Марисса Майер - Мгновенная карма [litres]

– Я видел там, на набережной, ларек с гирос [47] Блюдо греческой кухни, сходное с турецким донером (донер-кебабом) или арабской шаурмой. Разница в том, что гирос можно делать и из курицы, и из свинины, с картошкой фри, красным луком и соусом дзадзики. и теперь умираю с голоду.

Он, наверное, разочарован, потому что я даже не улыбаюсь.

– А почему ты спрашиваешь? Что происходит?

– Ничего! Ничего.

Он вскидывает брови. Забавно, как его брови будто говорят на своем собственном языке, и, кажется, я начинаю их понимать.

– Два «ничего» всегда что-то значат.

– О, так ты теперь психолог? – Я оглядываюсь через плечо. Женщина уходит прочь, все так же терпеливо поводя металлоискателем из стороны в сторону. Интересно, мне это только кажется, или в ее походке появилась некая легкость?

– Так что? – спрашивает Квинт.

– Что?

– Ты когда-нибудь искала клады с металлоискателем?

– О, нет. – Я заправляю за ухо выбившуюся прядь. Голова кружится от осознания того, что моя сила работает в обоих направлениях. Наверное, мне следовало догадаться об этом раньше – когда Квинт нашел деньги, но тогда я была слишком занята своей злостью.

Но теперь – о, какие возможности! – я могу и наказывать, и вознаграждать. Я вижу в этом великий смысл. Просто раньше я так стремилась исправлять ошибки, что не задумывалась о том, как карма работает в обе стороны.

Я чувствую, что Квинт пристально смотрит на меня, и краснею. Я переключаю внимание на него, стараясь сосредоточиться, стараясь вести себя как обычно.

– Так о чем мы говорили?

– О металлоискателях, – невозмутимо отвечает он.

– Ах, да. Не знаю. Похоже, требуется много времени и терпения, чтобы раскопать какое-нибудь барахло.

Он пожимает плечами:

– Мой дядя очень увлекался этим. Я ходил с ним несколько раз. Это забавно. Никогда не знаешь, что найдешь. В основном, конечно, попадается всякий мусор, но однажды я нашел часы. Получил за них сорок баксов в ломбарде.

– Ух ты. Зачет.

– Врать не буду, я чувствовал себя так, словно откопал сокровище Черной Бороды.

– Ты никогда не думал, что тебе слишком легко угодить?

В его глазах загорается вызов:

– А ты никогда не думала, что тебе слишком трудно угодить?

Я закатываю глаза.

– Я не люблю тратить время попусту. Ты же знаешь.

– То, что один человек считает пустой тратой времени, для другого… – Квинт долго размышляет, как закончить фразу, – хобби, наверное.

Я ухмыляюсь.

– Этот афоризм можно вышить на подушке.

– Ха-ха. Я просто думаю, что это нормально – радоваться, когда на твоем пути появляется что-то хорошее и неожиданное. Даже если это всего лишь часы. Черт возьми, даже если всего лишь пенни. Это как… добрый знак. Верно?

Я хочу посмеяться над ним и, возможно, раньше так бы и сделала. Его слова созвучны тому, что сказала бы абуэла Ари, которая, как я понимаю, очень суеверна. Добрые знаки, язык вселенной, сила интуиции .

Вот только теперь я тоже, кажется, должна верить в эту чушь, не так ли?

Интересно, что подумала та старушка, когда откопала сережку? Полагает ли она, что это не более чем счастливое совпадение, или на каком-то более глубоком уровне верит, что это награда, благодарность мироздания за помощь в поддержании чистоты нашего пляжа?

Я качаю головой:

– Я бы даже не потрудилась подобрать пенни.

– Счастливый пенни? Серьезно?

– Это всего лишь пенни.

Его лицо становится печальным, словно он услышал что-то ужасно грустное. Как будто его разочарование во мне достигло высшей точки. Но потом его взгляд проясняется.

– Возможно, это и к лучшему. Может быть, человеку, который пройдет следом за тобой, очень нужно найти счастливый пенни в этот день.

– Значит, случайный пенни – это подарок мироздания, но не подобрать его – это все равно что… передать добро дальше?

– Кто мы такие, чтобы рассуждать о высших силах?

Мне приходится прикусить щеку, чтобы не рассмеяться.

С момента моего падения в «Энканто» я и есть высшая сила. Эта мысль опьяняет.

– Как бы то ни было. – Квинт тянется к сумке у меня на боку и достает большую стопку флаеров. – Я пришел за этим. – Он пробегает пальцами по стопке и хлопает ею по ладони. Мне кажется, он тянет время, придумывая, что бы еще сказать. – Но дай мне знать, когда проголодаешься. Гирос пахнут потрясающе.

Я смотрю вслед Квинту, зачарованная сиянием его волос в лучах солнца. Все во мне трепещет.

Нееееет , протестует разум. Почему это происходит? Как это возможно?

Я хочу все отрицать. О, я так отчаянно хочу отрицать.

Но доказательство прямо здесь, в моем предательском маленьком сердце, которое все еще колотится, хотя он уже ушел.

Черт возьми. Кажется, мне начинает нравиться Квинт Эриксон.

Я морщусь и злюсь на себя. Влюбиться в ленивого, безответственного, тупоголового Квинта? Уму непостижимо!

Вот только… так ли это? Я видела, как он работает в Центре. Он не лентяй. Он не безответственный. Он все такой же непринужденный, добродушный и веселый. Он обаятельный, дружелюбный со всеми. И все такой же шутник.

Но даже если по иронии судьбы окажется, что Квинт в некотором смысле в моем вкусе… я-то уж точно не соответствую его идеалу.

Ты никогда не думала, что тебе слишком трудно угодить ?

Сердце сжимается. Не думаю, что он хотел меня обидеть, но все же его слова ранят.

Суматоха на пляже отвлекает меня от грустных мыслей. Я поворачиваюсь, щурясь на солнце.

Бревно прибило к берегу, и дети, побросав свои пенопластовые доски, толпятся вокруг. Чья-то мама кричит: « Не трогайте его !». Я хмурюсь. Ноги сами несут меня вперед. Двое взрослых что-то обсуждают, показывая пальцами. Кто-то нежно воркует над бревном, как будто это… как будто это…

Животное.

Беспомощное, испуганное, чертовски милое животное, только что выброшенное на берег.

Я перехожу на бег. Не знаю, что я собираюсь делать, но фотографии Квинта мелькают в памяти, как кадры трагедий и драм. За те недели, что я работаю в Центре, мне довелось слышать бесчисленные истории о том, как находили раненых животных. Некоторые случаи кажутся неправдоподобными – скажем, когда тюлень завалился в местный паб через заднюю дверь и был обнаружен в одной из кабинок на следующее утро. Но чаще всего животных прибивает к берегу, как сейчас. Если им повезет, кто-нибудь заметит их и позвонит в Центр спасения. Но иногда люди хотят помочь. Иногда им хочется потрогать животное.

Иногда это плохо кончается – для животных или для людей.

– Назад! – кричу я, взметая ногами песок. Мой крик пугает всех, кто толпится вокруг животного. Я вижу, что это детеныш морского льва. Дыхание сбивается, но мозг мыслит ясно, оценивая состояние пострадавшего. Все как на фотографиях Квинта, и я уже могу отличить здоровое и сильное животное от обезвоженного, голодающего и, вероятно, находящегося на грани смерти. Мне кажется, что-то не так с его глазами. Они выглядят мутными, и под одним скопилась какая-то густая желтоватая жидкость. При моем приближении морской лев вздрагивает.