Александр Громов - Звездная вахта (сборник)

Они могут начать ленивый демонтаж не самых важных строений космодрома и вывоз второстепенного оборудования, они будут клясться всеми святыми, что ни о какой космической программе нет уже и речи, они могут даже инсценировать крупную аварию на объекте, и агентурные донесения будут в целом успокаивающими, – а в это время толстая сигара ракеты-носителя уже начнет свой путь из сборочного цеха к катапульте. И никто на свете уже не успеет вмешаться и прекратить…

Все-таки надо было сразу начинать с диверсии!

Да, но кто смог бы осуществить ее? Те агенты, которые известны даже Астре? Или те, которые ей не известны, но, по всей видимости, известны поименно невидимой, никак себя не проявляющей, но вряд ли спящей контрразведке Лиса?

Ну не глупо ли было думать, что контрразведчики донников совсем уж наивны и неумелы?! Что действительность такова, какой кажется?

Теперь Валентин ощущал ужас. Для второго раунда у него не было ни плана действий, ни реальной силы. И то и другое еще предстояло обрести, выработать, получить, притом как можно скорее и учетом новой вводной: противник хитер и неглуп. Счет пошел на дни.

Ох, трудно будет убедить Пегого Удава, что противник не только хитер, но и умен!.. А придется. Валентин поймал себя на том, что уже отшлифовывает в уме убойные фразы для спешной докладной наверх. Как можно скорее отправить документ – и поспешить следом. Доказывать – и доказать, черт побери! – что дешевая, по сути даже наидешевейшая имперская политика по отношению к Трону Аида изжила себя.

Одумаются? Сразу – нет. Чудес не бывает. Но хотя бы изыщут завалявшуюся за подкладкой малую толику средств и обеспечат операцию всем необходимым. Дадут то, при помощи чего инициативный человек может добиться многого – и добьется! Не этого ли ждет Пегий Удав? Он получит ожидаемое.

Хотя побрюзжит, конечно, что, мол, эмиссар не справился сам. Высокое начальство любит, когда подчиненные творят чудеса. Но чудес не бывает.

– Тебе нужна помощь, – подытожила Астра.

– Возможно, – осторожно ответил Валентин.

– Не «возможно», а наверняка. Тебе нужна помощь Терры, так? А еще тебе нужна моя помощь. И это тоже наверняка.

– Возможно…

– У тебя заело, что ли? – полюбопытствовала Астра. – «Возможно» да «возможно»… Когда до тебя дойдет, поздно будет, так? Я тебе нужна. И поэтому я хочу поставить условия.

– Да? – Валентин иронически поднял бровь. – Я слушаю.

– Дональбайн обещал мне Терру, так? Как минимум вид на жительство. Не какую-нибудь другую планету, а именно Терру. И еще подъемные. Ты подтверждаешь это?

– Да, но лишь при успехе.

– Ясно, что не при провале. Ну так вот: мне мало твоего подтверждения. Мне нужно побывать на Терре и получить официальную бумагу о гражданстве. Тогда я твоя, так?

Валентин налил себе еще вина и врастяжку выпил. Однако какой напор! Губа не дура у этой Астры. Впрочем, почему бы нет? При неуспехе миссии и даже при ее успехе всегда можно воспрепятствовать Астре перебраться на Терру. При контроле над Вратами это не проблема.

Приятно работать с наивными туземцами!

А с туземками, пожалуй, еще приятнее.

– А здесь тебя не хватятся?

– Я решу эту проблему.

– Тогда по рукам. – Валентин поставил бокал на парапет и правильно сделал: вместо делового рукопожатия Астра обвила руками его шею. Ее поцелуй был горячим и страстным. За поцелуем последовало и остальное. В голове Валентина ненадолго промелькнула мысль о Вивьен и о том, что, пожалуй, ему не следует делать того, на что нет санкции руководства, – и сейчас же в нем проснулся мужчина-дикарь. Давненько уже он летаргически спал, до полусмерти придавленный неподъемной тяжестью этого мира.

В гель-кровати он нипочем не пробудился бы. Лишь в бассейне он наконец продрал глаза и начал получать то, чего жаждал.

В объятиях такой водянки кто угодно согласился бы стать водяным.

Отсидка в барокамере при возвращении на Терру оказалась более продолжительной, чем при перемещении на Дно. Организм не любит, когда от резкого перепада давления в его сосудах кипит кровь. Ему это совсем не нравится, а значит, давление надо снижать медленно, по всей водолазной науке. Одновременно гравитаторы медленно уменьшали силу тяжести. Очень медленно, ибо в барокамере человек должен спокойно сидеть или лежать, а не скакать козлом, ошалев от нахлынувшей вдруг необычайной легкости во всем теле.

Повертев, как и положено новичку, сколько-то времени головой и не обнаружив ничего сногсшибательного, уснула в соседнем ложементе Астра. Валентин не спал, шепотом ругая конструкторов этого оборудования. Гравитация понемногу уменьшалась, а ему все еще было трудно дышать. Казалось, что тяжесть Дна – это навсегда. Подумать только, вырвавшемуся в нормальный мир Дональбайну хотелось тягать штангу! Валентин поклялся себе, что не станет поднимать ничего тяжелее бутерброда и вообще отдохнет на Терре как следует. Пусть очень недолго, зато качественно. Как растение. Да здравствуют ботанические виды отдыха!

Но когда люк наконец открылся, Валентин не вышел – выпорхнул птичкой из барокамеры. Его удивило, что он не может взмахнуть руками, как крыльями, и полететь. А, ладно! Хорошо и так! Ведь с такой упоительной легкостью в теле можно сколько угодно бегать и прыгать!

Оказалось – нельзя. Можно невзначай сломать себе шею. У персонала был опыт работы с подобными клиентами. Валентина поймали на старте, вкололи какую-то дрянь, от чего мышцы враз обмякли, и препроводили в стационар. С Астрой, тоже страстно желавшей летать или хотя бы прыгать, дюжим санитарам пришлось повозиться дольше, и они справились, лишь получив подкрепление. Кое-кому пришлось обратиться за медпомощью, хотя Валентин мог бы поклясться, что у водянки со Дна и в мыслях не было ничего дурного. Просто моторный рефлекс, а если и мускулы что надо – не стой на пути. Или лови таких клиентов особо прочной сетью.

Хотелось бегать, а заставили лечь в кровать. Перед этим измерили рост – он оказался на четыре сантиметра меньше, чем нужно, и этот цифирный дефицит лучше всяких слов убедил Валентина лежать спокойно. Ну, хотя бы постараться. Дональбайну пришлось хуже: он прожил на Дне гораздо больший срок. Это слегка утешало. Всегда приятно сознавать, что кто-то еще несчастнее тебя.

Интересно, на сколько сантиметров его сплющило Дно? Наверное, побольше, чем на четыре…

Иногда позволялось встать, но, боже упаси, не изображать из себя акробата, а держать себя в руках, тренируя силу воли. Из зеркала на Валентина смотрела жуткая образина, ассоциирующаяся скорее не с лицом, а с оплывшим огарком или подгнившим овощем. Нет, о встрече с Вивьен нечего было и думать. Лучше всего вообще не сообщать ей о возвращении.