Тимоти Зан - Грядущий хаос

– Полагаю, это был средний капитан Самакро?

– Разве имеет значение, от кого мне это стало известно?

– Возможно, имеет, – допустила Талиас. – Он назвал вам причину, по которой поделился этой информацией?

– Об этом речи не шло. Я предполагаю, что его беспокоила слаженность действий командного состава в том случае, если бы семейные разборки вышли на передний план.

– Говорить он может все, что угодно. Но мне кажется, что он как раз очень надеется на эти семейные разборки.

– С какой целью?

– А вот с такой, – пояснила Талиас. – Если семья Митт решит, что вы не устраиваете их как капитан «Реющего ястреба», и передвинет вас на другую позицию во Флоте экспансии, тогда Самакро вернется к командованию кораблем.

– В ваших рассуждениях есть несколько существенных логических неувязок, – возразил Траун. – Во-первых, Девять семей не вправе назначать военных на должности. Во-вторых, у среднего капитана нет никаких причин желать заполучить «Реющий ястреб» обратно. С его опытом и талантами ему наверняка вскоре предложат корабль гораздо лучше, чем обычный тяжелый крейсер.

– «Реющий ястреб» и есть лучший, – сказала она. – Возможно, вы пока не до конца это понимаете. Но даже если нет, то семья Уфса все равно жаждет его вернуть. У них отобрали корабль, а они славятся своей злопамятностью за малейшие щелчки по носу.

– Понятно.

Талиас внимательно всмотрелась в его лицо в тусклом свете ламп. Судя по озадаченной складке между бровями, ничего он не понял.

– Возвращаясь к вашему вопросу: нет, семья Митт меня не подсылала, – поведала она, тщательно подбирая слова. – Наоборот, они ставили мне палки в колеса. Мне просто повезло, что я смогла получить должность воспитательницы, потому что стать наблюдателем от семьи мне не светило.

– Любопытно, – произнес Траун. – А вам сказали, почему вас не хотят видеть наблюдателем?

– Никто мне ничего не говорил, – отмахнулась Талиас. – Просто чинили мне препоны на каждом шагу. Какие-то новые формы для заполнения, новые клерки, которых я должна была вылавливать на рабочем месте, чтобы доказать свою пригодность, новые чинуши с Цсиллы и Нейпорара, которых нужно было умаслить. Такого рода препоны.

– Возможно, они считают, что вам не хватает квалификации, чтобы быть наблюдателем, – предположил Траун. – А может, вмешались другие семьи.

– Если кто-то из других семей приложил к этому руку, я ничего такого не заметила, – с досадой поведала Талиас. – Что касается квалификации, у меня полный комплект из глаз, ушей и мозга. Что еще нужно?

– Да, этот вопрос стоит адресовать семье. Но тогда у меня возникает другой: если семья препятствовала вашему назначению, значит, вы добились его сами. С какой целью?

Талиас собралась с духом. Она надеялась, что этот вопрос никогда не прозвучит, но в глубине души знала, что никуда не денется от его нелицеприятной подоплеки.

У нее было наготове несколько правдоподобных ответов, и на секунду она поддалась соблазну подкинуть Трауну один из них. Но сидя в тесной каморке, слушая его размеренный голос, она поняла, что номер не пройдет.

– Это прозвучит глупо, – предупредила она.

– Учту. Продолжайте.

Талиас мысленно подбодрила себя.

– Я хотела снова вас увидеть, – призналась она. – Вы изменили мою жизнь, и я… Я хотела снова вас увидеть, вот и все.

Он сдвинул брови, глядя на нее:

– Вот оно что. И как же я изменил вашу жизнь?

– Мы уже встречались раньше. – Объяснения казались совсем уж смешными. Конечно, он не помнил тот мимолетный разговор. – Это было очень давно, когда я завершала свой последний полет в качестве «идущей по небу».

– А, точно, – кивнул он, не меняя выражения лица. – На борту «Томры», когда я был курсантом.

– Ага. – Ей стало словно легче дышать. Все-таки Траун ее помнил, и это в некоторой степени сгладило неловкость, которая охватила Талиас. – Потом пришла капитан Ворлип, вы поговорили…

– И она раскрутила меня, чтобы проверить мои слова о том, что я чувствую корабль.

– Да, – кивнула Талиас. – Вы ее поразили.

– Серьезно?

– Разумеется. Она сама мне потом рассказывала…

– А то она отправила на Тахарим сообщение, что снимает с меня пятьдесят баллов.

Талиас почувствовала, как округляются ее глаза:

– Как так? За что?

– За несанкционированный вход в запретную зону, – пояснил Траун. – Я наверстал свои прежние результаты только через три месяца.

– Но… – пролепетала она. – Вы и правда ее поразили.

– Возможно, на личном уровне – да, – кивнул он. – Возможно, как опытного космолетчика – тоже. Но она также офицер на службе Доминации чиссов, а для них на первом месте обязанность следить за соблюдением правил.

– Но вы же ошиблись по незнанию.

– Намерения и мотивы не имеют значения. Судят только за поступки.

– Наверное, – пробормотала Талиас. Внутри нее все стянулось узлом: его воспоминания об их первой встрече навсегда останутся связанными с неприятными переживаниями. Потрясающе.

– И как же разговор со мной изменил вашу жизнь?

Талиас вздохнула. Больше всего ей не хотелось продолжать этот разговор. Но раз уж она решила говорить начистоту, не пристало идти на попятный на полпути.

– Вы подарили мне надежду. – Эти слова, произнесенные вслух, звучали нелепее, чем тогда, когда она прокручивала их в голове. – Понимаете… мне было тринадцать. Мне казалось, что жизнь закончена. Вы сказали, что я могу выбрать свой путь. Выбрать то, что подходит именно мне.

– Да, – задумчиво произнес Траун. Ни сочувственно, ни ободряюще, ни даже заинтересованно. Просто задумчиво.

Талиас представляла этот момент много раз. Она гадала, что он скажет, что скажет она и какие горизонты после этого откроются в ее жизни и карьере.

Но ничего такого не произошло. Он впал в задумчивость. Всего лишь в задумчивость.

Талиас закрыла глаза, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. Надо было отказаться от этой затеи с самого начала.

– У меня была старшая сестра, – тихо, едва слышно сказал Траун. – Когда ей было пять лет, она пропала. Родители так и не сказали мне, куда она делась.

Талиас распахнула глаза. Он сидел все в той же позе, погруженный в свои мысли. Но теперь в его глазах что-то отражалось. Далекая, тщательно скрываемая, но не проходящая боль.

– Сколько вам было тогда?

– Три года, – ответил он. – Я долгое время думал, что она умерла и я больше никогда ее не увижу. Только когда я дослужился до звания с допуском на мостик, мне сообщили о существовании «идущих по небу», и я понял, что ее, наверное, забрали на службу. – Улыбка, мелькнувшая на его губах, была пропитана той же отстраненной печалью. – Но я все равно ее не увижу.

– Может, увидите. – Талиас почувствовала смутное желание утешить его. – В архивах должны быть записи.