Сергей Тармашев - Ареал. Цена алчности

Салмацкий хочет убить его вместе с остальными, и в этом Прокопенко теперь был уверен. А потом на него повесят всех собак. Прокопенко — вдохновитель, тот сотрудник-пешка — исполнитель, Меркулов — заказчик, Салмацкий — герой. Всё сходится. Иначе к чему такие сложности? Ведь он же мог потребовать от Прокопенко организовать встречу с Меркуловым где-нибудь в укромном месте, вдали от людских глаз! Это было бы устроить значительно проще! Убил бы его там, а потом притащил труп в лабораторию! Почему Ферзь не одобрил такой вариант? Сослался на то, что криминальные подручные Меркулова могут помешать операции, или кому-то удастся уйти, или ещё что случись — мол, мы не можем позволить себе рисковать! Это всё болтовня! Замысел Салмацкого теперь вполне понятен.

И вот сейчас Прокопенко ждал Меркулова для решающего разговора. Придётся пойти на риск и немного раскрыть карты. Он расскажет резиденту о роли Ферзя и немного дополнит этот рассказ, скажем так, своей точкой зрения. Будто следственная комиссия подбирается к Салмацкому, и будет лучше, чтобы Ферзя, так сказать, срубил какой-нибудь конь. Из двух зол надо выбирать меньшее. С исчезновением лаборатории Ферзь перестаёт получать от Прокопенко деньги за её «крышу», стало быть, Прокопенко для него не более чем ненужный свидетель. Меркулов же будет заинтересован в Прокопенко даже без лаборатории. Есть ведь секретные исследования ГНИЦ, перспективные проекты, научные разработки! В конце концов, можно попытаться организовать ещё одну лабораторию, если удастся. Конечно, есть шанс на то, что Меркулов испугается интереса ФСК к своей персоне и захочет свернуть всю активность, и тогда… Прокопенко содрогнулся от ужаса. С самого утра ему на каждом углу мерещатся растяжки, даже под машиной! И всё же, с Меркуловым можно договориться, в конце концов, Прокопенко ценный источник, и его могут передать другому резиденту, если Меркулова отзовут.

Меркулов будет платить ему деньги или какой-нибудь Джейсон Борн — это ведь не главное. Основная задача — иметь поддержку за океаном. Чтобы, когда он заработает достаточно и будет готов навсегда покинуть эту замшелую страну, его радушно встретили там, за границей, и не оставили в случае чего без поддержки. Чиновник потыкал вилкой остывший бифштекс. Кусок в горло не лезет, надо бы поменять заказ, не то Меркулов, чего доброго, ещё заметит его нервозность, заподозрит подвох и не станет оказывать содействие. Этого категорически нельзя допустить, особенно учитывая, что подвох действительно есть.

Прокопенко подозвал официанта и изменил заказ, потребовав заодно заменить ставший едва теплым чай. Едва официант отошёл от столика, на входе в ресторан показался Меркулов.

— Добрый день, Максим Анатольевич, — поздоровался он, опускаясь в кресло напротив. — Давно ждете, как я погляжу. Какие-то проблемы?

Чиновник мысленно прикусил губу. Как он узнал? На столе же почти ничего нет. Или берёт на испуг?

— Разве долго? — осторожно осведомился Прокопенко. — Мне так не показалось.

— Ваш автомобиль остановился у ресторана тридцать семь минут назад, — мило улыбнулся Меркулов, — памятуя о вашей постоянной занятости, я взял на себя смелость предположить, что для вас это долго. Вероятно, возникли некие непредвиденные трудности.

— Тридцать семь минут? — нахмурился чиновник. — Действительно долго. Странно, что я не обратил на это внимания. Сильно задумался. А вы что, следите за мной?

— Обычно в этом нет необходимости, — пожал плечами Меркулов, — но о сегодняшней встрече вы попросили вне графика, и мы были обязаны предпринять некие меры предосторожности из соображений здравого смысла.

Он поставил на кресло рядом небольшой портфель. Прокопенко скользнул по нему взглядом и уточнил:

— Это то, что я думаю? — многозначительно изрёк он.

— Да, — кивнул Меркулов, — теперь мы можем говорить спокойно. Но чтобы не вызывать подозрений, приватную часть беседы лучше уложить в пятнадцать минут.

— Достаточно и пяти, — заверил его чиновник. — Что это у вас? — Он указал взглядом на тонкую папку, появившуюся в руках Меркулова.

— Обычное письмо от моей фирмы к вашему ведомству. — Тот положил папку перед Прокопенко. — На всякий случай, для успокоения ваших друзей из Службы Безопасности.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны, — оценил чиновник. — Итак, с вашего позволения перейду сразу к делу. Один из моих партнёров по нашей с вами исследовательской программе вышел из-под контроля и стал представлять угрозу для общего дела. Я бы хотел, чтобы ваши люди решили эту проблему.

— Интересная новость, — уголки губ Меркулова тронула едва заметная ироничная ухмылка, — и кто конкретно вышел из-под вашего контроля?

— Некто Салмацкий. — Прокопенко старался говорить и выглядеть как можно более буднично и безразлично. — Не думаю, что у вас с ним возникнут проблемы. Он…

— …подполковник ФСБ, командир Отряда Особых Операций, радиопозывной «Ферзь». Я предполагал, что именно он является вашим компаньоном из числа сотрудников Службы Безопасности, — закончил за Прокопенко Меркулов. — Думаю, что проблемы возникнут. И не столько с его устранением, сколько с тем резонансом, который оно вызовет. Вы уверены, что это того стоит?

— Судите сами, — чиновник невозмутимо пожал плечами, — именно сейчас, когда мы выиграли время в истории с лабораторией, он требует её уничтожения. Хотя вполне достаточно было бы просто перенести её в другое место. Разве обязательно устраивать там кровавую резню, чтобы следственная комиссия успокоилась, найдя кучу трупов?

— Но ведь она не успокоится, — продолжал улыбаться Меркулов. — Максим Анатольевич, не надо так нервничать, я на вашей стороне.

— Я абсолютно спокоен, — вальяжно заявил Прокопенко, — я переживаю лишь за общее дело.

— У вас изменилась частота дыхания и капиллярное давление, — добродушно объяснил Меркулов, — мне не составило труда это заметить. Вы боитесь, что Салмацкий, избавившись от лаборатории, избавится и от вас, не так ли? Вполне разумно с его стороны. Будь я на его месте, я поступил бы точно так же.

— Между прочим, вы тоже в его списке, — мстительно сообщил чиновник, всеми силами стараясь сохранять невозмутимый вид, — так что проблема у нас общая.

— И этого я тоже ожидал. — Меркулов почти весело кивнул. — Максим Анатольевич, раз уж у нас пошёл разговор по душам, не сделаете ли вы мне одолжение и не введёте в курс дела, каким образом всплыло моё имя? Вариантов тут может быть только два: обо мне упоминали вы либо я попал под подозрение этого вашего Рентгена.

— Оба, — хмуро буркнул Прокопенко.

— Меня очень порадовало, что вы сказали правду! — засиял от счастья Меркулов. — Это доказывает, что наши с вами добрые отношения ещё рано хоронить!