Ольга Копылова - Невеста звёздного принца [litres]

Видеть тронный зал королевского дворца Адьяра с этого ракурса Найрису было странно. Всего несколько дней назад он сам так же ожидал своей участи, запрокинув голову и всматриваясь в фигуру правителя, сегодня же сидел на троне, глядя на тех, кто замер у его подножия.

Наверняка он справлялся с этой ролью ничуть не хуже настоящего короля, потому что на лицах выражалось почтение, а то и страх. Даже соратники Рияша, которые, в общем-то, должны были найти в себе моральные силы, раз уж решились противостоять нынешней власти, и те с подозрением и настороженностью посматривали на внезапно ставшего неопасным короля. Видимо, не могли до конца поверить словам своего главаря, хоть и четко выполнили его распоряжение.

Что уж говорить про Левьера, привязанного к стулу, согнувшегося, сжавшегося! Весь его вид производил жалкое впечатление.

– Признавайся, кто ты такой! – припечатал Найрис, начав допрос. Голос, как обычно громкий, разнесся по помещению, несмотря на то, что принц вывел ручку регулировки громкости практически в минимум. Видно, изначально у создателя оболочки не было необходимости говорить тихо.

– Я королевский советник, – жалостным голосом ответил Левьер.

Найрис рассердился. Где были его скромность, покорность и незаметность, когда он приходил в камеру и угрожал экипажу корабля? И нагло пытался давить на самого принца? Весь его жалкий облик – маска изворотливого интригана. Левьер рвался к власти любой ценой, а сейчас потерял все. Пожалуй, не помешает советнику об этом напомнить.

– И ты не желал большего?

Левьер все так же уныло отрицательно покачал головой, явно не желая ни в чем сознаваться.

Или же ему действительно не в чем каяться? Как же это определить точно?

Найрис решил надавить на амбиции. Левьер ведь всегда старался подчеркнуть свою исключительность, гордился положением, пестовал свою значимость.

– Забыл о своем происхождении! Позорно сдался! Ты испугался ответственности? Или ума не хватило, чтобы добиться своего? Может, это и к лучшему. Трусливым идиотам нечего делать во власти.

– Все это не важно. Если у вас хватает совести обвинять самого достойного и благородного в этом зале, того, кто верой и правдой служил вам все эти интервалы, то…

Левьер горестно вздохнул и умолк, не желая продолжать.

Врет? Не врет?

Найрис готов был бы ему поверить, но… Но последние слова Рияша, сказанные перед расставанием, заставили продолжить. Вернее, попробовать еще один способ – вывести советника из себя. Разозленный, он не успеет придумать очередные лживые уловки. В пришибленном состоянии от Левьера толку мало. Только что с гарантией вызовет его гнев?

– Это твоя личная психологическая проблема. И ты с ней справишься, потому что иного выхода нет. – Найрис вернул советнику его собственную фразу и…

– Моя проблема?! – взвился Левьер. Дернулся так, что стул чуть не упал и одному из бандитов, охраняющему арестованного, пришлось его за спинку придержать. – Моя? Нет! Это ты подставился, Найрис-тиал! Это ты… – Он осекся, ошалело оглядываясь, сообразив, что только что себя выдал.

– Не я дурачил адьярцев много стандартных циклов подряд! И не собирался раскрывать им правду. Это сделал ты, Левьер-даграл. Может, хватит уже изворачиваться? Ты же понимаешь, что все кончено. Ты создал «пришельца» – сообразительный, изобретательный и обиженный на всех, кто не желал принимать тебя всерьез и насмехался. Ты провел всех, имея сразу две личины – короля и его советника. Ты спровоцировал конфликт с альянсом, потому что одного Адьяра тебе показалось мало!

Найрис говорил наугад, вернее максимально близко к тому, что рассказывала Аррис, что, на его взгляд, могло бы иметь место в реальности. И, видимо, попадал в точку, потому что Левьер, слушая обвинения, лишь вздрагивал, сильнее вжимая голову в плечи. Только на последних словах встрепенулся и возразил:

– Я не собирался захватывать альянс! Все не так!

– А как? – скептически хмыкнул Найрис.

– Я действовал на благо Адьяра…

Найрис слушал откровения советника и сознавал, что понимание блага у всех разное. Прикрываясь благородством и заботой о других, можно совершить непоправимое. А трудные времена не оправдание обману и беззаконию. Которого сложно избежать, когда умирает законный правитель, не оставивший своего преемника…

…После смерти короля на Адьяре возникла паника. Нужно было управлять платформой, обслуживать и запускать механизмы. Как это делать, не имея доступа, который на каждый новый стандартный цикл открывал для своих подданных король? Оставался один выход: сброс настроек и активация аварийного режима.

А это означало, что больше не будет ограничений и возможностей блокировки личным кодом. Доступ к системам станет общедоступным, любой желающий сможет перехватить управление и творить все, что заблагорассудится.

Но альтернативы не оставалось, пришлось пойти на этот шаг. А когда сбросили настройки, на Адьяре начался хаос. Разум адьярцев помутился от азарта и вседозволенности. И без того не самое законопослушное население свободолюбивого королевства пошло вразнос. Желающие прибрать к рукам платформу боролись за власть, не считаясь с методами.

Какие шансы были у Левьера занять законный трон? Никаких. К тому же он понимал, что в таких условиях сработает только сила, страх и принуждение. И ограничение физического доступа к узлам платформы. Не важно, кто и насколько законно правит. Главное – избежать вооруженных конфликтов. Левьер хорошо запомнил, как соперники за власть грызли друг другу глотки, провоцируя столкновения среди жителей королевства.

И тогда Левьер придумал пришельца. Пока соперники уничтожали друг друга, собирал оболочку-страшилище, а потом… Никто не осмелился качать права, когда во дворце появился испепеляющий взглядом претендент. Левьеру даже убивать никого не пришлось, оказалось достаточно демонстративных выстрелов по стенам и полу. Пересуды, домыслы и сплетни оказались весомее поступков. По Адьяру поползли пугающие слухи. Все прониклись грозным обликом короля, безоговорочно ему подчинились и поверили, что он ввел в систему платформы новые коды, вернув блокировки в управление. Решили, что пришелец наверняка умеет многое.

Нельзя сказать, что сам Левьер был доволен сложившейся ситуацией. Он пытался мыслить дальновидно, но заигрался во власть и запутался, не имея выхода. В некотором смысле ему нравилось чувствовать себя столь важной персоной. Хотя новоявленный король прекрасно сознавал, что страх это вовсе не уважение и не признание заслуг. Он проявил завидную сообразительность. В душе Левьера боролись две сущности, плохая и хорошая. Советник разрывался между завораживающей, манящей легкостью, с которой он, как король-пришелец, получал желаемое, и ответственностью за будущее Адьяра, осознанием, что вечно так жить нельзя – опасно и разрушительно для самого королевства.