Андрей Ливадный - Линия жизни

– А мы еще будем существовать к тому времени?

– Ты или я?

– Нет! Мы – армахонты. Цивилизация!

– Понятия не имею.

– Какую память Егор сохранит о нас? Что он скажет об армахонтах?

– Я не понимаю тебя, Айлона! Он нас осуждает. Ладно. Это его личное дело. При чем тут…

– Ты должен мне помочь! Чувства здесь ни при чем! Решение по Пандоре по-прежнему в силе? Недавние события не повлияли на него?

– Да. Планета останется в стазисе. Мы не отключим установку, рискуя исказить временные линии Вселенной!

– Значит, Егора вернут туда? Я уже поняла, ты добьешься своего. Через двести пятьдесят тысяч лет он очнется и увидит другую Вселенную. Без нас. Я это чувствую. Но память цивилизаций, которые мы сейчас так бережно воспитываем, – она ведь сохранит наш образ?

– Наверное, – неуверенно ответил Гейбл. – Айлона, что с тобой происходит? Он тебя обидел? Задел? Да не обращай внимания! Он же дикое существо, отстающее от нас в развитии на четверть миллиона лет!

– Это не утешает.

– Так чего же ты хочешь?

– Изменить его мнение! Показать, что наш путь справедлив и оправдан! Разум, а не первобытные инстинкты должны управлять космосом!

– Хорошо, но при чем тут наниты? Ты хоть понимаешь, чего просишь? Кто разрешит имплантировать ему наносеть?! И для чего? В чем смысл?

– У него вживлен биоимплант! Хондийский нерв.

– Знаю.

– Но не представляешь, насколько это жутко на самом деле! Он видит мир как в кривом зеркале! Но удалить нерв невозможно! Только наниты способны его нейтрализовать!

– Ну да, согласен, – подумав, кивнул Гейбл. – Так ты хочешь устранить влияние хондийского нерва и показать ему нашу Вселенную?

– Да! Если иного выхода нет и Бестужев обречен вернуться в стазис, пусть он сохранит правдивую память о нас! Пронесет ее через время! Но без нанитов он не сможет усвоить того огромного объема информации, что необходим для понимания истинной доброты наших замыслов, справедливости нашей политики, величия наших целей и достижений!

– А если он попытается использовать возможности наносети?

– Где? В стазисе?

– Верно. – Гейбл поджал губы. – Нет, если честно, мне не нравится твоя затея! Давай так, я помогу, но на определенных условиях. Во-первых, мы дождемся общего решения. Если его вдруг захотят оставить среди нас, все выплывет наружу!

– Хорошо. – Айлона была настроена решительно. – Выдвигай предложение – вернуть его в стазис на Пандору. Я поддержу. Предок гостит на моей планете, и к моему мнению прислушаются. Вопрос будет решен быстро и окончательно!

– Отлично! – Гейблу нравилось, когда его инициативы получали поддержку. – Второе условие: мы никому не скажем об операции. Сохраним все в тайне. Я не хочу рисковать своим положением!

– Согласна.

– И третье. Мы терминируем нанитов, как только ты «откроешь ему глаза», втолкуешь, что ты там собралась втолковать.

– Он же погибнет! Извлечение нанитов невозможно!

– Я сказал: терминируем, а не извлечем. Есть у меня одно старинное устройство. Ликвидатор тестовых образцов. В древности не каждая имплантация проходила успешно. Сбойные колонии нанитов в таком случае просто нейтрализовывали без их физического извлечения. Они по-прежнему будут обращаться в его крови, но без программного обеспечения. Вреда здоровью никакого.

– Хорошо. Я согласна. – Айлона облегченно вздохнула. – Гейбл, я не забуду этой услуги!

– Романтический ужин?

– Посмотрим.

– Ладно. Я терпелив. Побалуй свое эго. Убеди его, что мы правы всегда и во всем.

Судьба не щадила пандорианцев.

Миг – и Егор оказался в совершенно другой обстановке, утратил способность двигаться.

Он стал игрушкой. Но своей цели добился – снова оказался тут, в Системе Изначальной.

Бестужев холодно наблюдал, как Гейбл и Айлона готовятся к операции, а его модуль технологической телепатии транслировал мысли в широком диапазоне частот связи, искал друга, но пока не находил его.

– Все будет хорошо. – Айлона подошла к изголовью, прикоснулась к его седым волосам. – Ты скоро выздоровеешь.

– А я болен? – спросил Егор.

– Имплантация хондийского нерва выполнена крайне грубо, – ответила она. – Кто тебя оперировал? И зачем?

– Нерв мне имплантировали в колониальном убежище. Это был единственный способ выжить. Льды таяли, – Егор отвечал сухо, отрывисто. – Вода была повсюду. Герметизация нарушилась. Еда закончилась. Мы умирали от холода и истощения.

Гейбл почувствовал, как по коже пробежали мурашки.

«Ужас, – в мыслях промелькнуло сострадание. – Досталось же ему».

– Но как вам помог нерв?

– В двух словах? – Неприязненная усмешка коснулась губ Бестужева. – Хондийский крейсер. Он был нашим шансом. Живой корабль, достаточно прочный, способный укорениться и производить биомассу. Но его предстояло захватить, а затем контролировать. Имплантированный нерв давал такую возможность.

– Кошмар. – Айлона следила за показаниями какого-то древнего устройства. – Тебе нереально повезло. Нерв мог убить. Вообще непонятно, как он прижился?

– И что теперь со мной не так?

– Все! – Ее глаза округлились от удивления. – Он стал твоим симбионтом! Гейбл, – она обернулась, – взгляни! Две нервные системы переплетены очень тесно. Боюсь, я ошибалась. Простая инъекция наномашин не поможет. Они не распутают этот клубок!

– Нужно попробовать.

– Очень рискованно. Его организм изменился под влиянием нерва. Есть химическая зависимость от хондийских метаболитов. К тому же мутировавшая часть нервной системы тесно связана с кибермодулями его имплантов, а они несовместимы с современными сетями наномашин.

– Ну так усовершенствуем их! Я справлюсь. Введем две колонии нанитов. Одна воздействует на нерв, другая на кибермодули.

– Перепрограммируем их?

– Усовершенствуем, программно и аппаратно.

Бестужев слушал их диалог, стараясь подавить наиболее сильные эмоции. Они говорили о нем, находясь рядом, не обращая внимания, обсуждали, каким способом убить нерв, не спрашивая, а хочет ли он этой операции?

Здесь и сейчас ему открывалась истинная суть цивилизации армахонтов. Они считали себя выше таких мелочей, как этика. Им плевать на системы ценностей. Достаточно уверенности, что совершаемые действия во благо, и неважно, кто перед ними – человек или другое разумное существо, индивид или космическая раса, судьбу которой они решают.

У армахонтов есть цель – контролировать все и вся. Выстроить Вселенную без войн, в зародыше устраняя причины возможных конфликтов, перетасовывая цивилизации, формируя население секторов пространства по признаку идентичности, понятному лишь им.

Они не помогают. Даже сейчас – не помогают. Решают интересную для них задачу. Обеспечивают себе превосходство, возможность манипулировать моим сознанием, чтобы вложить в меня, как в капсулу, нужные воспоминания, – он слабо, едва заметно усмехнулся, – запрограммировать и отправить в стазис.