Антон Грановский - Двойная тень

– Невеселая история, – сказал Ник.

– Да уж, – отозвался стажер. – Веселого и впрямь маловато.

Они снова пошли молча, бросая по сторонам напряженные взгляды.

– А эта Клоака – не такое уж страшное место, – заметил Ник.

Денис хмыкнул.

– Для вас весь этот ад – дом родной. Как говорится – плоть от плоти.

Ник внимательно посмотрел на Дениса.

– А для тебя?

– Я прилетел с Соло-Рекса. Там жили и умерли мои предки. Двенадцать поколений, если не больше. Земля – не моя планета.

Ник улыбнулся.

– Забавный получается парадокс. Ты человек, но Земля для тебя – чужая планета. Я – создание фальшивого бога, живущее в фальшивом мире, наделенное фальшивой памятью и фальшивым сознанием. Однако Земля – моя мать, в буквальном смысле этого слова.

Денис покосился на детектива и иронично заметил:

– Есть над чем поразмыслить, верно?

– И есть чему улыбнуться, – добавил Ник.

– Да уж. Странно, что вы еще способны улыбаться.

– Если не относиться ко всему этому с юмором, то можно сойти с ума.

– Тоже верно, – кивнул Денис.

Гнусная местность. Ни людей, ни машин. Мир, полностью лишенный движения. Мир жертвы, но не хищника. Впрочем, все равно.

Двадцать Пятый облизнул губы и подумал, что этот бессмысленный жест он, должно быть, перенял у кого-то из людей, и эта мысль не доставила ему удовольствия.

– Командир! – окликнул его рыжебровый боец.

Двадцать Пятый оглянулся. Спецназовцы стояли под кроной псевдо-дерева и мрачно смотрели на капитана. Стволы их автоматов были направлены ему в грудь.

«Плата за доверие, – подумал капитан с саркастической усмешкой. – Рано или поздно они должны были это сделать».

– Командир, мы дальше не пойдем, – заявил рыжебровый боец.

Капитан глянул на предохранители их автоматов, убедился, что они в боевом положении, поднял взгляд и сказал:

– Вы не поднимете вертушку без горючего.

– Мы дойдем до Большого Града пешком, – сказал дройд-азиат.

Двадцать Пятый прищурил темные, холодные глаза. «Нужно попытаться их образумить», – подумал он. А вслух произнес:

– Это глупо. Беглец совсем рядом. Остался последний рывок, и мы настигнем его.

– Он нас больше не интересует, капитан, – сказал азиат.

– Вот как? – Капитан усмехнулся. – И с каких это пор?

– С тех пор, как им перестал интересоваться генерал Якуба.

Зрачки Двадцать Пятого сузились.

– Значит, на мои интересы вам плевать?

Бойцы молчали, неприязненно глядя на своего бывшего командира. Тогда он разомкнул губы и медленно, презрительно проговорил:

– Значит, они добрались и до вас.

– Кто? – спросил рыжебровый.

– Псионики. Вы стали такими же слабыми и трусливыми, как люди. Это псионики сделали вас такими.

– Это не страх, – возразил боец-азиат. – Это четкое следование инструкции. Генерал Якуба приказал вам вернуться в полицейский участок. Вы отказались и тем самым нарушили приказ старшего по званию. Но мы выполним свой долг и приведем вас туда.

Двадцать Пятый чуть склонил голову набок, и этот небрежный жест заставил бойцов крепче сжать автоматы.

– А если я откажусь? – спросил капитан.

– Тогда мы приведем вас в участок силой, – сказал рыжебровый. – Вы у нас на прицеле. И если для того, чтобы сломать ваше сопротивление, мне придется отстрелить вам ноги, я это сделаю.

– Что ж… – Двадцать Пятый насмешливо поднял руки. – В таком случае, я повинуюсь. Глупо возражать, когда тебя держат на прицеле два таких бравых солдата, как вы.

В голосе Двадцать Пятого, внешне ровном и спокойном, проявилось нечто такое, отчего бойцы напряглись еще больше. Тем временем, капитан, в знак того, что готов подчиниться, снял автомат с плеча и швырнул его в пыль.

– Ну, вот, – заявил он. – Я безоружен. Теперь я могу сказать вам пару слов?

Бойцы-дройды искоса переглянулись.

– Каких слов? – осторожно уточнил рыжебровый.

– Когда вы вернетесь в Большой Град, вы увидите совсем не то, что ожидаете. И увиденное вряд ли вам понравится.

Боец-азиат усмехнулся:

– Опять пугаете нас псиониками? Иллюзии, которые они насылают, рано или поздно проходят, капитан. А разрушенные здания можно восстановить. Правительство разберется с псиониками, и все придет в норму.

Двадцать Пятый усмехнулся.

– Вы так ничего и не поняли, да?

– Чего мы не поняли?

– Все это… – Капитан обвел рукою пространство вокруг себя, при этом подразумевал территорию гораздо большую. – Все это – никакая не иллюзия. Нашей реальности приходит конец. Мир заболел. Он рушится, гниет.

– Это ерунда, – возразил боец-азиат. – Во всем виноваты псионики.

– Псионики? – Двадцать Пятый усмехнулся. – Посмотрите на небо.

Боец-азиат поднял взгляд и тут же опустил его.

– И что?

– Посмотри внимательнее!

– Господи… – выдохнул рыжебровый боец.

– Что там? – нервно спросил азиат.

– Луна, – хрипло проговорил рыжебровый. – Она одна. Мы не на Соло-Рексе!

– Этого не может…

Капитан шагнул к рыжебровому, молниеносно схватился за автомат, крутанул его на шее бойца, захлестнув ременную петлю, мигом оказался у бойца за спиной и резким движением переломил ему шею.

Боец-азиат успел нажать на спуск всего один раз – заряд плазмы обжег Двадцать Пятому щеку, но в следующий миг из уродливого лица капитана выскочил, подобно псевдоподу, гибкий отросток кожи, с невероятной быстротой обвил цевье автомата и вырвал его из рук бойца.

Двадцать Пятый схватил оружие руками, но не выстрелил, а, перевернув автомат, нанес азиату удар прикладом в лицо. Боец рухнул на землю.

– Ты должен был выполнить задание, солдат! – рявкнул капитан.

Он размахнулся и снова ударил дройда прикладом в лицо.

– Ты должен был выполнить мой приказ, ублюдок!

Двадцать Пятый снова ударил бойца прикладом. Потом еще раз и еще. Он бил с такой чудовищной силой, словно хотел выместить на бойце всю накопившуюся за эти дни ярость. Остановился капитан лишь после того, как голова спецназовца превратилась в бесформенное месиво из пластика, металла, микросхем и нарощенной органики.

Капитан опустил автомат и вытер рукавом куртки лицо.

– Я становлюсь слишком человечным, – проворчал он.

В этот миг тело его завибрировало и начало стремительно выцветать – одежда и открытые участки кожи слились воедино и стали серыми.

– Что за?.. – с трудом разлепив губы, пробормотал Двадцать Пятый.

Он попробовал поднять ногу, но за ботинком его потянулись нити серой грязи, а затем – словно что-то с невероятной силой притянуло ее – нога снова опустилась на землю и стала сливаться с серым повлажневшим песком воедино. Тело Двадцать Пятого завибрировало еще сильнее, по нему побежали трещины, а затем оно осыпалось серым песком и смешалось с землей.