Андрей Нибаров - Агрессор

Космодесантник сидел на стволе поваленного дерева. Он шел по лесу уже несколько часов и, наконец, добрался до его края. Дальше тянулась саванна – поросшее высокой травой пространство, местами разбавленное зелеными островками деревьев. Прежде чем выйти на открытую местность, Баталов решил перевести дух.

Звуковое ружье лежало на коленях. После подводной пальбы аккумулятор сел. Железная дубина, одним словом. Олег гладил ладонью цевье. Уровень агрессии скакнул за единицу, но инструктор больше не обращал на агрмометр внимания. Довольная, полупьяная улыбка появилась на лице Баталова.

Оружие без допуска, оно манило. В нем жил свой устрашающий, жесткий ритм, свое суровое дыхание. Оно завораживало Олега своей безотказностью, универсальностью поражения целей. Из него можно было действительно стрелять, не выворачивая при этом наизнанку собственную душу.

Свободное оружие было безотказно. Оно било в любую цель, в живую или в неживую, с одинаковой эффективностью. Камень, стена, дерево, птица – без разницы. Картонная мишень и живой человек слились воедино. Пушок так не мог.

Олегу с детства внушали, что свободное оружие – это наибольшее зло. Смерть, гибель цивилизации. Раз попробовав «чистого», нормальный человек автоматически становится агриком, а то и сходит с ума. И вот концентрированное зло мира, способное превратить тебя в маньяка, прирожденного убийцу, в изощренного садиста, лежало у него, Олега Баталова, на коленях, а он не чувствовал особой потери контроля над ситуацией и разложения личности.

Баталова всегда учили, что для пользователей свободного оружия обратной дороги нет. Билет в один конец. Такие люди становились преступниками, а выйдя из тюрьмы – изгоями. Их сторонились, словно прокаженных, ссылали, лишали родительских прав. Олег уже несколько суток носил с собой адский концентрат, молот, который вколачивал гвозди в крышку гроба мирового гуманизма, пользовался им и не испытывал сожаления, наоборот – эйфорию!

С Пушком Баталов всегда был только напарником, сейчас – господином.

Нет, Олег все так же считал допуск единственно верным выходом на современном витке цивилизации. Крэмберг был тысячу раз прав, но он не сказал о некоторых вещах, утаил нечто важное. Гений скрыл от миллиардов целый мир. Те, кто был рожден после ввода допуска, и не подозревали, как бешено закипает кровь, стоит солдату себя отпустить.

Баталов гладил ладонью цевье. На Крикке он увидел мир с другой стороны. Разряженное звуковое ружье на коленях – тот глазок, через который инструктору по холодной нейтрализации открылся тревожный, манящий, полный первобытной силы пейзаж. Панорама, посреди которой незыблемо стоял он, Олег Баталов, – человек-господин. Свободный солдат. Воин. Сейчас Баталов отчасти понимал помощника капитана Роберта Гарди. Крэмберг поставил оружие над людьми, но он не объяснил, не смог или не захотел, что это временно.

Эра свободного оружия обязательно вернется, а пока нужно создавать специальные «чистые» полки, куда будут входить самые лучшие, самые достойные, самые идейные, с нервами из стали. Непоколебимые. Прошедшие ад и вернувшиеся из него целыми и невредимыми, по горло в крови, но чистые духом. Специальные подразделения, в которые будут входить такие, как он, Олег Баталов, закаленные бойцы, оказавшиеся по ту сторону добра и зла. Сверхлюди, личная гвардия Крэмберга, элита, вставшая над допуском ради его сохранения, ради защиты всей системы коллективной безопасности.

Олег поднялся. Крайне холодное, жесткое, почти зверское выражение застыло на его лице. Уверенный взгляд победителя. Такие, как он, будут корчевать зло, вырывая врагам кишки, они возьмут на себя все грехи мира, и зло дрогнет, опрокинется, исчезнет раз и навсегда на пороге новой эры.

Баталов завернул рукав, ножом вырезал на руке букву «С», затем еще одну. «ССК» – намеревался вывести он кровью. Свободный Солдат Крэмберга. Если бы Олег имел возможность выжечь на себе эти буквы раскаленным железом, то он немедля сделал бы это. Послышался детский смех. Светлый и рассыпчатый, он так не вязался с обстановкой последних дней, что Баталов невольно остановил лезвие. Решив потом закончить аббревиатуру, космодесантник убрал нож в чехол и направился туда, откуда доносился смех ребенка.

«СС» – сочились кровью буквы.

На открытой местности среди травы Олег сначала увидел дикарку. Смуглая женщина с собранными в пучок черными волосами, улыбаясь, протягивала руки к бегущему к ней курчавому малышу. Мальчик, которому от силы было года два, топал к маме, а его смех, тонкий и заливистый, звучал, сыпался, чистый и радостный, какой бывает только у маленьких детей. Большеглазый малыш обнял женщину за шею. Мать погладила, похлопала его по спинке, прижала к себе, целуя, а затем отбежала, присела, протягивая руки. Олег и не подозревал, что дикари могут проявлять столько нежности.

Кудрявая головка еще не была изуродована дощечками. Мальчик лет девяти с деформированным черепом, видимо, старший брат малыша, ходил в некотором отдалении, очень серьезный, с копьем в руке, снисходительно посматривая на возню младшего. Еще ребенок, но уже высоколобый! Шум мешал будущему воину охотиться, а значит, стать мужчиной: сначала голова саблерогой антилопы, затем пещерные львы, а там и скальп врага на подходе.

Малыш прутом сек траву. Женщина подняла его на руки, прижалась щекой к шелковистому затылку, понюхала волосы, потерлась лбом, словно животное, поцеловала сына в макушку.

Баталов замер, он засмотрелся. Если бы Оксана не погибла в гиперпространстве, у них мог родиться сын. Или дочь. Дикарка улыбалась, мальчик прижался к ее груди, завозился. У женщины были на редкость красивые, плавные руки, что-то строгое и величавое в лице.

Олегу захотелось выйти и просто побыть с ними рядом, сказать пару слов, обнять малыша. Обычно в солдатском ранце лежал пакет гранулированного шоколада. Баталов вспомнил, что бросил экзоскелет на берегу реки. Нет, высоколобые наверняка пугают землянами детей – монстры в подвижной броне, с железными руками и глазами GPS. Малыш расплачется, завидев грязного дядьку в куртке космодесантника.

На горизонте появился, блеснул на солнце диск флаера. Увеличиваясь в размерах, машина закружила над саванной, повисла над деревом метрах в пятидесяти от Олега, при этом странно покачиваясь. Дикарка и ее дети исчезли, словно их и не было. Флаер опустился рядом с деревом, сбив бортом пару нижних веток. Из машины вышли два боевика. Один из них, очень полный, в легкой броне, подошел к стволу, разомкнул защитный пояс, потом расстегнул штаны. Толстяк справлял нужду.

Прибывшие громко говорили, двигались порывисто и вообще были возбуждены, при этом их речь на треть состояла из ругательств. Баталов не сомневался: перед ним люди Фармы. На бедре человека с разомкнутой броней висела небольшая кобура, в руках его приятеля был массивный полуавтоматический микроволновой карабин. Мазеры давно сняли с производства, но это же Крикк – здесь в ходу оружие всех эпох и народов. Олег бы не удивился, обнаружив ручной гравидеструктор последней модели и тут же трубку для плевания иглами.