Фрэнк Херберт - Жертвенная звезда [litres]

Он стремительно подошел к двери, поймав вопросительный взгляд паленки, и вышел на балкон. Луны не было, но небо усеяли незнакомые пан-спекки созвездия. Млисс выбрала странную планету, мир которой был наполнен осколками древней истории Земли с ее необычной эзотерикой и анахронизмами, сохранившимися в веках.

Да, кстати, о звездах. Калебан уверял, что здесь не существует других планет… но здесь были звезды. Если, конечно, это звезды. Может быть, это облака светящихся газов, размещенные калебаном по капризу Млисс.

Чео вдруг понял, что это будет очень одинокое место после того, как погибнет вся остальная вселенная. Некуда будет бежать из-под этого звездного неба, которое вечно будет напоминать ему о Млисс.

Но здесь будет безопасно. Никто не станет его преследовать, потому что в природе перестанут существовать преследователи.

Как терпеливо ждет паленки его приказа, держа свисающий бич в единственной руке. Какой анахронизм это примитивное оружие! Но оно работает! Без этой дикой привязанности Млисс, без ее извращенных желаний они никогда бы не узнали о таком странном оружии, никогда бы не нашли эту планету и способ ее вечной изоляции.

Чео доставляло наслаждение слово «вечно». Это было очень длительное время. Возможно, слишком длительное. Эта мысль беспокоила. Одиночество… навечно…

Он отогнал мысли прочь и еще раз взглянул на панель S-глаза. Стрелку отделял от нужного деления едва заметный промежуток. Сейчас линии совпадут.

Не глядя на стрелку, не глядя ни на что конкретно, Чео просто ждал. Ночь за перилами балкона была полна запахов, собранных Млисс, – запах экзотических цветов, мускусный едкий запах редких форм жизни, эманации бесчисленного множества биологических видов, которых Млисс собрала на своем Ковчеге.

Ковчег. Какое странное имя она выбрала для этого места. Наверное, он изменит название… потом. Колыбель? Нет! Это слово будило слишком болезненные ассоциации.

Почему не будет никаких других планет? – подумал Чео. Наверняка калебан мог обеспечить их и другими планетами. Но Млисс не стала их заказывать.

Тончайший промежуток отделял теперь стрелку от границы узла соединения.

Чео вернулся в комнату и позвал паленки.

Черепаший силуэт зашевелился, двинулся с места и переместился ближе к Чео. Черепаха с вожделением смотрела на хозяина. Эти паленки обожают насилие…

Чео внезапно ощутил в душе страшную пустоту, но пути назад не было. Он положил на панель управления свою руку – руку гуманоида. Эта рука тоже будет напоминать ему о Млисс. Он повернул рукоятку. Она показалась ему до странности чужеродной, но он заглушил все свои сожаления, все свое беспокойство, сосредоточившись на стрелках.

Они слились в одну линию, и Чео открыл люк перескока.

– Пора! – скомандовал он паленки.

Кто воспринимает реальность через призму слов, тот живет в мире грез.

Макки слышал, как пан-спекки отдал команду, и в стене сферы калебана стремительно возник портал люка перескока. Отверстие заняло значительную часть стены, залив пурпурный полумрак ярким дневным светом, в лучах которого резко выделялись две фигуры – паленки и пан-спекки, Чео.

Раструб стал расширяться, принимая угрожающие размеры и поглощая и без того тесное пространство. Энергия, выделявшаяся по краям воронки, расшвыряла в стороны солдат, охранявших сферу. До того, как они успели прийти в себя, в отверстие просунулась рука паленки с бичом и нанесла первый удар.

Макки затаил дыхание, когда вокруг калебана возник огромный сноп зеленых и золотистых искр. Золотистых! Бич опустился еще раз. Еще больше искр, которые сверкали, падали на пол и гасли.

– Стойте! – крикнул Макки охранникам, которые пришли в себя и приготовились к атаке. Макки не хотел новых потерь в случае непредвиденного закрытия люка перескока. Солдаты нерешительно остановились.

Паленки снова опустил бич.

Искры вспыхнули и погасли.

– Фэнни Мэй! – окликнул калебана Макки.

– Я отвечаю, – произнес калебан. Макки ощутил, что его бросило в жар, но эмоция в голосе была безмятежной и успокаивающей… и очень мощной.

Охрана все еще колебалась; внимание охранников металось между Макки и рукой паленки, продолжающего свою злобную игру с бичом. После каждого удара помещение сферы усеивали золотистые искры.

– Расскажи мне о своей субстанции, Фэнни Мэй, – попросил Макки.

– Моя субстанция растет, – ответил калебан. – Вы даете мне энергию и доброту. Я возвращаю любовь за любовь и любовь за ненависть. Ты даешь мне для этого силы, Макки.

– Расскажи мне о разрыве непрерывности, – сказал Макки.

– Разрыв отдалился! – В голосе калебана слышалось воодушевление. – Я не вижу узла соединения для разрыва! Мои коллеги вернутся в любви.

Макки облегченно вздохнул. Все работало. Но каждое слово калебана дышало невыносимым жаром – впрочем, и это тоже было свидетельством успеха. Макки промокнул потный лоб.

Бич продолжал подниматься и падать.

– Сдавайся, Чео! – крикнул Макки. – Ты проиграл. – Он посмотрел на Чео через отверстие люка. – Мы кормим ее быстрее, чем вы истощаете ее вещество.

Чео отдал приказ паленки. Рука с бичом исчезла.

– Фэнни Мэй! – позвал калебана пан-спекки.

Ответа не было, но Макки уловил волну жалости.

Неужели она жалеет Чео? – с удивлением подумал Макки.

– Я приказываю тебе отвечать мне, калебан! – проревел Чео. – Твой хозяин велит тебе подчиняться!

– Я подчиняюсь только держателю контракта, – ответил калебан, – а у тебя нет соединения с держателем контракта.

– Она приказала тебе подчиняться мне!

Макки перестал дышать, ожидая момента, когда надо будет действовать. Все должно быть исполнено с прецизионной точностью. Один раз, в виде исключения, калебан выразился по этому поводу очень ясно. В смысле сообщения практически не было сомнений. « Эбниз вбирает в себя все линии своего мира ». Именно это сказала Фэнни Мэй, и суть сказанного казалась Макки совершенно прозрачной. Когда Фэнни Мэй призовет Эбниз… должно совершиться жертвоприношение. Эбниз придется умереть, и ее мир умрет вместе с ней.

– Твой контракт! – продолжал настаивать Чео.

– Новая интенсивность отклоняет контракт, – сказал калебан. – На этом новом отрезке ты должен называть меня Фионой. Это имя любви, которое я приняла от Макки. Фиона…

– Макки, что ты сделал? – требовательно спросил Чео. Он положил руку на панель управления S-глазом. – Почему она не реагирует на бичевание?

– Она никогда по-настоящему не реагировала на бичевание, – ответил Макки. – Она реагировала на насилие и ненависть, которые шли рука об руку с бичеванием. Бич служил лишь своего рода фокусирующим инструментом. Он помещал все насилие и всю ненависть в единственный уязвимый…