Наталья Бульба - Перевозчица

– Что ж, – Рауле тяжело опустился на стул. – Попробуем еще раз.

Моих намеков он не понимал, или… не хотел. Мужчина! Пойдет до конца…

– Вы пришли ко мне, чтобы я вам помог?

Мне хотелось кивнуть, но… я не могла этого сделать. Ради него.

Показала взглядом на листок.

– Убить… – В его голосе мне послышалась нотка отчаяния. Я ошибалась, этого быть не могло. – Я вам не верю. И не потому, что мне не хочется верить в эту откровенную чушь, просто ни один здравомыслящий продавец не отправит своего доставщика с товаром, приказав ему по пути убить офицера службы розыска. Звучит бредом.

Пожав плечами, снова посмотрела на листок.

Наше общение затягивалось. Слишком. Молчать я могла долго, но лучше бы все закончилось скорее.

Моим спасением от него вспыхнул экран комма. Рауле прочитал сообщение, нахмурился.

– Мне приказано прекратить допрос.

Улыбаться мне тоже надоело, но я сделала это. Опять для него.

– Вы рано радуетесь, – жестко произнес он, заставив меня насторожиться. – Пока вы были здесь, у вас были шансы. Минимальные, но были. – Недоверие на моем лице он проигнорировал. – Завтра вас переведут в императорскую тюрьму. Оттуда у вас будет только один выход.

Императорская тюрьма… Четырехугольное сооружение на самой границе дворцового комплекса. Охранялось личной гвардией императора. Ни одного побега за все время ее существования.

Я знала, Индарс как-то показывал. Издалека.

Я могла утешить себя, что мой арест нарушил планы Ивара, но не стала этого делать. Он, Шахин… все в прошлом.

– А вы ведь не боитесь, – удивленно заметил он, когда я подняла на него взгляд. – Что же такое было в вашей жизни, что смерть вас больше не страшит?

Он бы, наверное, удивился, расскажи я ему о том, насколько он не прав и что именно помогает мне держаться. Но это было только моей памятью. И, возможно, Искандера.

Та ночь была сказкой, сейчас она стала мне опорой.

– Мне жаль, – поднялся он, словно приняв решение, – что вы так просто сдались. Мне казалось, вы – сильнее. Но больше я для вас ничего не могу сделать. – Он подошел к двери, та открылась почти мгновенно. – У вас все еще есть время подумать, – произнес он, когда я, уже в наручниках, проходила мимо. И добавил: – Эта ночь.

Последние слова прозвучали чуть тише, словно привлекая мое внимание.

Или… мне это просто показалось?

Узнать, права я или нет, мне так и не удалось. Вечером за мной пришли гвардейцы императора.

Тюремный кар взлетел с одного огороженного обманчиво невысокой оградой двора, приземлился уже на другом. Высокие горы с одной стороны, темные каменные стены – с трех других.

Со мной не церемонились. Бить не били, но в каждом движении сопровождающих ощущалась моя дальнейшая судьба. Я для них была лишь одной из многих. Сегодня появилась, завтра уже не будет.

Несколько минут в дезинфекционной камере, на выходе снова роба, но уже черного цвета. Меня еще не приговорили, но это было лишь формальностью.

В камере, рассчитанной не больше чем на двоих, находилось пятеро. Вместо лежаков на полу тонкие синтетические матрацы. Судя по всему, на меня здесь не рассчитывали, все уже заняты.

– Новенькая, – хрипло протянула одна из моих товарок, поднявшись. Крупная, высокая, жилистая. Нос кривой, видно, сломан в драке. Руки длинные, пальцы цепкие, со сбитыми костяшками. Не дойдя буквально шага, остановилась. Свет был приглушенным, мое лицо она разглядела только теперь. – Как зовут? – в ее голосе слышалась брезгливость.

Вместо ответа я качнула головой. Молчание было моим спасением. От бесчестья.

– Немая, что ли? – спросила она, кривясь. Пришлось кивнуть. Она обернулась к остальным, те явно прислушивались к нашему разговору. – Она немая!

Кажется, этот факт их воодушевил, оставалось понять, на что именно. Их шевеление мне явно не понравилось.

Стая! Они были стаей, я для них выглядела легкой добычей.

Все, что я могла, – действовать на опережение. Прояви хоть намек на слабость, лишилась бы шансов дожить до утра.

Вот ведь парадокс: все равно умирать, но как же жить хочется!

Эта мысль мелькнула и пропала. Было не до нее.

Быстрого движения не заметил никто, а моя слишком активная собеседница уже лежала на полу и корчилась от боли. Урок не прошел даром, хоть одна и попыталась подскочить. Не знаю, что ее остановило: мой полный безумия взгляд или то, как раздувались ноздри.

Спустя минуту после этой демонстрации у меня было свое место. Среди них бешеным зверем была только я, остальные так… шавки.

Ночь я не спала, дремала вполглаза. Стоило мне затихнуть, как явственнее становились шорохи. Они, как часто и бывает, считали, что количество решает все.

Смешно, я могла, не запыхавшись, убить их всех, но не сумела уберечь себя от беды.

Утро было ранним. Небо только-только посветлело, когда в камеру вошли гвардейцы. Дав лишь справить нужду, выстроили всех у стены. Вместо тонких и легких пластиковых наручников на руках застегнули широкие металлические полосы, к которым крепились длинные цепи.

Жаль, не удастся сказать Индарсу, что у него паранойя. Отсюда и так не сбежать, к чему такие предосторожности?

Или чтобы смогли осознать, в каком дерьме оказались? Так и без этого понятно.

Внутренний сарказм помог справиться с нахлынувшим отчаянием. До меня лишь сейчас начало доходить, что смерть – это необратимо. Удивительное открытие для девушки, которая каждый день рисковала своей жизнью.

По коридору нас вели по одной. Два гвардейца впереди, двое сзади. Чеканный шаг и дребезжанье цепей. Не будь я действующим лицом этого абсурда, могла бы и посмеяться.

Зал, в который нас загнали, оказался небольшим. У дальней стены голографический экран, у той, рядом с которой выстроили нас, столбы с крюками. Мое не вовремя проснувшееся ехидство нашло сходство со скотобойней и… заткнулось.

Стоявшая справа от меня начала тихо подвывать. Та, что пыталась повеселиться со мной ночью, горланила что-то неприличное. Еще одна рыдала…

Похоже, не только для меня поход сюда стал откровением. Зная, что нас ждет, мы все продолжали на что-то надеяться. Даже я… Наверное, это было глупо.

Судом происходящее назвать было трудно. Вошедший в зал последним мужчина называл имя, тот, что был на экране, не поднимая головы от бумаг, произносил: «Смертная казнь», и переходили к следующей.

Заминка возникла лишь со мной, но и здесь они выкрутились. Безымянная. Приговор: «Смертная казнь».

Я ему не удивилась.

После этого шоу нас развели по одиночкам. Привычка даже в плохом находить хорошее не подвела меня и сейчас. Появилась мысль, что я смогу хотя бы выспаться.

Как ни странно, но действительно смогла. Голод, накопившаяся усталость, понимание, что своей участи не избежать, смирение…