Иэн Бэнкс - Материя

— Еще успеешь. А теперь бежим.

Тоув потащил его за рукав, огибая дерущихся. Две служанки визжали на балконах, подбадривая драчунов, кляли их, швыряли как пустые, так и полные кружки в толпу. Принц и Тоув протискивались к задней двери, которая вела во двор и к туалетам.

— Но тут так весело! — кричал Орамен, все еще пытаясь высвободиться.

— Тут могут быть анархисты. Уходим.

Рядом с головой Орамена ударился о стену и разбился стакан.

— Черт! — вздохнул принц. — Ладно, идем.

— Вот умная мысль. Лучше поздно, чем никогда.

Они побежали по ступенькам вниз. Остановившись в узком проходе, Тоув сказал:

— После тебя, прин...

— Да прекрати ты. — Орамен толкнул его вперед.

Оба вывалились через дверь во двор таверны, залитый ярким солнечным светом. Орамену ударил в нос резкий запах — неподалеку располагалась дубильня. Тут из-за двери вынырнул человек и вонзил длинный кинжал в живот Тоува, а потом резко дернул клинок вверх.

— Нет, не меня! — успел выкрикнуть Тоув, оседая на землю.

Незнакомец обогнул его — оказалось, что он не один, а с напарником, — и, вытащив клинок из тела, направил его на принца.

Орамен уже некоторое время держал руку на пояснице, засунув ее под мундир и рубашку и чувствуя тепло пистолетной рукояти. Он вытащил оружие, другой рукой спустил предохранитель, как делал это сотни раз у себя в спальне, и выстрелил в лицо человеку с кинжалом.

На лбу нападавшего возник круглый рот, который послал кровавый воздушный поцелуйчик, волосы на затылке подпрыгнули, и оттуда хлынул розовый фонтанчик, похожий на харкотину чахоточного. Человек стал падать назад, словно на нем был ошейник, поводок которого рвануло беснующееся животное, затем дернулся и упал, ударившись о землю лопатками и головой. Глаза его уставились в яркое небо. Второй вздрогнул, услышав невыносимо громкий выстрел, и замедлил свое движение — может, даже сделал полшага назад. Этого хватило. Орамен развернулся и выстрелил ему — расстояние на этот раз оказалось чуть больше — в грудь. Сбитый с ног, тот остался сидеть на усыпанных соломой и пометом неровных камнях двора.

От грохота выстрелов у Орамена зазвенело в ушах.

Тоув медленно шевелился, истекая кровью: просачиваясь между булыжниками, та расчерчивала мощеный дворик наподобие разграфленной бумаги. Первый из нападавших лежал на спине совершенно неподвижно, устремив глаза вверх. Второй сидел ровно, вытянув перед собой ноги, рядом лежал выпавший из руки кинжал. Обеими руками он закрывал маленькую рану на груди, устремив взгляд на булыжники между собой и принцем. Кажется, он икал. Орамен не знал, что делать. Мысли его путались, а потому он шагнул вперед и выстрелил сидящему в голову. Тот упал так, будто сам придал себе ускорение, решив, что гравитации недостаточно. Орамен почти не слышал удара о камни — в ушах у него звенело.

Больше вокруг никого не было. Орамен тоже сел, чтобы не упасть. После грохота двор казался очень тихим.

— Тоув? — сказал он.

Тоув перестал шевелиться. Линии между булыжниками постепенно краснели — кровь уже дошла до вытянутых ног Орамена. Он отодвинул их, чтобы не замочиться, и дрожь прошла по его телу. До него доносился шум, который он принял за звуки все той же потасовки в таверне.

— Тоув? — повторил он.

В этом ярком, солнечном месте было на удивление холодно.

Во дворе стали собираться люди.

Делдейны выкопали на всей своей территории множество каналов и широких, наполненных водой рвов, чтобы замедлить наступление сарлских наземных частей. Но на выбранном сарлами направлении атаки, определявшемся местонахождением башни, по которой они спустились, лежало только одно такое препятствие. Они уже отбили массированную атаку пехотинцев и гренадеров на каудах и лиджах — вскоре после того, как их застала ночь неподалеку от Иллсипина. Делдейны атаковали в боевом порядке, но в конце концов бежали (те, кто мог бежать) сломя голову. Сражались они храбро, а храбрее всех — гренадеры, которые нанесли немалый ущерб вражеской технике и войскам, особенно когда взорвалась емкость с роазорилом. Но делдейны ничего не могли противопоставить массированной стрельбе с земли: медлительные животные со всадниками становились легкой добычей для пехоты, как плотная стая птиц — для охотника.

Пока делдейнские летуны не обратились в беспорядочное бегство, воздушные силы сарлов большей частью следовали в арьергарде. Теперь они бросились вслед за противником, изматывая его солдат, добивая, расстреливая прямо в воздухе, если те оказывались слишком храбры или глупы. Армия привела себя в порядок и продолжила наступление по пути, усеянному трупами людей и крылатых животных. По подсчетам тила Лоэспа, на каждого погибшего сарла приходилось не менее дюжины убитых врагов.

В одном месте им попалась груда переломанных костей, сочащихся хрящей и остатков кожистых крыльев, а среди всего этого — еще живой наездник. Тил Лоэсп сам заметил движение, когда его штабная машина проезжала мимо, приказал остановиться и отделить тяжелораненого летуна от мертвого животного. И хотя никто не проявлял намеренной грубости, делдейн от невыносимой боли испускал громкие крики. Летуна подняли на борт и посадили на носилки в задней части открытого автомобиля, где им занялся доктор. Одновременно переводчик принялся расспрашивать его о боевом духе и численности оставшихся сил Делдейна. Солдат, чувствуя, что его рана смертельна, нашел в себе силы оттолкнуть доктора и перед смертью плюнуть переводчику в лицо. Лоэсп приказал без церемоний сбросить тело с машины.

Огромная долина тянулась до самого горизонта во всех направлениях. Слева от них, километрах в двадцати, протекал Сульпитин. Наконец они добрались до широкого канала — последнего оборонительного рубежа между ними и областью, в которой находился Рассель, столица делдейнов. На голубом, слишком голубом небе стояли высокие розоватые облака. Делдейны оставили на дальнем от столицы берегу кое-какие сухопутные силы, но большая их часть за ночь резво переправилась на лодках обратно. Траншеи у делдейнов были неглубокие и без брустверов, а берега плохо сооруженного канала постоянно осыпались, оставляя по всей его длине песчаные отмели. Вода так или иначе уходила, и только дополнительный питающий канал и поспешно сооруженный водоотвод вверх по течению Сульпитина обеспечивали наполнение этой импровизированной водной преграды. Но сарлские саперы уничтожили их этим утром, и вода вернулась в главную реку или просто ушла в пески.

С другой стороны канала велся беспорядочный артиллерийский огонь. Но орудия стояли далеко от берега, и получались сплошь недолеты, да и наводки, казалось, не было. Сарлы главенствовали в воздухе, и ни один делдейнский летун не поднялся с земли, чтобы встретить их патрули, разведчиков и наводчиков. Артиллерия сарлов большей частью была еще на подходе, и первые батареи только начинали пристреливаться, пытаясь нащупать дальность. Тил Лоэсп с биноклем стоял на невысокой песчаной берме, прислушиваясь к звуку разрывов. Пушки бухали часто, почти ритмично, словно стреляла рота хорошо обученных солдат, хотя пушечные выстрелы звучали глуше. Подобные частота и регулярность были хорошим знаком. Наводчики летали в своих квадратах, поворачивались, закладывали виражи, подавали оптические сигналы, корректируя стрельбу. Места падения снарядов на другой стороне определялись по далеким облачкам песка и медленно плывущей пыли.