Филип Дик - Стигматы Палмера Элдрича (сборник)

— Я понимаю вашу позицию. Ведь вы так долго жили в полной изоляции. Однако должна сказать вам следующее… — Теперь она обращалась непосредственно к Бэйнсу, пристально глядя на него своими прекрасными интеллигентными глазами. — Должна привлечь ваше внимание к одному немаловажному факту, который, боюсь, вы сочтете неприятным. Вы все — индивидуально и коллективно — психически больны.

В зале повисло долгое, напряженное молчание.

— Черт побери, — произнес Говард Строу, не обращаясь ни к кому в отдельности, — мы уже много лет живем свободно. Без так называемого госпиталя, который на самом деле являлся концентрационным лагерем. — Он скривил губы. — В котором люди были рабами.

— Мне неприятно говорить вам это, — настаивала доктор Риттерсдорф, — однако вы не правы: здесь был вполне законный психиатрический центр, где лечили больных. Я попросила бы вас включить этот факт в свои планы, которые вы строите по отношению к нам. У меня нет причин лгать — я говорю чистую правду.

— Квид эст веритас? — пробормотал Бэйнс.

— Что вы сказали? — не расслышала доктор Риттерсдорф.

— Что есть истина? — перевел Бэйнс. — А не кажется ли вам, доктор, что за десять лет нам удалось подняться над нашими изначальными проблемами межличностной несовместимости и… — он сделал жест рукой, — приспособиться? Или какой термин вы больше предпочитаете?… В любом случае мы стали способны к адекватным групповым взаимоотношениям, которые, например, вы можете наблюдать в этом зале. Если мы в состоянии выполнять совместную работу, то, вне всякого сомнения, не являемся больными. Лучшего теста, чем групповая работоспособность, просто не существует, — Бэйнс сел, чрезвычайно довольный собой.

Доктор Риттерсдорф заговорила, тщательно подбирая слова:

— Да, я, конечно, должна признать, что в данный момент вы объединились против общего врага…, против нас. Однако я готова поспорить, что до нашего прибытия, и после того, как мы улетим, вы опять превратитесь в кучку разрозненных индивидуумов, озабоченных взаимной враждой и недоверием, неспособных договориться между собой. — Она обезоруживающе улыбнулась Бэйнсу, однако тот не ответил, догадавшись, что это всего лишь уловка. Причем весьма неудачная, так как она сильно портила впечатление от столь проницательного заявления.

Потому что докторша, конечно же, была абсолютно права. Она попала в самую точку: кланы редко действовали заодно. Однако…, она все–таки ошибалась.

Она допустила очевидную, хотя и незаметную на первый взгляд ошибку. Она предполагала, как нечто само собой разумеющееся, что причина вражды и страха крылась в самом Совете, исходила от людей, его составляющих. Однако именно земляне первыми начали действовать угрожающе: прибытие их корабля явилось де–факто актом враждебности… Иначе была бы предпринята попытка получить разрешение. Земляне первыми продемонстрировали свое недоверие, а значит, несут ответственность за то, что отношения не складываются. Если бы они захотели, то могли бы без труда избежать этого.

— Доктор Риттерсдорф, — резко произнес он, — альфанские торговцы связываются с нами, когда хотят получить разрешение на посадку. Вы даже не попытались сделать этого. С ними у нас проблем не бывает: мы обмениваемся товарами на регулярной, постоянной основе.

Его тирада попала в цель — психолог молчала, не зная, что ответить. Присутствующие радостно зашумели, выражая недоверие пришельцам; Говард Строу пробормотал что–то злобное.

— Мы предположили, — проговорила наконец доктор Риттерсдорф, — что если бы начали добиваться такого разрешения, то получили бы отказ.

Улыбнувшись, Бэйнс спокойно сказал:

— Однако вы даже не предприняли такой попытки. Вы «предположили». А теперь, конечно, уже считаете…

— Скажите честно: разрешили бы вы нам приземлиться? — Ее жесткий, уверенный голос ударил Бэйнса, словно хлыстом, резко оборвав ход его рассуждений; он моргнул и невольно остановился.

— Нет, не разрешили бы, — заключила она. — Вы все прекрасно знаете об этом. Прошу вас, давайте пытаться мыслить реалистично.

— Если вы появитесь на Высотах Да Винчи, — заявил Говард Строу, — мы убьем вас. Мы убьем вас, если вы не улетите. Любой новый корабль, который попытается приземлиться здесь, будет уничтожен. Это наш мир, и мы хотим сохранить его свободным, пока мы живы. Господин Бэйнс может обрисовать детали нашего прежнего тюремного режима; все они содержатся в манифесте, который он и я — с помощью остальных делегатов — подготовили для вас. Зачитайте манифест, господин Бэйнс.

— «Двадцать пять лет назад, — начал читать Габриэль Бэйнс, — на Луне была создана колония…» Доктор Риттерсдорф тяжело вздохнула.

— Наши знания ваших клинических состояний…

— «Критических состояний»? — взорвался Говард Строу. — Вы сказали «критических состояний»? — Его лицо раскраснелось от ярости, он даже привстал со стула.

— Я сказала «клинических состояний», — терпеливо повторила доктор. — Наши знания говорят о том, что причина вашей воинственности находится в поселении манов; иными словами, в месте компактного проживания маниакально–депрессивных личностей. Через четыре часа мы покинем город гебефреников Гандитаун и высадимся на Высотах Да Винчи. Если вы попытаетесь атаковать нас, мы вызовем земные военные корабли… — она помедлила, — которые находятся за полчаса лета отсюда. В зале снова установилось долгое, напряженное молчание. Через некоторое время Аннет Голдинг едва слышно пробормотала:

— Все–таки зачитайте наш манифест, Габриэль. Бэйнс возобновил чтение манифеста. Голос у него дрожал. Аннет разрыдалась, ее горестные всхлипы были полны отчаяния:

— Теперь вы понимаете, что земляне уготовили нам? Они снова собираются сделать из нас пациентов психбольницы. Это конец! Собравшись с духом, доктор Риттерсдорф возразила:

— Не правда, мы собираемся вас лечить. Уверяю, лечение поможет вам…, ну, почувствовать себя более свободными. Стать полноправными членами общества. Вы ощутите вкус к жизни, избавитесь от напряжения и страхов…

— Да–да, — пробормотал Якоб Симион. — От страхов, что доктора с Земли снова придут сюда и загонят нас за колючую проволоку, словно диких животных.

«Через четыре часа, — думал Габриэль Бэйнс. — Совсем скоро». Дрожащим голосом он продолжил чтение совместного манифеста.

Но теперь это занятие казалось ему пустой бравадой. «Потому что уже ничто не спасет нас», — понял он.

***

После того как встреча закончилась и доктор Риттерсдорф покинула зал заседаний, Бэйнс представил свой план коллегам.

— Вы что?… — высокомерно поинтересовался Строу, состроив такую гримасу, что его лицо стало пародией на само себя. — Вы хотите ее совратить? Боже мой, она, наверно, права: наше место в психбольнице! — Строу опустился на стул; постепенно его лицо вернулось в нормальное состояние, но чувство отвращения так сильно захлестнуло его, что он не смог больше ничего сказать, предоставив остальным делегатам выразить свое отношение к поступившему предложению.