Даниэль Зеа Рэй - Егерь

– Не волнуйся, мама. Зафир нанесет тебе визит в четыре часа дня и тогда ты сможешь задать ему все интересующие тебя вопросы лично. А сейчас вопросы тебе задавать буду я. И советую отвечать честно, ибо… – ладони Роден заискрили.

– Угрожаешь собственной матери?

– Почему отец ничего тебе не оставил? – спросила она.

– В каком смысле?

– Все имущество, все счета и его долги, – все это отец свалил нам, его детям, а не тебе. Ты получила доступ к управлению средствами через нас. Все твои дети были несовершеннолетними, и ты выступила в качестве опекуна. А потом я подросла… – ладони Роден погасли, – и в твои дела никогда не лезла.

– У тебя есть какие-то претензии ко мне, Роденика? – мама повысила тон, что было для нее несвойственно.

– Претензий нет, мама. Ты блестяще справилась. Сначала помог Кинен, затем Сомери, а потом чертова куча вливаний от самых разных доброжелателей. Не знала, что пока я прозябала в психиатрических лечебницах, ты вела дела от моего имени…

– Когда ты не дееспособна, я отвечаю за тебя.

– В этом-то и проблема, мама… – Роден улыбнулась. – Не помню, чтобы меня признавали недееспособной.

– А что ты вообще помнишь? – зашипела мать и наклонилась вперед. – Разве тебе было дело до того, как мы выживаем? Разве тебя интересовало, как мы оплачиваем твое лечение? За счет кого ты каталась по Вселенной со своими гуманитарными миссиями? Кто спонсировал твои бредовые затеи?

– Сомери, – ответила Роден.

Мама бросила браслет на стол и расхохоталась.

– Вливаний Сомери хватило только на то, чтобы покрыть долги. Остальное, Роденика, я добывала сама!

– Почему отец ничего тебе не оставил? – повторила вопрос Роден.

– Потому что твой отец был сукой! – гаркнула мать и хлопнула ладонью по столу. – Промотал все мое состояние и оставил детям долги! Неблагодарный ублюдок, не принимающий в расчет никого, кроме себя!

– Я в жизни не поверю, что он оставил тебя без гроша за душой, – покачала головой Роден. – У тебя всегда были свои счета. Дед не мог ничего тебе не оставить, и отец об этом знал.

– Все, что осталось от состояния твоего деда, твой папаша промотал за два года.

– И ты так просто позволила ему это сделать? – спросила Роден и вновь взглянула на ногти. – Не верю, мама… Ты жила с ублюдком: в этом я с тобой согласна. Но ты не настолько глупа, чтобы отдавать ему все деньги. А вот у папы явно были какие-то причины закрыть от тебя свои счета. Он ведь не знал, что умрет, – Роден взглянула на мать. – Он не мог знать, что взорвется именно в тот момент, когда перспектива покрыть долги с лихвой была так близко… Стань он Президентом… Или останься рядом с тем, кто стал бы Президентом, он наверняка нашел бы способ поправить семейный бюджет.

– На что ты намекаешь, Роденика? – с угрозой произнесла мама.

– Почему спустя две недели после его смерти Сомери перечислила на мой счет крупную сумму денег?

– Потому что хотела поддержать обнищалую семью своего бывшего любовника!

Роден улыбнулась. Ну, конечно же она хотела их поддержать… Ну, куда ж без этого, такого не свойственного ей сострадания к чужим бедам…

– Думаю, отец не оставил тебе ничего, мама, потому что был уверен в твоей финансовой состоятельности. Думаю, он знал, что у тебя есть свои тайные счета и, в случае краха, ты обязательно спасешь своих детей и его вместе с нами. Или он просто не доверял тебе – своей жене. Заподозрил неладное и закрыл для тебя доступ к своим деньгам.

– Ты бредишь, – прошептала мать.

– Это я могу, – кивнула Роден. – У меня же психопатическое расстройство личности, не так ли? По достижении совершеннолетия Имайджи, а потом и Одри, тебе даже не нужно было просить их ввести тебя в семейный бизнес как компаньона… Вместо этого ты подала запрос на ограничение моей дееспособности и пока я жила в своем мире, столь далеком от твоего, ты продолжала претворять свой грандиозный план в жизнь…

Мама молчала, а Роден начала улыбаться.

– Сомери не отвернулась от тебя после смерти сына не потому, что я знала слишком много… Проще было убить меня, и даже тебя… Всех нас устранить, чтобы навсегда стереть из памяти ее семейный позор… Нет-нет… Она не стала этого делать не потому, что боялась устранить семью Егерей, известную своими долгами и славным прошлым. Сомери не сделала этого, потому что ты, мама, не позволила ей этого сделать. В том взрыве погиб не только папа. Погиб и ее муж. Погибли парламентеры – все те, кто поддерживали их предвыборные кампании. И наша госпожа так быстро нашла виновных и покарала их… И концы в воду. Кто им заплатил? Откуда вообще они появились? Кто поддерживал их? Кто заказал им такое громкое убийство? Кто оказался без гроша за душой после смерти ненавистного мужа? Кто стал Президентом после гибели любовника? Кто перевел деньги нищей вдове сразу после казни виновных? Кто позволил своему сыну ухаживать за мной? Кто был против нашего с ним брака, но ничего не мог сказать поперек? Кто простил мне гибель сына и заплатил тебе за мое молчание? Кто на самом деле познакомил отца Мэйфилда с Сомери и попросил спонсировать ее кампанию? Кто отправил свою дочь в клинику, где работал сам Мэйфилд? Я всегда полагала, что Сомери совсем конченая, раз решила отыграться на мне и Сафелии, запихнув нас в этот ад… Я была одержима ненавистью к ней настолько, то не могла даже подумать о том, что Сомери не всесильна… …что Сомери просто могла чего-то не знать… Что Сомери могла не догадываться о том, что творится в клинике Ситен, куда она отправила подлечиться Сафелию Бридетон и одну из важных персон среди иных… Что, если фатальное стечение обстоятельств сыграло с вами обеими злую шутку? Ты не знала, кто такой Мэйфилд и его подружка, доктор Ситен. Твои партнеры по бизнесу, с которыми ты успешно вела дела последние семь лет, порекомендовали для твоей непутевой дочери хорошее заведение. Заведение, где дочь будет в безопасности, из стен которого не просочится никакой информации о том, где она и что с ней. Заведение для своих, так сказать. После моей провальной попытки свести счеты с жизнью, ты вспомнила о давней рекомендации и упекла меня туда. А потом рассказала Сомери об этом хорошем заведении. И Сомери отправила Сафелию туда же. А когда об услуге для себя попросили иные, Сомери даже не сомневалась. Заведение «для своих» готово было оказать помощь всем и каждому. На этом и просчет, мама. Вы с Сомери просто отправили всех нас «не туда», – Роден прыснула смехом и отвернулась. – Если бы ты хоть раз поддержала меня… Поверила мне… Но тебе нужна была недееспособная дочь. Тебе требовалась послушная марионетка, которая не совала бы нос туда, куда ее не просят. Мне челюсть сломали, а ты поверила, что я просто упала в ванной. Меня пытались изнасиловать, а ты подумала, что с крышей моей давно все не так… – Роден глубоко вздохнула. – Когда вы с Сомери поняли, что можете кардинальным образом изменить свои жизни? Когда стали союзниками? Когда ты предложила заплатить все свое состояние, чтобы устранить отца и ее мужа? Когда наняла пешек, чтобы они устроили взрыв? Когда нашла для Сомери спонсоров, используя старые связи деда? Думала, убьешь всех и заживешь новой жизнью, стоя рядом с новым Президентом, который будет зависеть от тебя практически во всем? Но вот сюрприз, мама! – Роден развела руками. – Отец ни черта после себя не оставил. Твои дети оказались в долговой яме, а ты потратила все свои деньги, чтобы убрать с дороги говнюка, испоганившего твою жизнь… Сомери помогла, чем смогла. Но этого оказалось мало. Нужно было выплывать. Как вовремя ее сынок повелся на меня? Как вовремя все стало удачно складываться? Может, Сомери и верила в пророчества, может и была против наших с Киненом отношений, но слова поперек сказать не могла, ибо все, чего она достигла, висело на волоске, который ты держала в своих руках. Вы с ней увязли в этом… Она зависела от твоих спонсоров, а ты зависела от ее денег. Смерть сына подкосила ее. Сомери могла лишиться всего, что вы так старательно создавали вместе. От нее отвернулись бы все, все, кого ты к ней привела. Это не устраивало вас обеих. Как сохранить жизнь своему ребенку и, в то же время, выкрутиться из ситуации, когда на кон поставлено все? Это ты предложила убедить меня, что ничего не было, не так ли, мама? Ты убедила давнего союзника, что твоя дочь все забудет… Но не вышло… Дочь стала неуправляемой, а союзник превратился в опасного врага. Вы были повязаны общими секретами и деньгами, благодаря которым одна из вас продолжала удерживать власть, а другая жила в роскоши и наращивала прибыль. Злую шутку сыграла судьба с вами обеими. Ты упекла меня в престижную клинику Ситен, желая мне добра. Добра не вышло, а зло, которое мне причинили, я записала на счет Сомери. А правда в том, что Сомери просто облажалась, – Роден потянулась в кресле и вытянула ноги. – А дальше были мои домыслы, попытки обличить Сомери во всех грехах. Когда ты поняла, что она тебе мешает? Когда осознала, что у тебя есть возможность избавиться от нее?