Жорж Ле Фор - Вокруг Солнца [litres]

Вслед за Фламмарионом начали проявлять признаки жизни и старый ученый с Фаренгейтом. Вытащив платки, они стали вытирать катившийся с их лысин пот.

– Ну, давайте теперь выбираться отсюда, – ответил Сломка.

Задача была нелегкая: шар остановился как раз на своем нижнем отверстии, а добраться до верхнего казалось просто невозможным.

Однако благодаря изобретательности Сломки, преодолели и это затруднение. После целого ряда акробатических ухищрений, один за другим все выбрались из своей темницы и очутились на почве Меркурия.

Их встретило гробовое молчание тихой, звездной ночи, нарушаемое лишь каким-то слабым шумом, напоминавшим журчание воды. Темно-лазурное небо искрилось мириадами звезд. Кругом из ночного мрака выглядывали смутные очертания каких-то предметов, не то скал, не то деревьев.

Невольное чувство страха закралось в сердца путешественников среди этой гробовой тишины и беспросветного мрака неведомой планеты.

«Быть может, там, – думалось каждому, – скрытые густою тьмою, таятся чудовища, населявшие Землю в первые эпохи ее существования? Быть может, там, среди скал, пришельцев уже заметил холодный взгляд меркурианского ихтиозавра или нотозавра?»

В этот момент серебряный круг какого-то светила выплыл на небосклоне и бледным сиянием озарил окружающую местность.

– Венера! – воскликнули в один голос все четверо.

Оглядевшись кругом, они заметили, что находятся у подножия высокой горы, на опушке густого леса, с той стороны, откуда слышалось журчание, сверкала серебряная лента ручья.

– Вода! – воскликнул Фаренгейт, бросаясь в ту сторону.

Американец позабыл о том, что законы тяжести на Меркурии совершенно иные, чем на Венере и Земле, и потому, разбежавшись, не мог остановиться на берегу ручья, но с размаху попал в его воду, откуда, однако, через несколько секунд выпрыгнул обратно, ругаясь во все горло.

– Что за дьявольщина? Это чистый кипяток. Ой, как жжет! – кричал он, поспешно стаскивая с себя сапоги, наполненные горячей водой.

– Что с ним такое? – спросил обеспокоенный Михаил Васильевич.

– Ничего, ничего, – успокоил его Сломка. – Теплая ванна полезна мистеру Фаренгейту, чтобы охладить его голову.

Гонтран, которого гримасы американца крайне забавляли, крепко пожал ему руку.

– Благодарю вас, сэр Джонатан, – с чувством произнес он.

– Меня… за что, черт возьми? – в изумлении спросил американец.

– Благодаря вашему приключению мы можем быть уверены, что находимся на почве Меркурия, ближайшего соседа Солнца.

– А разве в этом можно сомневаться? – вмешался в разговор Михаил Васильевич. – Разве у нас нет над головою указателя, гораздо более верного, в виде небесного свода с его тысячами звезд? Взгляните, – продолжал старик, поднимая руку. – Вот на самом зените блещет семизвездие Большой Медведицы! Налево сверкают Орион и Ригель, а направо вы видите Арктур, Вегу, Капеллу и Проциона. Это расположение характерно для Меркурия.

Гонтран со смиренным видом ученика слушал лекцию старого ученого. Но вдруг, на самом интересном месте, он жестом попросил профессора замолчать и осторожно начал подкрадываться к близлежащим кустам.

– Куда вы? Что там такое, Гонтран? – спросил Михаил Васильевич.

Гонтран, не отвечая, приложил палец к губам и, припав на колени, осторожно пополз к кустам, стараясь не пошевелить ни одной веточкой.

Через минуту его торжествующий голос смешался с какими-то жалобными, отчаянными криками, которые нарушили торжественное молчание ночи и, прокатившись вдали, откликнулись в глубине леса таинственным эхо.

– Вот! – проговорил он, подбегая к своим спутникам, не понимавшим, в чем дело.

Все с любопытством взглянули и увидели бившееся в руках Гонтрана странное существо – птицу не птицу, но что-то в этом роде. Длинные кожистые крылья напоминали крылья летучей мыши. Круглая голова с одним большим глазом спереди оканчивалась странным органом вроде трубы. Лапы были без пальцев, но с длинными загнутыми когтями, которые, очевидно, помогали загадочному зверю гнездиться на деревьях.

Михаил Васильевич и Сломка с любопытством глядели на добычу Фламмариона.

– Что же, профессор, – обратился к старому ученому прозаичный американец. – Можно ее есть?

Старик пожал плечами.

– Не знаю. Вероятно, можно. Но есть ли у вас сердце?

– Есть, профессор, есть, не сомневайтесь, но имеется и желудок. После такой кашицы, которою мы питались на Луне – венузианское угощение я не считаю, – покушать дичи будет куда как приятно!

Сломка и Гонтран молчали, но их взгляды выражали одобрение словам американца. Не прошло и четверти часа, как на берегу горячего ручья запылал костер, и добыча Гонтрана, вздетая на вертел, стала превращаться во вкусное жаркое, которому поспешили отдать честь все, не исключая и старого ученого.

– Ну-с, а теперь что? Спать? – спросил Фаренгейт, потягиваясь после сытного ужина.

– Нет, нет, тронемтесь в путь, – произнес Михаил Васильевич, – нам надо пользоваться временем, пока не палит солнце. Лучше отдохнем, когда настанет дневной зной.

– Идет! Но куда же мы отправимся? – спросили Гонтран и Сломка.

– Судя по звездам, мы теперь находимся невдалеке от экватора Меркурия. Пойдемте пока прямо на восток, а там увидим.

Путешественники захватили с собою ружья и, оставив все остальное внутри шара, зашагали вперед. Так как условия тяжести здесь были совсем иные, чем на Земле, то они не шли, а летели.

Ночь прошла, и жгучее Солнце, выкатившись из-за гор, облило поверхность Меркурия ослепительным блеском. Вокруг был роскошный тропический вид. Девственный лес, напоминавший тропические леса Южной Америки, высоко поднимал свои зеленые вершины, образуя свод над головами путешественников; тысячи лиан, густо переплетаясь между собою, извивались подобно змеям. Одним словом, сходство с сельвами Амазонки было поразительное, за исключением лишь того, что здешняя фауна далеко не соответствовала роскошной флоре.

Несмотря на густоту леса, Солнце давало о себе знать. Когда же лес поредел, а дневное светило поднялось выше, жара стала совершенно невыносимой. Фаренгейт поминутно вытирал катившийся по лицу пот. Сломка, красный, как рак, страдал от жары не менее его. Что касается профессора и Гонтрана, то они переносили зной сравнительно лучше.

– Уф!.. Не могу больше, как хотите. Я весь мокрый! – вскричал, наконец, американец.

Путешественники вышли на опушку леса и увидели вдали отливавшую серебром полосу воды.

– Вода! Озеро! – воскликнул Михаил Васильевич. – Вот где нам лучше всего устроить привал!

Вид воды и надежда на скорый отдых придали силы всем, не исключая и Фаренгейта. Поминутно ворча, он все-таки продолжал тащиться вслед за своими спутниками. Как назло, лес кончился, и пришлось пройти верст с десяток по самому пеклу.