:

– Милый, позволь тебе представить владельца «Ханри Сэвайвил», господина Дайриса Ханри. Кстати, мы с ним летели на одном лайнере.

Агрессивность Виктора исчезла, словно ее и не было. Осталось лишь ощущение опасности, как предупреждение. Но это для тех, кто умел чувствовать. Этот, похоже, умел.

Мое сердце кольнула боль. Остро, пронзительно, заставляя замереть, не в силах шевельнуться.

Но ни один из них этого словно и не заметил. Я же… запретила себе ее показать, отложив мгновение мелькнувшего отчаяния в памяти. Была уверена, что пригодится.

– Виктор Шаивский. – Ханри протянутую руку пожал. Крепко, уверенно. А мой напарник, не дав перехватить инициативу, тут же уточнил: – Это ведь ваша корпорация является основным поставщиком систем жизнеобеспечения?

Ханри с ответом не помедлил, дав понять, что наблюдательность присуща и ему:

– И не только для армии, господин Шаивский.

Шаевский мгновенно принял передачу, меняя стиль игры, перетягивая внимания с меня на себя.

– Если это не нарушает ваших правил, то просто Виктор.

Он продолжал стоять, прикрывая меня, как этой ночью Риашти. Но если Виас хотел только защитить, то этот предъявлял права, всем своим поведением декларируя свою власть надо мной.

Это поняла не только я.

Легкий прищур и…

– Я люблю нарушать правила. И иногда позволяю нарушать свои… Дайрис.

Трудно сказать, как далеко зашло бы их скрытое противоборство, если бы в этот момент не прозвучало приглашение пройти в зал. До начала спектакля оставалось пятнадцать минут.

Мы довольно мирно – внешне – распрощались, договорившись встретиться во время приема, который должен был состояться после представления, и разошлись в разные стороны. Наша ложа располагалась в бельэтаже по левой стороне, откуда предпочитал слушать оперу глава мегакорпорации, только предстояло узнать.

– Что думаешь? – легко придерживая мою руку на своем локте, спросил Виктор, тяжелым взглядом отвечая на интерес ко мне других мужчин. Он продолжал играть в ревность.

У него это неплохо получалось.

Я бы тоже поверила, но мой наряд был выбран именно им. Шаевский сделал все, чтобы привлечь ко мне внимание, и добился в этом успеха.

Не забыл, правда, и о себе. Мое платье было белым. Костюм Виктора – черным.

Смотрелся он так, что я боялась за рассудок местных барышень. Была в Шаевском мужественность, которую он обычно умело скрывал. Сейчас же она не то чтобы бросалась в глаза, она окутывала весь его образ, притягивая к себе, заставляя следить взглядом.

Я рядом с ним не терялась. Обнаженная шея, единственным украшением которой была она сама, открытая спина, присыпанная сверкающей пудрой, руки, в переплетении тонких нитей, которые скользили к полупрозрачным перчаткам.

Мужчины при моем приближении склоняли головы, приветствуя, как это было принято на Приаме. Вслед здесь не смотрели – дурной тон.

– Он из тех, кто добивается своего, – задумчиво протянула я, вспоминая наш давний разговор с подругой. – Валенси посчитала, что совершила большую глупость, встретившись с ним. Потом долго вспоминала, а как-то вообще заявила, что у него нет души.

Виктор даже остановился на мгновение, будто не поверив тому, что услышал.

Или просто хотел осмотреться?

– По крайней мере, странное впечатление от человека, который занимается спасением чужих жизней.

Многословность Виктора впечатлила. Я посмотрела на него даже не удивленно – растерянно.

Виктор, заметив мое замешательство, сжал мою ладонь, потянул за собой.

– Шуэр – очень мудрая и опасная женщина. Я бы прислушался к ее мнению.

Прокомментировать его предложение я не успела, Шаевский подвел меня к ложе. Отпустил мою руку, сдвинул в сторону тяжелую портьеру.

Мы были не первыми, в одном из восьми кресел уже сидела юная девушка, при взгляде на которую тут же вспоминались ночные приключения.

Словно откликаясь на мои мысли, ткань снова дернулась, пропуская внутрь еще одного зрителя.

Я обернулась, встретилась с ним взглядом.

– Чем неподатливее тайна, тем проще разгадка, – разочарованно передернула плечами, снисходительно посмотрев на… мужа.

Как Виктору в кратчайшие сроки удалось достать столь удачные билеты, я, как ни старалась, угадать не смогла. Появление Риашти раскрывало секрет изобретательности Шаевского.

Впрочем, я могла сообразить и раньше. Вариантов попасть на премьеру, озаботившись этим в последний день, было немного.

Виктор тяжело вздохнул и развел руками, демонстрируя, что пасует перед женским непостоянством.

Виас ответил доброжелательным взглядом девушке – я посчитала ее дочерью, поклонился мне, подал руку Виктору, заметил вскользь:

– Недовольство женщины – результат ошибочной тактики мужчины.

Я победно задрала подбородок и, смягчая выбранную мною роль, нежно коснулась ладонью щеки Виктора.

В его глазах мгновенно появился отголосок страсти (ох, шельмец, доиграется!), но он тут же опустил ресницы, пряча разгорающийся пожар.

Трудно не поверить, если не заметить в ложе напротив Валесантери, который как раз смотрел на нас.

Ничего удивительного, в этом зале за нашей парой наблюдали многие. Не сказать, что мы уж сильно выбивались из местного общества, но пока были для него загадкой.

На это мы с ним тоже рассчитывали.

Эмоциональный накал сбросил гаснущий свет. Маски, роли, игры… обо всем этом можно было забыть, не опасаясь последствий. Главное действие перемещалось на сцену, мы же отступали в тень, добровольно сдавая позиции.

До конца спектакля меня в этом мире не существовало. Я едва заметила, когда в ложу вошли еще трое. Семья: муж с женой и юноша, примерно того же возраста, что и племянница Риашти – я ошиблась, но в этом не было моей вины. Дочь его погибшего брата-близнеца, которую он нам представил как Алиену.