Андрэ Нортон - Королева Солнца: Аварийная планета [сборник litres]

– Прошу прощения, – произнес Кости, выныривая из лабиринта труб.

Его лицо торчало перед Джелико перевернутым, и капитан подумал, насколько это лишено здесь смысла – понятие перевернутости. Интересно, у Кости такое же чувство?

– Взять, например, плазмоводы, – говорил Кости, прилаживая акустический импеллер к тускло-серой трубе. – Этот лабиринт – часть настройки, а кроме того – удобная рабочая клетка для техобслуживания в микрогравитации.

Он прицепился к трубе перед собой и включил какой-то инструмент, похожий на большой шприц.

По ушам Джелико ударил приглушенный грохот, он переждал, когда это пройдет.

– Ты хочешь сказать, что создатели этого корабля – инженеры получше терранских?

Кости усмехнулся:

– Да. Здесь. Но ты никогда не увидишь подобной конструкции вблизи центра терранского космоса. Она не для планет.

Свой экипаж Джелико знал не хуже, чем «Королеву». Он подавил желание улыбнуться и позволил себе лишь кивнуть. Он знал, что Карл не одобряет отправку «Королевы» с четырьмя недавними стажерами, хотя тот ничего не говорил, тем более после того, как решение стало приказом. Очевидно, теперь седеющий механик изменил свое мнение. И намека на это Джелико хватило. Ему было приятно, что подтвердилось его мнение и не надо тыкать человека носом в его ошибку.

Но Кости явно был неудовлетворен своим неявным извинением.

– Я думал, ты балуешь Шеннона, посылая его с другими юнцами на «Королеве», – прищурясь, сознался он. – Ты просто подсчитал, насколько больше сожрет при посадке «Звезда», или это одна из твоих удачных догадок?

– Из моих догадок, – признал Джелико, позволив себе улыбнуться.

Дальше этого он не позволял себе открывать свой механизм принятия решения; слишком легко каждому из списка позитивных факторов найти противостоящий негативный, и ему не хотелось, чтобы кто-нибудь без толку тревожился, подходит ли Рип Шеннон для порученного задания. Это была его забота, часть ответственности командира.

Впрочем, он, видимо, не так успешно скрывал свои мысли, как ему казалось. Кости тронул датчик, присоединенный к каким-то незнакомым трубам, хмыкнул, потом сказал:

– Ты их обучил. Они это дело вытащат.

– Мы их обучили, – поправил Джелико.

Кости извлек свое тело из рабочей клетки и, намагнитив подковки, встал перед капитаном. На его угловатом лице было выражение насмешливой иронии.

– Значит, если они провалятся, то это мы провалились.

Джелико думал, что ему ответить, когда загудела внутренняя связь. Кости подтянулся и стукнул по кнопке кулаком.

– Капитан! – Раэль Коуфорт говорила сухо и деловито, как всегда на дежурстве. – Когда у вас будет свободная минута, не заглянете ко мне в лабораторию?

И мягкий голос суперкарго Яна Ван Райка добавил:

– Это вам надо видеть.

Кости включил передачу, и Джелико сказал:

– Уже иду.

Он повернулся к Карлу:

– Сколько руды мы можем поднять на этом корабле? Если не придется беспокоиться о маневрах уклонения.

Кости покачал головой:

– Номинально – более сорока тысяч метрических тонн. Но преобразование целанита – дело хитрое, и я не знаю, насколько стабильны параметры настройки машин. «Королева» может с этим справиться – и справится. А этот корабль… – Он потер тяжелую челюсть; теперь его глаза были абсолютно серьезны. – Я бы сбросил десять тысяч тонн на надежность двигателей, если только целанитовая руда не будет высоко очищенной.

– Так плохо?

Кости пожал плечами:

– Между взрывом двигателя и коллоидным бластером разница небольшая – только двигатель делает это один раз.

Джелико в мрачном настроении, прыгая и перехватываясь руками, пробирался по коридору к лаборатории, переделанной из грузового трюма.

Он думал над словами Кости – и над тем, что осталось непроизнесенным. Его команда была не только надежной, но и адаптабельной. Два совершенно необходимых свойства, если капитан корабля хочет прожить долгую жизнь.

Адаптабельность означала учет всех возможностей. Что Кости подразумевал, а Джелико понял: если неизвестные корабли окажутся враждебными, Джелико придется пожертвовать грузоподъемностью «Полярной звезды», чтобы извлечь из этого рейса – из этого контракта – хоть какую-то прибыль. Заправить корабль будет невозможно, значит у «Звезды» хватит топлива либо для того, чтобы маневрами уклонения отвлечь противника и прикрыть отход «Королевы», либо после выйти на рандеву с «Королевой» для заправки.

Но не на то и на другое вместе.

Пробираясь на руках мимо закрытого грузового отсека в новую лабораторию, которую построили корабельные ученые, он бросил взгляд на впечатляющие ряды приборов, собранных его командой за годы торговых успехов и теперь поступивших в распоряжение доктора Раэль Коуфорт, его жены.

Она немедленно почувствовала его присутствие и оглянулась, ее синие глаза улыбались. Даже в бесполом костюме лабораторного работника она, со своей толстой каштановой косой, была невероятно красива, что особенно подчеркивал умный пытливый взгляд и чувственный выразительный рот. В своей долгой одинокой жизни Джелико и не мечтал обрести такую близость – не только телесную, но и душевную. Каждый раз, встречаясь с женой после недолгой разлуки, он снова верил в чудеса.

– Подойди посмотри, – сказала Раэль.

Джелико толкнулся руками и вплыл в помещение с высоким потолком и большим обзорным экраном. Ван Райк, сдвинув белесые пушистые брови, возился у консоли, вводя команды и глядя на поток данных внизу экрана.

Раэль плавала прямо перед экраном, свободно изогнув тело. Более привычная к невесомости, чем остальной экипаж «Королевы», она быстрее приспособилась к микрогравитации.

– Смотри, – сказала она, показывая свободной рукой, а другой, в липкой перчатке, держась за экран, на который была выведена орбита и на ней отмечено шесть точек. – Тан Я нашел шесть спутников наблюдения. Их запустил на орбиту экипаж «Ариадны». Наш поток входных данных почти утроился.

Джелико проплыл через все помещение и ухватился за скобу под экраном, оказавшись значительно ниже Раэль: так она могла двигаться, не загораживая ему вид.

Раэль провела рукой по изображению большой планеты внизу. На дневной стороне сияли освещенные солнцем спирали облаков. За терминатором тускло светилась ночная суша, подсвеченная отражением трех лун.

Пока Джелико смотрел, свет в лаборатории погас. В сиянии Геспериды IV Раэль стала похожа на арлекина, и под ее пальцами, как по волшебству, всплесками брошенных в пруд камешков замигали импульсы света.

– Ложноцветное изображение, – сказал у него за спиной Ван Райк.

Экран мигнул, импульсы приобрели сложную внутреннюю структуру, стали паутиной цветов, фрактальным узором.