Замуж с осложнениями

На сей раз Ирнчин везёт нас в совсем другую сторону, и вскоре местность разительно меняется. Появляются высокие блестящие сплошным стеклом офисные здания, за ними не менее сверкающие гостиницы-небоскрёбы, а потом и всякие навороченные магазины и рестораны. Ну вот, это я уже готова считать Гарнетом.

— "Грегориз" подойдёт? — угрюмо спрашивает Ирнчин. Я понимаю, конечно, что у него манера такая, но не могу избавиться от ощущения, что ему претит мысль о покупке одежды. Вот и магазин выбрал дорогой и бестолковый.

— А "Трёх тюльпанов" тут нету? — спрашиваю с надеждой. — Знаете, такие с красной вывеской...

Все трое смотрят на меня так, как будто я собралась попить из лужи.

— Есть, в принципе, — медленно произносит Ирнчин. — А вы уверены, что вам это подходит?

Нет, ну, "Три тюльпана", конечно, довольно дешёвая сеть, но что уж так-то презрительно? Там неплохие шмотки, между прочим. Уж получше, чем в этом понтовом "Грегориз".

— До сих пор подходил, — говорю. — Или жёнам капитанов положено одеваться исключительно дорого и безвкусно?

Ирнчин издаёт короткий смешок, Тирбиш тоже расплывается в улыбке, а вот Дорчжи хмурится и внезапно, впервые за всё время, подаёт голос:

— А чё сразу безвкусно?

Так и не сообразишь, что ответить.

— Ну, каждому своё, — говорю. — Я вот не люблю платить большие деньги за то, чтобы выглядеть хуже.

Тирбиш покатывается со смеху, а Ирнчин с торжествующей интонацией бросает через плечо:

— А я тебе говорил!

После этого атмосфера в нашем маленьком отряде становится намного дружелюбнее. Дорчжи принимается меня расспрашивать, что нынче в моде на Земле (я, конечно, тот ещё информатор по вопросам моды, но хотя бы от совсем уж безумных уродств могу его предостеречь). Выясняется, что молчал он, потому что неважно владеет всеобщим. Тирбиш этим злорадно пользуется, неразборчиво нашёптывая мне, что у Дорчжи на Броге невеста, и ему очень хочется ей что-нибудь подарить по рекомендации с самой Земли.

Под эти разговоры я затариваюсь вагоном и маленькой тележкой барахла, а заодно помогаю Дорчжи выбрать кой-чего для его барышни. А после того, как я расплачиваюсь, мы плавно перекочёвываем в мужской зал, где эти трое таких разных мужчин дружно закапываются в шмотки, меряют всё подряд и спрашивают моего мнения. Ирнчин, правда, следит, чтобы я не оставалась снаружи от кабинок одна, но его тоже захватывает одёжная лихорадка. Видимо, это такая суровая национальная черта — прибарахлиться они любят все. Через час мне еле-еле удаётся их вытащить в стоящий неподалёку магазин тканей, и теперь уже я устраиваю допросы насчёт того, что пристало носить капитану. Правда, сначала приходится несколько раз повторить, что да, я хочу ему что-нибудь сшить, да, я умею, да, он в достаточной мере мне нравится, чтобы тратить усилия. Зато потом всё идёт, как по маслу, и проясняется один скользкий момент.

— Я ему уже сшила одну рубашку, — говорю. — А он не надевает. Я уж не знаю, что там не так...

— А куда бы он её надел? — удивляется Тирбиш. — Кто же дарёную одежду в обычные дни носит? Это для праздников, перед людьми хвастаться, что тебя любят, — он мечтательно вздыхает. — Вот я помню, мне в восемь лет соседская девочка жилетку сшила, да какую... эх, жаль, имя у меня не то, чтобы к ней подсаживаться.

Я стараюсь не подавать виду, как меня вышибает из колеи это случайное замечание. Ладно, хотя бы про рубашку мне теперь понятно.

— А как думаете, если я ему ленту для волос подарю, он будет носить? — спрашиваю.

— Ле-енту... — протягивает Ирнчин, пока Тирбиш переводит Дорчжи, что я сказала. — А как её сделаешь-то?..

Внезапно Дорчжи начинает махать руками.

— Вы это... не ленту... гизик, гизик сделайте!

Двое других явно оживляются:

— Да, точно! Гизик !

Через несколько минут при помощи показывания на пальцах и рисования в мобильнике мне объясняют, что гизик — это такой плетёный шнурок на все случаи жизни, который можно сделать очень красивым, а Дорчжи умеет их плести и готов меня научить. Надеюсь, для обучения слов ему не потребуется.

В общем, день оказывается прожит не зря, особенно после ударного обеда в каком-то невероятно пафосном ресторане. Едальню выбирал Тирбиш, который везде, где бывает, планомерно исследует меню и обязательно пробует всё незнакомое в целях самообразования.

Но самое интересное ожидает меня по возвращении на корабль. Моя каюта завалена коробками, коробочками и коробуськами так, что я еле могу войти. Сначала я решаю, что это моё медицинское добро, хотя я чётко указывала сложить его в пустующих каютах рядом, чтобы я могла спокойно всё рассортировать и распихать. Но открыв ближайшие две, я понимаю, что эти предметы не имеют к медицине никакого отношения: в одной какая-то одежда, в другой банные принадлежности... и это точно не моё. У меня могли бы возникнуть кое-какие догадки о происхождении даже такого количества неизвестных вещей, если бы я не прочла по бирке, что гигантская коробка вдоль стены содержит в себе комод. Кажется, кто-то попал не туда. В лёгком замешательстве отправляюсь на поиски капитана.

Он обнаруживается в кухне за поглощением неизвестного мне овоща, похожего на корень петрушки.

— А, Лиза... — говорит он как-то неуверенно. — Ну как, вам всё удалось купить, что хотели?

— Да, и даже больше. Слушай, а что это такое у меня в каюте?

Он совсем теряется.

— Э-э... в смысле?

— Там куча каких-то коробок с чьими-то вещами.

Он моргает пару раз со странным выражением.

— А вы... в них заглядывали?

— Ну, я открыла две ближайшие с уголка, поняла, что это не моё, и закрыла.

Господи, неужели трудно объяснить? Вряд ли такому явлению может быть много разных причин!

— И там ещё мебель какая-то, — добавляю для убедительности. Ну должен же он знать, откуда это! Кроме него ведь никто мою каюту открыть не мог.

Азамат нервно сглатывает.

В этот момент из кухни выходит Алтонгирел, в одной руке держа пиалу с чем-то жидким, а другой набивая что-то в мобильник.

— Ну чего, подарил подарки? — спрашивает он на всеобщем, не поднимая головы, видимо, переключиться не успел на нужный язык.

Азамат закрывает глаза и прерывисто вздыхает. И тут до меня начинает доходить.

Ой-йопт-что-ж-я-такая-дууууууууууууууура!!!

Так, только не давать сатисфакции Алтонгирелу. Пусть думает, что у нас всё прекрасно и полное понимание.

Пользуясь тем, что он всё ещё смотрит в телефон, молча хватаю Азамата за руку и тяну в сторону двери, обильно жестикулируя. Он послушно выбирается из-за стола и вслед за мной выскакивает из столовой. Алтонгирел так нас и не замечает, занятый топтанием по клавишам. Теперь, в коридоре, меня начинает разбирать хохот, когда я понимаю, как всё это должно было выглядеть со стороны. Я так смеюсь, что еле могу стоять, и в то же время понимаю, что Азамату моя пантомима должна сильно действовать на нервы, особенно в свете только что произошедшего конфуза. В итоге я просто вешаюсь ему на шею, и продолжаю хохотать до слёз, икоты и боли в животе.