Сергей Калашников - Последний полёт «Баклана»

И «Баклан» продолжал отстреливаться, крутясь в направлении ближайшего объекта, меняющего скорость. Понять, чем закончится сражение, было невозможно. Несколько часов велась стрельба, множество истребителей явно получили повреждения. Некоторые основания полагать, что поражения не избежали и чересчур приблизившиеся рейдеры, тоже имели место. Но содержание радиопереговоров расшифровке не поддавалось, а потом были снесены внешние антенны, и взрывы на обшивке стали случаться редко. Затем в поле зрения камер остались только свободно летящие тела, а «Баклан» перестал сотрясаться от попаданий. К этому моменту в действии оставалось только одно орудие, но даже его применить было решительно не к чему.

Впрочем, возможно, проблема заключалась в том, что «Баклан» ослеп. Не совсем в ноль, но камеры с оптикой, подходящей для наблюдений за пространством, решительно закончились. Ремонтные автоматы выносили их на поверхность, чтобы восполнить убыль, нанесенную вражескими снарядами, и они, в свою очередь, попадали под огонь и выходили из строя. Так что теперь можно было осмотреться только относительно, на глазок, не особенно рассчитывая на точность определения углов. Автоматика, как могла, скомпенсировала погрешности, но об измерении углов с точностью хотя бы до минуты даже речи не шло. Оптика систем ориентации корабельных ремонтных автоматов – это не объективы телескопов.

Во всяком случае, убедиться в том, что никто поблизости в атаку на них не выходит, получилось надежно. А вот кто куда девался и что вообще тут происходит, понять было решительно невозможно. Дело в том, что в пространстве все тела как-то движутся относительно друг друга, а если расположены кучно, то спустя какое-то время выясняется, что все они разлетаются в разные стороны, независимо от того, столкнулись ли между собой, или проследовали точку минимального расстояния без соударения.

Так вот, картина из пассивных объектов вокруг «Баклана» подтверждала это положение. Угловые размеры всех видимых тел уменьшались. Локаторы или иные устройства, способные измерить расстояние или обрисовать форму, уничтожены надежнейшим способом – механически разрушены. Ходовая часть корабля тоже восстановлению не подлежит. Реактор заметно «травит», но никаких плохих последствий это не вызовет – бывший учебный авианосец имеет вектор движения почти прямо на звезду и очень приличную скорость сближения с нею. Примерно на неделю пути. Так что и сам он, и все истекшие из контура радиоактивные вещества скоро поступят в топку здешнего солнца и ничего вокруг не загрязнят.

Ушедший транспорт за это время до конечной точки маршрута не доберется и не сможет послать помощь, а более в этих местах никого ожидать в течение как минимум пары недель не приходится. Спасательные или разъездные летательные аппараты, ранее размещавшиеся в наружных отсеках «Баклана», тоже сыграли роль защитных экранов, приняв в себя достаточно кусачего металла. Восстановлению не подлежат. Да и мобильные манипуляторы пострадали не на шутку – они ведь носились как ошпаренные, пытаясь устранять повреждения, и, естественно, попадали под воздействие огня.

Оценить ущерб, нанесенный противнику, решительно невозможно. Какой-то, несомненно, удалось. Но отвязался он потому, что весь перебит или помчался искать удравшую цель, а может, получил команду на отход – непонятно. Нет данных. Неудивительно будет даже, если таюты сейчас разгоняют нечто массивное, дабы влепить его в пассивную тушу потерявшего способность ускоряться потрепанного, бывшего уже, корабля.

Так что императрице и ее спутнику остается только дожидаться финала, любуясь через экраны на звезды и болтая о разных пустяках. Они давненько не разговаривали просто так – все как-то больше о важных делах, о судьбах империи и ее народа.

Для разминки посвятили несколько часов обсуждению перспективы своего спасения. Ничего плодотворного. Корабль падает на звезду и не имеет хода. Его прочный стальной корпус, создававшийся не для летательного аппарата, а для стационарного объекта, расковырян множественными попаданиями, и только несколько центральных помещений уцелели за счет того, что разрушились все остальные.

Муммики соорудили антенну, через которую на радиобуи передали отчет о происшествии и попрощались с родными. Слезу или надрыв особенно в голос не пускали, но совсем ничего не сказать было бы невежливо. Ну и про таютов уведомить следовало. Заодно допросили системы слежения этих автоматических маяков, уточнив параметры своей траектории. Ничего неожиданного не узнали, просто занесенные в отчет о боевом соприкосновении числовые значения выразили точнее.

– Ра, а как ты думаешь, что дальше будет с нашей империей?

– Все будет как обычно. Преодолеет трудности, обживется на новом месте, обустроится и, в конце концов, погасит внешний долг. Лет через пятьдесят, я думаю. А до тех пор будет у нас смягченный вариант военного коммунизма.

– Про коммунизм я слышал, что это общество, где полная свобода личности. Вплоть до того, что, если не хочешь, можешь даже не работать. – Вир не слишком сведущ в социологии и разных философских теориях.

– Много чего насочиняли люди про общество своей мечты, но ни у кого не получилось его построить. Видимо, это связано с тем, что мечта у каждого собственная, потому и ссорились эти строители между собой. А военный коммунизм – он к настоящему-то коммунизму, считай, и отношения никакого не имеет. Это просто прием мобилизации всего населения для решения некоторой задачи. На этот период даже роль денег снижается, потому что жизненно необходимые ресурсы распределяются адресно, примерно так, как получилось на Капуте.

– Капусте, а не Капуте.

– Одну буковку из названия все чаще и чаще пропускают, – улыбнулась императрица. – Ничего не поделаешь, народное творчество. Так вот, у тебя этот самый военный коммунизм получился настолько хорошо, что людям при нем комфортно. У всех нет ничего, кроме того, без чего невозможно обойтись, зато это имеют все, кто тебе не перечит. Меркантильная мотивация сохранилась только к рукоделию в собственных интересах. Связать, там, сшить, столик для дома сделать или для компании игральные карты нарисовать. То есть, выражаясь механистически, гайки ты затянул так, что никто и пискнуть не может.

– Это сынуле своему спасибо скажи. Он автоматику наладил настолько добротно, что учет и контроль повсюду абсолютный. Обо всем позаботится система – только делай, что велят. Но свобода все же существует. Место работы может сменить каждый – сплошной дефицит как рабочих рук, так и думающих голов. А к работе и жилье прилагается, скромное, ясное дело, но оно тоже все учтено. Опять же паек сильно зависит от рода деятельности. Иждивенческий, скажем, не впроголодь, но и ничего, кроме физиологически необходимого набора продуктов, в нем нет.