Андрей Нибаров - Агрессор

Рутт намотал волосы девушки на кулак. Приставил к вздымающейся груди нож.

– Отпусти ее, – произнес Крэкк. – Лучше меня. Возьми мое сердце, Рутт, но чтобы больше никто не пострадал.

Крэкку хотелось жить. Отчаянно хотелось жить, пусть даже в позоре. Все в нем обмирало от одной только мысли о той жуткой боли, которую ему придется перенести, но парню вдруг стало не до себя. Он испугался за Салль. И он приготовился умереть. Принести в жертву себя, чтобы больше никто другой… не пострадал.

«Борт номер один. Допуск разрешен».

Уровень агрессии 0,29 Ag. Что это значит? Духи вновь за него?!

«Удерживаю объект атаки, – сообщила автоматика дестроера. Лазерный дальномер учитывал расстояние до цели, поправки на высоту, скорость, температуру воздуха и баллистику боеприпасов. – Подтверждение команды».

– Цель шесть-один, – проговорил Крэкк чуть слышно, толком не зная, что именно он должен подтвердить.

Пятисоткилограммовая протонная торпеда вышла из пусковой установки. Дестроер атаковал остывающие остатки скалы с предельно малой высоты сто пятьдесят метров.

Грохот разорвал пространство. На месте горы фонтаном взлетела земля. Ударная волна смела остатки крайних домов, сбила с ног дикарей. Огромный кратер кипел в самом себе. Расплавленные земля и камень бурлили, волна огня покатилась по джунглям.

Крэкк поднялся. Дух «торпеды» выдохнул огонь, выпустил грохот и перестал трясти землю. Салль лежала без движения. От поднятой вверх земли и пыли небо напоминало грязную кашу с медным кругом солнца. Крэкк взял любимую на руки и понес. Салль была жива. Она закашлялась. Благодаря фильтрам нейрошлема Крэкк дышал свободно.

«Допуск разрешен, – прозвучало у него в голове, словно музыка. – Борт номер один, допуск разрешен».

Крэкк нес девушку в джунгли. Охотники в страхе расступались, пятились, некоторые при приближении «стальной головы» бежали прочь.

– Ты никуда не уйдешь. – Сидя на земле, оглушенный Рутт тер глаза. Прозрев, он стал искать в пыли нож. – Я с тобой еще не закончил…

Молодой дикарь не обращал на дядю внимания. Он нес Салль в джунгли, во влажный зеленоватый сумрак, сейчас он любил ее как никогда. Он любил ее, любил жизнь, любил стальную голову у себя на плечах, даже стертую с лица земли деревню. Даже то обстоятельство, что, лишившись части мизинца, он так и не стал воином. Вернее, стал, защитником, мужчиной, взрослым, но на земной, человеческий манер.

«Допуск разрешен».

– Я разгадал, – шептал Крэкк. – Я понял их тайну.

Он понял, что это за бог – Крэмберг. Повелитель механической цивилизации невероятно мощной и бесконечно беззащитной одновременно. Глубокий, мудрый бог. Дикарь понял, почему от копья Рутта погиб стреляющий огнем археолог, почему заключенные в немыслимую броню земляне иногда умирали в страшных мучениях от рук его высоколобых соплеменников. Уровень агрессии. Крэкк, наконец, понял, что означает «0,29 Ag». Он почувствовал новый истинный смысл всего сущего.

На душе у дикаря было легко. Его собственное бессилие, его стыд, его врожденная беда неожиданно обернулись силой.

Баталов бежал, флаер над его головой снизился. Тигры космоса спускались в джунгли на тросах. Армейский бластер Олега мог пробить бронированный корпус флаера на максималке, правда, с близкого расстояния. Разреши Пушок допуск, Баталов все равно бы не отважился поставить аккумуляторы на один выстрел, но террористы не могли знать, сколько у космодесантника запасных батарей, потому Фарма рисковал не машиной, а людьми.

Сквозь листву, сверху вниз, пролетел двухметровый парень с крупнокалиберной счетверенной пулеметной установкой в руках. Бронированный экзоскелет и лицевая маска в сумраке отливали металлом. Отличная мишень, имей Баталов допуск.

Олег не стал рассматривать остальных. Он бежал, чувствуя, как все чаще подламывается опухшая правая нога, движения становятся размашистыми, а руки тяжелыми. Преследователи шли за ним цепью. Сканер десантника показывал, что остальные тигры космоса экипированы и вооружены не хуже громилы в доспехах из титаноалюминиевого сплава.

Именно благодаря навороченной системе боевой радиоидентификации инструктор с «Гелиоса» был еще жив. Преследователи имели штатские сканеры, которые тоже автоматически считывали индивидуалку с микрочипа носителя, но в радиусе максимум двух-трех метров. Охотников направляли с флаера. Благодаря спутнику Фарма отлично видел, как мечется в страхе среди деревьев «крэмберовская сволочь». Не то чтобы тиграм доставляло особое удовольствие шагать в броне за жертвой со скоростью, с которой Баталов бежал, но они не знали, что десантник «отказник».

В космосе побаивались инструкторов по холодной нейтрализации. Крэмберг отлично выдрессировал собственных профессиональных убийц.

Олег остановился, переводя дух. Адреналин, похоже, отработал, сделал свое дело, как и дофамин. Баталов выживал на морально-волевых. Он давно плюнул на показания агрмометра. На время вся прогрессивная Вселенная словно отодвинулась в сторону. Как и допуск. Могло выйти так, что он, Баталов, свихнется, прежде чем получит противоядие. Или будет убит. В его ситуации был один рецепт возвращения нейрошлема – агрессия. Безудержная, ничем не ограниченная агрессия. Не говоря уже о том, что это был единственный способ выжить на Крикке. Олег надеялся на то, что потом коллеги выловят его, одичавшего инструктора-агрика. В любом случае, с Крикка ему не уйти, и нанести вред кому-нибудь еще, кроме пособников Фармы, он не сможет. Получалось, он «отстегивал тормоза», чтобы вернуть федералам «Троян», сам не зная, что из этого выйдет. Личная душевная катастрофа Олега Баталова была ничем по сравнению с катастрофой за пределами Крикка, попади дестроер Фарме.

Баталов обернулся. Допреальность обозначила расстояние до трех целей. Тигры выстроились подковой, обходя его по сторонам. Судя по звуку, флаер то и дело менял высоту, делая развороты. Не иначе он, Олег, попал в слепое пятно навигационной системы. Это был шанс. Несколько свободных минут, пока охотники не включили ноги по полной и не прикончили беглеца.

Решив ударить по одной из сторон «подковы» и выйти из капкана, Олег крался навстречу тиграм. Он сокращал дистанцию, описывая полукруг, подобно дикарю. Парень со счетверенным пулеметом ломился сквозь заросли, словно танк. Удержать подобную дуру было немыслимо даже при помощи мускульных усилителей, оружие крепилось к кронштейну, который стабилизировала система пневматических поршней. Олег мог попытаться перебить один из них, но поршни закрывал кожух.

Сжимая в руке ставшую скользкой рукоятку ножа, Баталов не спускал с противника глаз. С пулеметной установки свисала лента. Даже если случится чудо, и ему удастся перепилить ленту ножом или перегрызть зубами, под стволом у допотопного, но грозного оружия имелся барабан гранатомета на пару десятков выстрелов. Хватит, чтобы разнести ему, Баталову, башку.