Замуж с осложнениями

— Уж сделай милость, — говорю. — А то это уже ни в какие ворота... И предупреди его, что если он снова ко мне полезет, я-то не постесняюсь ему нос сломать.

Азамат кривится, как будто я говорю о каком-то отвратительном сексуальном извращении.

— Лиза, ну пожалуйста. Ты ведь ему всю жизнь искалечишь.

— Вот тогда и прочувствует на своей шкуре все унижения, — беззаботно пожимаю плечами. — А то он, понимаете ли, нормальный , так значит, можно к чужой жене прикалываться.

Азамат, до сих пор слушавший меня с угнетённым видом, внезапно улыбается.

— Знаешь, так странно внезапно находить среди твоих чужих и диких представлений идеи, которые мне так созвучны.

Я слегка давлюсь — это мои-то дикие?! С другой стороны, это я знаю, что я из метрополии, а он из какой-то дыры, для него-то, наверное, всё строго наоборот...

— У меня похожая ситуация, — говорю. — С той разницей, что вас много.

— Ты молодец, — он гладит меня по голове. — Я знаю, что ты очень стараешься всё делать по-нашему, и понимаю, как это трудно. К сожалению, ребята не всегда об этом задумываются.

— Да мне в принципе достаточно, чтобы ты понимал, — говорю. — Остальные пусть что хотят, то и думают.

— Слушай, — внезапно говорит Азамат, — а как тебе удалось выпить целую фляжку пионовой водки и уйти на своих ногах?

Загадочно ответив Азамату, что это, дескать, секрет фирмы, я отпускаю его разбираться с обидчиком, а сама иду вернуть Эцагану его швейную машинку, благо у меня теперь есть своя. Он сидит у себя в каюте за бессмысленным занятием: пинками подбрасывает какой-то маленький предмет в воздух. Предмет каждый раз приземляется обратно ему на мысок и снова отправляется вверх. В общем, для этого, безусловно, нужна изрядная тренировка.

— Привет, — радостно говорит Эцаган, не прекращая своё занятие.

— Привет, — говорю. — Я так рада, что ты снова тут, а то прямо не знала, к кому пойти за советом.

— За советом лучше к Алтонгирелу, — говорит он. — Ой, моя машинка! А я уж и забыл, что вам её отдал. Вам разве больше не нужно?

Он даже немного огорчается.

— Я себе купила собственную, — говорю. — Хотя эта совершенно прекрасная. И спасибо тебе ещё раз за ткань.

— Пожалуйста, — он пожимает плечами. Мне кажется, он как-то меланхолически настроен.

— Тебя опять не выпускают, что ли? — спрашиваю.

— Да нет, выпускают, конечно, я же теперь пассажир.

— А чего ты понурый такой?

— Да не хочу я на Муданг, — говорит. — Мне не с чем туда возвращаться. Ничего не сделал, не достиг.

— Да подожди ещё, — говорю, — у тебя ещё вся жизнь впереди, достигнешь, куда ты денешься.

— Ага, на Муданге достигнешь, как же... Там везде эти джингоши, умхнувш...

Последнее, видимо, было ругательством. Надо запомнить. Пока только развожу руками.

— Эцаган, если б я могла тебе чем-то помочь, обязательно бы так и сделала.

Он кивает, принимая мои слова, потом ловит мысками обеих ног свой мячик и потягивается.

— Значит, собираетесь ещё много шить?

— Было бы неплохо, — говорю. — Вот просвети меня, если я кому-то кроме Азамата что-нибудь сошью, это как воспримется?

— Ну-у, смотря что... — протягивает Эцаган. — А вы Азамату много нашили?

— Нет, пока только рубашку, и ещё гизик сплела.

— Это маловато, — строго говорит Эцаган. — Если сейчас кому-то ещё подарки делать начнёте, получится, что этот кто-то вам почти так же важен.

— Ой, — говорю, — нет, мне так не надо. Мне надо, чтобы Азамат лидировал с большим отрывом.

— Ну, тогда нашейте ему кучу всего, а потом уже можно что-нибудь простенькое остальным.

— Отлично, — говорю, — так и сделаю. Поможешь мне с фасонами?

Эцаган прямо загорается этой идеей.

— С удовольствием! — говорит. — Может, и я шить научусь? Только вот не знаю, хорошо ли это будет выглядеть, если мы будем много времени вместе проводить...

— Надо будет кого-нибудь третьего рядом усадить, — усмехаюсь, — чтобы был свидетель, что мы ничего плохого не делаем.

Эцаган, похоже, принимается всерьёз обдумывать мою идею, высказанную исключительно в шутку.

— Да ты что, — говорю, — у нас с тобой десять лет разница, не говоря уже об ориентации.

— Десять лет? — повторяет он недоумённо. — В какую сторону?

— То есть как "в какую"? — ржу. — Мне двадцать восемь.

Он вытаращивается на меня, как будто привидение увидел.

— Вы, земляне, не стареете, что ли? — спрашивает наконец.

— А чего, — говорю, — по-твоему, это так много?

Тут внезапно открывается дверь и входит... правильно, Алтонгирел!

— Ты знаешь, что ей двадцать восемь лет? — тут же спрашивает у него Эцаган, тыча в меня большим пальцем.

Духовник делает кислую рожу.

— Не знаю, но не удивлён. Земляне дольше живут, — потом он поворачивается ко мне. — Это, кстати, хорошо, что ты старше, чем выглядишь, а то Старейшины не любят большую разницу в возрасте. А теперь можно узнать, что ты тут делаешь?

— Так просто зашла... — начинаю я, но Эцаган меня перебивает.

— Мы хотим организовать швейный клуб!

Алтонгирел высоко поднимает брови и пару секунд обдумывает услышанное.

— Только в моём присутствии, — наконец говорит он. Я кривлюсь.

— Я в твоём присутствии себе пальцы пристрочу, — говорю. — А больше нас некому проконтролировать?

— Только сам Азамат, — пожимает плечами Алтонгирел. — Но у него и другие дела есть, и, тем более, шить-то ты ему собралась, надо надеяться? Не в его же присутствии.

— А мне ты не доверяешь? — с усмешкой спрашивает Эцаган. Вот только не хватало мне их поссорить...

— Я могу сколько угодно тебе доверять, — отстранённо говорит Алтонгирел, — но Старейшинам глубоко наплевать на это. А мы все заинтересованы в их расположении.

Я тяжело вздыхаю. Господи, неужели когда-то этот вопрос решится, и мне не надо будет больше думать о реакции Старейшин, а?

— Ладно, — говорю, — я потерплю.

— Вот и прекрасно, — деловито кивает Алтонгирел. — А теперь марш в игровую, и так вчера ничего не делали.

И уходит. Эцаган бодренько подскакивает и принимается натягивать чулкосапоги прямо поверх треников.

— Куда он нас послал? — спрашиваю.

— Игры начались, — говорит он радостно. — После Белого Дня неделю надо играть, чтобы год был счастливым.

— Во что играть? — моргаю.

— Во всё, — подробно объясняет Эцаган. — Пойдёмте.

Мы спускаемся уровнем ниже — мой топографический кретинизм не позволил мне даже задуматься, что у корабля есть другие уровни. Там обнаруживается внушительных размеров спортзал, где уже собралась почти вся команда. В команде у нас, как я наконец-то посчитала, пятнадцать человек. Точнее, тринадцать плюс Эцаган и Гонд. Из них я уже хорошо знаю четверых – Алтошу, Тирбиша, Ирнчина и Дорчжи, ещё более-менее знакома с тремя – это Хранцицик, Ахамба и Бозорху, будь он неладен, ещё двоих знаю по именам — Орвой и Бойонбот, ну и наконец есть ещё запасной повар, который не представился, пилоты, которые почти не появляются даже за столом, и длинноволосый парень, который когда-то давно ещё на земном звездолёте охранял нас на пару с Гондом. А ведь это было всего двенадцать дней назад, подумать только. Парень этот кого-то мне напоминает — ах да, мужа Эсарнай. Интересно, может, братья?