Алексей Евтушенко - Минимальные потери

Крепкое спиртное было запрещено на борту «Неустрашимого» категорически (пятьдесят грамм сухого красного вина, положенного каждому члену экипажа ежедневно, не в счет), и поэтому запасы крепкого спиртного на борту крейсера не поддавались никакому учету.

– Ну, – сказал по-французски Генеральный инспектор, беря стакан, – здравствуй, Иван!

– Здравствуйте, Питер!

Они чокнулись и выпили.

Малкович немедленно разлил по второй.

– Как дела у Марии? – искренне поинтересовался он.

– Бабушкой недавно стала. Мальчик родился, внук. Представляешь?

– Смутно, – покачал головой капитан-командор. – Это что ж, получается, вы теперь прадедушка?

– Поверить не могу, – сказал Питер. – А твои как?

– Мне еще рано в дедушки. Сыну только шестнадцать недавно стукнуло. Дочери семь. Все нормально, спасибо.

– Ну, давай. За детей, внуков и правнуков.

– За них. Пусть не хворают.

Чокнулись, выпили, закусили сыром.

– Теперь рассказывайте, – попросил Малкович. – Или сначала по третьей?

– Чуть позже, – определился Уварофф. – Мне все-таки не сорок лет.

– А на вид не скажешь, – ухмыльнулся капитан-командор.

– Давай, давай, лижи задницу Генеральному инспектору. Глядишь, и поможет.

– От чего? Если от списания всех нас на Землю, то я готов лизать вам вашу семидесятипятилетнюю задницу с утра до вечера на протяжении всего похода.

– Увы, – вздохнул бывший бригадный генерал, взял бутылку и сам разлил по третьей. – Без толку, Иван. Как бы грустно это ни звучало.

– Так что, значит, решение принято окончательно?

– Боюсь, что да.

– Зачем тогда весь этот цирк с дальним походом? Объявили бы о роспуске и все дела. Рубить по-живому так одним ударом. И денег бы сэкономили целую кучу, – Малкович схватил стакан, не чокаясь, осушил его одним глотком и тут же налил себе снова. – Извините.

– За что? – удивился Уварофф. – Я бы на твоем месте после такого известия целый стакан заглотил, не меньше. А то и два. Что же касается дальнего похода и присутствия на борту меня в качестве Генерального инспектора, то это, считай, моя заслуга. Я на этом настоял в Совете.

– Зачем? – коротко осведомился Малкович.

– А ты подумай.

Капитан-командор задумался.

– За время похода может что-нибудь случиться, из-за чего решение пересмотрят? – предположил он через пять секунд. – А вы сумеете подать это под нужным нам соусом.

– Молодец, – похвалил Питер. – Зря ты все-таки не стал моим зятем. Дура Машка.

– Нет, – покачал головой Иван. – Все правильно, что мы не поженились. Она интеллектуалка, для нее свобода, внутренняя и внешняя, превыше всего. Ну какая из нее жена астронавта?

– Ничего, привыкла бы, никуда не делась, – буркнул Уварофф, но в голосе его не чувствовалось железной уверенности. – Так, что ли, лучше? Внуки уже, а мужа нет. Только и знает, что любовников менять. Я давно со счета сбился.

– Свободная женщина, – усмехнулся Малкович. – Ерунда, Питер, не расстраивайтесь. Это в вас консерватизм наш военный говорит. Ну зачем вам нужно, чтобы она замужем была? Чтобы все, как у всех? Да пошли они эти все куда подальше! Давайте лучше еще выпьем, и вы мне расскажете, что такое, по-вашему, может случиться, чтобы нас не расформировали.

Они выпили.

– Ну… и? – первым, как самый молодой, не выдержал капитан-командор.

– Хорошая у тебя каюта, – заметил Питер, оглядываясь по сторонам.

– У вас тоже неплохая. Не уходите от ответа, господин Генеральный инспектор.

– Да не ухожу я, Иван, – вздохнул Уварофф. – Просто не знаю, что сказать. Точнее, знаю, но боюсь, ты сочтешь меня полным психом.

– А, – проронил Малкович, – понял.

– Что ты понял?

– Все та же гипотетическая инопланетная угроза, в качестве защиты от которой и создавался «Неустрашимый». Только в случае перехода ее из гипотетической в реальную у нас появится шанс остаться в строю. Так? Потому что надежды на то, что наша марсианская колония начнет войну за независимость, и вовсе из разряда параноидального бреда. Незачем ей бунтовать, не доросла еще до самостоятельности.

– Насчет Марса полностью с тобой согласен. А что скажешь по поводу инопланетной угрозы?

– Да все то же, что всегда. Пока ее нет, верно. Но никто не может дать гарантии, что она не появится завтра. Или послезавтра. Но Совет подобная неопределенность уже не устраивает, верно?

– Не устраивает, – подтвердил Питер. – Положение нестабильное, казна пустая, на пороге целая толпа призраков.

– Каких еще призраков? – не понял Иван.

– Кризисов, – пояснил Генеральный инспектор. – Призраки кризисов уже шастают по миру, не скрываясь. Самые различные, на любой вкус. Начиная от идеологических и заканчивая серьезнейшими экономическими. А призрак кризиса зачастую не менее, а даже более опасен, нежели сам кризис. Синдром ожидания краха. Слышал о таком?

– Нет. Но, кажется, догадываюсь, о чем вы. Это когда ждешь, что вот-вот е…т так, что только ошметки полетят, а оно все никак?

– Ага, что-то в этом роде. В общем, смотри сюда, капитан-командор. Информация секретная и пока непроверенная. О ней знают лишь два человека. Ты будешь третий, – Питер полез во внутренний карман и выложил на стол фотографию.

Иван подумал, что тысячу лет не видел снимков на бумаге, но вслух ничего не сказал, взял фото, посмотрел.

– Звезды. Или мощный телескоп на Земле или какая-нибудь автоматическая станция, коих у нас в системе пруд пруди. И в чем фишка?

– А ты посмотри внимательней, – посоветовал Уварофф.

Малкович вгляделся. Вроде обычная звездная россыпь, ничего особенного, на обзорном экране рубки управления он видел подобное не счесть сколько раз… Стоп. А это что? На черном фоне раз, два, три… восемь ярких круглых и крупных, по сравнению с тысячами других, пятнышек, словно выстроившихся по линейке. И расстояние между пятнышками одинаковое.

– Это? – ткнул он пальцем в обнаруженный феномен.

– Да, – кивнул Питер. – Снимок сделан автоматической станцией, дрейфующей на границе гелиосферы, две недели назад. И он единственный.

– ?

– По словам человека, который мне его передал, станция древняя и работает на последнем издыхании. Ресурс на нуле. Следующий снимок этой же области пространства сделан через тридцать две минуты. Кажется невероятным, да? Тем не менее это так. Через тридцать две минуты. И на нем уже этих объектов нет. Сравни, – Генеральный инспектор положил рядом с первым снимком второй. На вид точно такой же. Но Малкович, который уже знал, куда смотреть, сразу увидел различие.

– Это не может быть каким-нибудь оптическим эффектом? – спросил он. – Сами говорите, что станция древняя.

– Восемьдесят на двадцать, – заверил бывший бригадный генерал. – Восемьдесят процентов за то, что это не оптический эффект. И, если это так, то диаметр каждого из восьми объектов предположительно достигает полутора километров. Это минимум. Возможно, больше.