Михаил Парфенов - Наши павшие нас не оставят в беде. Со Второй Мировой – на Первую Звездную!

Любому понятно, что тот, кто последним уходит, не жилец. Большая вероятность того, что «смахнут» в момент. Одноместному Ил-2, на котором я тогда летал, оборонять тылы нечем.

В воздухе полный кавардак. Я так на бреющем и пошел, понимая, что хоть снизу не подберутся. Но закрылки заклинило, скорость начал терять. Даже не почувствовал, как по мне очередь дали. Только увидел, что уровень масла на нуле и двигатель перегревается.

Когда высоту набрал, наши уже ушли. От фрицев оторвался, но понимаю, что до аэродрома не дотяну. Через какое-то время двигатель заглох, а винт встал как вкопанный. Пришлось место искать для посадки, хорошо, там кругом поля были. Спланировал удачно, посадил самолет на поле. Правда, правая стойка шасси подломилась, и сажал машину на пузо.

Сел вроде нормально, но температура внутри была адская, «горбатый» мог загореться. Ремни отстегнул, и наутек от самолета. Там на поле стога стояли, но в них укрываться я не решился, спрятался в кустах на краю леса. Я даже понятия не имел, с какой стороны фронта нахожусь.

Зарылся в бурелом, зажал в ладони ТТ и так весь день просидел до темноты. Страху я тогда натерпелся: у меня ведь восемь патронов всего и обоймы запасной с собой нет. Решил для себя: застрелюсь к чертовой матери, но в плен фрицам не сдамся. Уже смеркалось, когда вдруг услышал русскую речь. Это наша «гроза полей» оказалась. Они случайно на мой стоящий в поле Ил-2 наткнулись. Тут уж у меня от сердца отлегло. Окликнул их, они меня и приютили у себя. Кое-как потом на перекладных до полка добрался. Но боевой вылет мне засчитали.

Так что теперешняя ситуация была мне знакома.

– Скорее! – распорядился Броуди, отвлекая меня от воспоминаний.

Мы уходили в глубь леса, в самую чащу.

Пока мы шли, один из гвардейцев объяснил нам с Вольфом, как и когда необходимо менять запасные батареи автоматического оружия и как заряжать его. Все было гораздо проще, чем в наше время. Сбоку на цевье имелись два индикатора: один показывал расход боеприпасов, другой – заряд батареи. Эта чудная машинка, оказывается, имела прицельную дальность два километра. В магазине умещалось двести импульсных патронов, поражающую мощность которых можно было регулировать на боковой панели. Если необходимо пустить разрывные пули, то достаточно лишь переключить рычажок. Также существовала возможность комбинировать подачу патронов, чередуя заряды. Назывался этот чудо-автомат АК-200. Как это расшифровывалось, я не понял, но гвардейцы сказали, что это разработка русских оружейников, стандартная армейская модификация.

– Как действуют гранаты? – поинтересовался я после того, как мы разобрались с автоматами. Граната удобно лежала в руке, но, несмотря на сравнительно малые размеры, была довольно тяжелой. И на ней тоже имелся индикатор.

– После нажатия на эту кнопку, – объяснил гвардеец, – происходит детонация. Времени для броска – десять секунд. Но его можно выставлять и регулировать вручную. Граната очень мощная, так что старайтесь бросать ее подальше.

– Спасибо, учту, – поблагодарил я гвардейца, после чего обратился к бредущему рядом пилоту: – Кто-нибудь знает, что мы тут приземлились?

– Все катера подключены к единой локальной системе, – морщась от боли, с трудом ответил он мне. – В общей базе данных отображается полная информация о состоянии каждой машины. Где она, что с ней. Иначе говоря – на центральный сервер идет импульс, и диспетчер отслеживает катер по индивидуальному сигналу. Он даже в нерабочем состоянии посылает сигналы.

Я половины не понял из того, что он сказал. Заметив это, пилот ободряюще махнул рукой:

– О нашем падении известно. Наш катер приоритетный. Будет выслана экстренная помощь.

– Теперь ясно, – кивнул я, слегка улыбнувшись. – А починиться не можем?

– На это потребуется время, а чужаки будут нас искать.

– То есть нам надо убраться подальше, чтобы спастись от этих зверей, и одновременно не уходить далеко, чтобы нас смогли найти спасатели? Так?

– Что-то типа того, – согласился пилот.

Я не сдержался и задал вопрос, интересовавший меня:

– Кем ты работал до войны?

– Водил аэротакси, – коротко ответил он.

Мы некоторое время двигались молча, пока Броуди не остановился, сверяя данные изображения своей пластины с местностью.

– Сканер показывает, что у подножья горы есть пещера, скрытая лесным массивом. – Броуди сосредоточился на созерцании пластины. – Вход в нее узкий, а лазы уходят глубоко под землю. Думаю, весьма удачное для нас место. Там и отбиваться легко, и от преследователей уйти.

– Как далеко? – спросил кто-то из толпы.

– Триста шестьдесят два метра на северо-запад.

– Советник, – осведомился Вольфганг, когда наша группа продолжила путь, – а как далеко мы от Уральского центра?

– В ста сорока километрах.

– И сколько времени потребуется вашим архаровцам, – полюбопытствовал я, – чтобы добраться сюда?

– Кому? – не понял Броуди.

– Спасательной группе, – поправился я.

– Минут двадцать, включая сборы, вылет и поиск.

Поисковая группа могла задержаться, по пути с ней могли случиться любые неприятности. Нам следовало укрыться на какое-то время, переждать.

Я шел рядом с Советником, постоянно сверявшимся со своей необычайной «картой». Сразу за нами семенил Айра Хоскис, несущий автомат, будто тот весил целую тонну. Левин хромал, опираясь на его плечо. Следом двигался поддерживающий раненого пилота Вольфганг Шульц, а гвардейцы замыкали процессию.

Главное сейчас было добраться до обнаруженной Советником пещеры, пока не вернулись оставшиеся твари. Нам повезло, что они потеряли нас при посадке, иначе давно превратили бы всех в пережаренный фарш.

Мы нанесли им весомый урон, уничтожив трех «крабов». Едва ли чужаки из инопланетного корабля успокоились, сбив нашу машину. Наверняка захотят убедиться, что нет выживших. Никто не сомневался, что твари не улетят, пока не выяснят нашу судьбу и не поквитаются за поражение. Рассчитывать пока приходилось исключительно на себя. Если катер могли найти спасатели, то о чужаках и говорить нечего.

Сейчас его скрывали плотные кроны величавых деревьев, но оставался отчетливый след, пропаханный им среди леса в начале снижения. Потом уже катер скользил по земле, прорубая просеку под непроницаемым покровом листвы, сминая стволы, будто тонкие щепки. Несмотря на несколько выкорчеванных на нашем пути деревьев, лес был таким густым, что с высоты птичьего полета сплошная шапка зелени казалась нетронутой.

Поразительная, крепкая машина, удивительным образом выдержавшая такие мощные удары! Нам бы парочку таких на фронт в сорок первом, быстро бы мы надрали задницу Люфтваффе. Мой Ил-2 был замечательной машиной, крепкой и живучей. Пусть «горбатый» уступал «Мессершмиттам» в скорости и огневой мощи, но справиться с ним было непросто. Порой штурмовики возвращались из боя истерзанными, с количеством пробоин, доходившим до двух сотен, а то и более. Бывало так, что самолет списывали, но ведь летчик оставался жив. А это главное. Хотя стоит признать, что со временем «безлошадных» в полку становилось все больше, и до поступления в полк новых машин воевать приходилось в две смены – пока одни в небе, другие отдыхают.