Вадим Полищук - Возвращение республиканца

– И все равно, вы вышли за рамки своей компетенции. В вашем опусе слишком много предположений и догадок.

Сенатор стал похож на злобного экзаменатора.

– Не нравится – давайте назад, и я пошел, – окрысился Вольдемар.

– Ну, не горячитесь, капитан. – Тасселер нацепил на себя маску профессора, пожурившего беспутного, но талантливого и любимого ученика. – Я вас больше не задерживаю, а это оставьте. Я на досуге еще раз посмотрю.

– Нам нужен на них компромат. Любой, пусть даже самый незначительный.

Помощник Уильяма Кагершема, отвечающий за связи с прессой, осторожно напомнил боссу:

– Но у нас этим компроматом забиты все компьютеры. Мы в любой момент можем…

– Ничего мы не можем, – прервал подчиненного Кагершем. – По крайней мере, с тем, что у нас сейчас есть. Нет никакого смысла еще раз вытаскивать на свет взятки, которые они платили правительствам независимых за предоставление концессий. Это и так все знают, и никого этим не удивишь.

Дела в сенате шли плохо. Тасселер и компания хорошо подготовились к текущей избирательной кампании, собрали огромные ресурсы и бросили их на агитацию, и не только на агитацию, как полководец бросает свой последний резерв в прорыв, наметившийся в обороне противника. Создавалось впечатление, что они все поставили на эту кампанию, как будто от этого зависела вся их дальнейшая судьба. На тонкие намеки о возможности поделиться бюджетом эта компания никак не реагировала. Закусив удила, горнопромышленное лобби рвалось к победе. Уже сейчас голоса в сенате разделились поровну, а на предстоящих выборах шансы противников Кагершема расценивались как более предпочтительные. И если чаша весов качнется в их сторону, то все «независимые» сенатские крысы побегут в их трюм. И тогда прощай выгодные военные заказы, проведут переоценку и оставят только минимальную прибыль.

Самым плохим было то, что патриотическая пропаганда насчет «войны до победного конца» приелась и уже не срабатывала как прежде. Зажравшийся обыватель не желал ничем поступиться ради победы, а затянувшаяся война требовала все больше и больше ресурсов, все больше и больше человеческих жизней. С другой стороны, использующиеся противниками элементы антивоенной пропаганды находили все больший отклик и становились все более популярными.

Кагершем взглянул на почтительно замершего помощника:

– Найдите мне что-нибудь новое. Пусть не самое убойное, но новое. Например, о связях группировки Тасселера с имперской разведкой.

– А они есть? – рискнул осведомиться помощник.

– Откуда я знаю! – вспылил босс. – Но если они есть, то найдите. Ищите, носом землю ройте, но найдите!

– Нам нужен на них компромат. Любой, пусть даже самый незначительный.

– Зачем? – удивился Вольдемар. – По-моему, дела у вас и так идут неплохо, еще немного и…

– В том-то и дело, что ни много, ни немного у нас нет. Поэтому срочно нужен компромат на Кагершема.

– На какого именно? – поинтересовался Дескин.

– Без разницы, – отрезал Тасселер. – Семейственность в политике, конечно, хороша, но есть и свои минусы. По какому из Кагершемов ни ударь, рикошетом обязательно попадешь во второго.

– А с Империей, выходит, вы уже договорились.

– Это не вашего ума дело, капитан.

Ну да, мелкие сошки вроде капитана Дескина или лейтенанта Арманда свое дело уже сделали. Теперь они могут постоять в стороне и подождать, пока большие дяди договорятся между собой и доведут до них свои решения. Если сочтут нужным. А с императором они, похоже, действительно договорились, причем быстрее, чем ожидали. Вот сейчас и торопятся собрать необходимое количество голосов, прежде чем поставить этот вопрос на голосование. Для этого им компромат и нужен, после удара по Кагершемам часть голосов «независимых» перейдет к ним.

– Ну, так что? Найдете?

– Я поищу, но ничего не обещаю, – постарался выкрутиться Вольдемар.

Не получилось.

– Вы не ищите, вы найдите. Слышите? Найдите. Очень нужно…

Искать какой-либо компромат на адмирала или его брата Вольдемар не собирался, всему есть свои пределы. Но не успел он перешагнуть порог своего кабинета, как искомый компромат сам нашел его.

– Есть две новости, господин капитан, – встретил Вольдемара заместитель.

– Начинай с плохой, – автоматически отреагировал начальник.

– Надо преодолевать стереотипы, господин капитан, обе хорошие. Первая – мы хорошо наложили имперцам. Вторая – нашему отделу дают новый командно-десантный корабль!

Первая новость Дескина не заинтересовала, мелкие стычки с переменным успехом происходили постоянно, а вот вторая… Вольдемар быстро плюхнулся в кресло и вывел на экран своего коммуникатора технические характеристики нового корабля. Несколько минут озадаченно гонял по экрану таблицы. Основные размеры, тяга двигателей, автономность, где-то он все это уже видел. Ну, конечно! Дескин нашел характеристики стандартного «Беркута» и вывел их рядом. Тоже мне новый корабль! Явная переделка под нужды их отдела, причем не самая удачная. Как ни крути, а ангар для катера в сторожевик не втиснешь, нужен корабль крупнее. Стоп! А новый ли он вообще? Вольдемар еще час рылся в документах, но никаких указаний на то, что это модернизация старого корабля, не нашел. По всему выходило – корабль только с верфи. Но что-то подсказывало, что это не так. Ничего, завтра увидим.

Вольдемару хватило пятнадцати минут, чтобы убедиться в том, что под новеньким сверкающим покрытием прячутся старая обшивка и такой же старый корпус. Внутренности сторожевика основательно перестроили, заменили всю электронику. Поискав указания на предыдущий номер сторожевика, Дескин пришел к выводу, что их нет. Кто-то об этом позаботился. Помог механик, сказавший, что из четырех маршевых двигателей три новых, а четвертый остался со времен до модернизации. Переписав серийный номер двигателя, Вольдемар отбыл обратно на поверхность планеты.

Следующий день Дескин начал с того, что проверил номер двигателя по штабной базе. Ответ нашелся быстро. Два года назад он был установлен на «Беркут» № 6 вместо выработавшего свой ресурс. Запрос по самому сторожевику прояснил его судьбу. Два года назад, буквально сразу после замены двигателя, сторожевик был поврежден в одной из локальных стычек. Повреждения были не бог весть какие серьезные, но обследовавшая корабль комиссия пришла к выводу, что дальнейшая эксплуатация невозможна по причине плохого состояния корпуса. Пять стандартных месяцев сторожевик проболтался на верфи, после чего был утилизирован. По документам. И вот теперь воскрес в образе КДК-2, повторив судьбу «Сокола» № 4. Не «Беркут», а феникс какой-то получается.

Итак, что мы имеем? Получивший повреждения корабль признают негодным к дальнейшей эксплуатации и якобы утилизируют. После мнимой утилизации перекраивают начинку, наносят новое покрытие на обшивку и продают его флоту как новый корабль. То есть сначала фирме оплачивают утилизацию старого, а потом постройку нового корабля. После сдачи флоту этот корабль попадает в секретный список и больше нигде не значится. И что это, если не мошенничество? По крайней мере, Вольдемар знал два таких случая, но был уверен в том, что их больше. Без прикрытия в штабе флота провернуть такую аферу невозможно, а прикрытие должно быть на самом верху. Теперь понятно, почему начальник штаба тогда так ехидно улыбался, говоря о «новом» корабле. Истинный смысл его слов дошел до Вольдемара только сейчас. Да и руководство верфи тоже замазано по самые уши. И уши эти торчат опять же до самого верха. А кто у нас на самом верху?