Антон Грановский - Жестокая Земля: Соло-Рекс

— Этого не может быть, — сказал Уманский.

Во рту у него пересохло, сердце провалилось куда-то в пустоту и гулко билось в этой пустоте. Отражение, глядя Уманскому в глаза, подняло руки и протянуло их к нему навстречу. По стеклу разошлась легкая рябь, страшные руки вышли из зеркала, словно из водной глади и коснулись шеи Уманского. Техник оцепенел от ужаса, твердя себе, что это галлюцинация и что в реальности ничего подобного не может произойти. Но в следующую секунду противоестественно твердые, холодные пальцы сдавили ему горло, и он закричал.

…Ворвавшись в будку охраны, Джек и Клов застыли с открытыми ртами. Первым оцепенение сбросил Клов. Он вскинул автомат и выстрелил в зеркало. Полыхнуло жаром, раздался громкий звук удара. Обугленные и оплавленные осколки посыпались на пол. Уманский отшатнулся, споткнулся о стул и рухнул спиной на пластиковый стол.

— Вы… это видели? — прохрипел он.

— Да, — сказал Клов. Он быстро снял с пояса фляжку с травяным настоем и поднес ее к губам Уманского. — Глотни.

Уманский отпил из фляжки и закашлялся. Однако целебный напиток помог. Через несколько секунд Уманский все еще кривился от боли, но уже мог вполне внятно говорить.

— Мое отражение пыталось меня задушить, — сдавленно проговорил он. — И если вы это видели, значит, я не сошел с ума.

— Нужно убираться отсюда, — отчеканил Джек, и Клов почувствовал запах алкогольных паров. — Идем, Ян!

Джек вышел первым, Клов — за ним. Уманский старательно обошел стороной осколки зеркала, поэтому достиг двери последним. И вдруг металлическая створка с шумом захлопнулась у него перед носом. Уманский схватился пальцами за дверную ручку и дернул ее на себя.

— Какого черта?! — визгливо крикнул он.

— Ян! — окликнул его с улицы голос командора. — Ян, отопри дверь!

Уманский не ответил. Он повернулся к двери спиной и как завороженный уставился на оплавленные осколки зеркала, покрывающие пол. Осколки эти шевельнулись и вдруг медленно поднялись в воздух. В каждом из них маячило крошечное отражение Уманского.

Холодный пот стек технику на глаза и очки. Он снял очки и произнес глухим, безнадежным голосом:

— Я не должен был приходить сюда.

— Да, — ответили ему отражения хором тонких голосов. — Ты не должен был сюда приходить.

Осколки двинулись с места, закружились вокруг Уманского призрачным кольцом, набирая скорость — все быстрее и быстрее, а затем, сверкнув фонтаном стеклянных брызг, вонзились в тело Уманского. В один миг, подобно десяткам острых звериных когтей, они разорвали техника на части.

Дверь распахнулась, командор Джек вбежал в будку. Нога его поскользнулась на луже крови, но он сумел удержать равновесие. Командор посмотрел на пол. Его желудок распознал разбросанную плоть раньше, чем мозг, и к горлу Джека подкатил комок тошноты. Командор закрыл ладонями лицо, сделал несколько судорожных глотков и повернулся к двери.

— Джек! — окликнул его Клов.

Командор отнял руку от лица и крикнул в ответ:

— Не впускай сюда Тори!

— Хорошо! Что с Уманским?

— Его больше нет.

— Что?

— Уманского больше нет!

— Ты уверен?

— Да. — Командор вышел из будки, положил Клову руку на плечо и, слегка надавив, заставил его развернуться. — Уходим, — сказал он. — Там больше не на что смотреть.

Вот видишь, Джек. Глоток бурбона помог тебе. Твои руки уже не дрожат. Старина Уманский сыграл в ящик, но Клов и Тори все еще живы, и они зависят от тебя. Ты выведешь их отсюда, Джек. Глотни виски, это поможет тебе собраться с мыслями.

Горячая волна прокатилась по пищеводу и мягко отозвалась в желудке. Второй глоток был не обязательным, но Джек решил, что он не помешает. Третий последовал за вторым, и это тоже показалось Джеку естественным.

Наконец командор отнял фляжку от губ и перевел дух. Он взглянул на Клова и Тори, уныло плетущихся впереди, и подумал о том, что эти ребята неплохо держатся, хоть и дьявольски устали. Сумерки уже сгустились, но настоящая ночь еще не наступила. Все вокруг было серовато-синим и выглядело не совсем нереальным.

Командор снова поднес фляжку к губам, но вдруг заметил на углу дома невысокую фигурку.

— Мальчик, — тихо проговорил Джек.

Поняв, что командор заметил его, мальчик повернулся и скрылся за углом. Джек, нахмурившись, последовал за ним. Быстро достигнув угла дома, он повернул и едва не натолкнулся на мальчугана, спокойно ожидавшего его в тени раскидистого тополя.

— Дьявол! — выругался Джек. — Я едва не сбил тебя с ног!

Мальчик молчал, внимательно и спокойно разглядывая Джека. И тогда командор заговорил снова.

— Мы одни, — сказал он. — Скажи мне все, что собирался сказать.

Мальчик по-прежнему молчал, глядя на Джека внимательными голубыми глазами.

— Ясно. — Джек хмыкнул. — Ты завел меня сюда, чтобы молча таращиться мне в глаза. И о чем я только думал, когда потащился за тобой?

Джек повернулся, чтобы уйти, и тут мальчик заговорил.

— Ты убил меня, — тихо сказал он.

Джек окаменел. Несколько секунд он стоял молча и неподвижно, а потом разжал губы, усмехнулся и сказал:

— Что ж… По крайней мере, ты умеешь говорить. Хоть ты и призрак.

Повернувшись к мальчику, он вгляделся в его бледное, осунувшееся лицо. На лбу у малыша чернела дыра размером с монету, и от нее во все стороны расходились крошечные трещинки.

— Ты не должен был оставлять оружие на столе, — сказал мальчик.

— Да. — Джек глубоко вдохнул и выдохнул: — Я это знаю.

— Мне было очень больно, папа. Я умер не сразу.

Лицо командора как-то обмякло, черты его потеряли определенность, выражение лица стало безвольным и покорным.

— Я знаю, сынок, — тихо проговорил Джек. — Доктор сказал, что ты умирал почти полчаса. Мне жаль.

— Я звал тебя, папа. Почему ты не пришел?

— Я не мог тебя услышать. Я был за тысячи километров от тебя.

— Ты всегда говорил, чтобы я ничего не боялся, помнишь? Ты говорил, что если случится что-то страшное, ты будешь рядом и всегда успеешь спасти меня. Ты обещал мне это. Помнишь?

Командор… отхлебнул из фляжки и вытер рукавом губы.

— Я бы все равно не смог тебя спасти, — хрипло сказал он. — Твоя рана была смертельна.

— Ты даже не попробовал.

— Черт, я же не доктор!

Ресницы мальчика дрогнули.

Джек смягчился.

— Прости, что кричу на тебя. Ты ни в чем не виноват.

Трещинки на лбу и виске мальчика стали более отчетливыми.

— Чего ты хочешь, сынок? Скажи мне, и я сделаю, как ты скажешь.

Мальчик сдвинул брови.

— Вопрос не в том, чего хочу я. Вопрос в том, чего хочешь ты.

Несколько секунд Джек молча разглядывал мальчика, потом кивнул и сказал:

— Да, ты прав. Ты прав, черт возьми! Я давно уже должен был это сделать, но я боялся.