Владимир Забудский - Взгляд на звёзды

— Пожалуйста, называй меня Мария. Не нужно церемоний.

— М-м-м, конечно, Мария. А я Джилл.

— Очень приятно, Джилл. Я надеюсь, тебе у нас нравится?

— Д-да, к-конечно. Шутишь? Да это дворец настоящий! Я очень благодарна, и…

— Пустое. Ты уже завтракала?

— По правде говоря…

— Какой кошмар! У меня будет очень серьёзный разговор с Хорхе.

— Да что вы, он был очень мил…

— Не согласишься ли позавтракать со мной? — увлекая Джилл за собой, по-дружески прощебетала Мария, не замечая, казалось, какой эффект её внимание оказывает на гостью. — У меня было безумное утро. Я подменяла брата во всех делах, было не до еды. Так что я голодна, как волчица. Что скажешь?

— Э-э-э… конечно, классная идея! Только вот мне нечего одеть. Я здесь совсем без вещей…

«… а если бы весь мой шкаф был при мне — всё равно ни хрена бы не подошло» — додумала она, глядя на летние туфли Марии из новой коллекции одного из самых дорогих брендов.

— Да о чём ты? Это же просто домашний завтрак. Поверь, если бы не переговоры, которым этим утром конца края не видно, я бы и сама сейчас с удовольствием скинула с себя всё это и переоделась в халат и тапочки.

При словах «скинула с себя всё это» Мария слегка смущённо и очень обаятельно улыбнулась, а Джилл ощутила, как ей почему-то становится жарко. Её тело и сознание сделались ватными, так что она позволила Марии усадить себя в электрокар и везти туда, куда пожелает.

— Заодно сможем наконец спокойно обсудить всё, что накопилось, — молвила Мария, когда машинка тронулась. — Уверена, у нашей охраны хватит профессионализма, чтобы не допустить папарацци хотя бы в стены особняка.

— М-м-м, да, — неопределённо брякнула Джилл.

— Я так понимаю, ты уже смотрела новости этим утром?

— Угу.

— Представляю себе, что ты чувствовала, бедняжка, когда слышала, как эти подлецы из «Ориона» врут всему миру, будто никакого похищения не было.

— М-м-м, да.

— Не беспокойся. У этих людей нет ни стыда, ни совести. Но вместе мы обязательно выведем их на чистую воду.

— Э-э-э … ты думаешь? — встрепенулась Джилл. — По правде говоря, я… немного того… как бы…

— Я понимаю. Это нормально, что ты боишься. Они этого и пытаются добиться. Хотят замять эту историю. Чтобы никто не дал показаний. Сашу и Сая они запроторили в тюрьму по фейковым обвинениям, Доминика — очернили обвинением в краже. Но есть ещё и ты. Совершенно невинный, добропорядочный, не замешанный во всей этой истории человек, который больше всего от них натерпелся. Вот уж не знаю, как они смогут откреститься ещё и от твоих показаний.

— Ну, насчёт «невинной» я бы не была так уверена, — с сомнением протянула Джилл, вспомнив несколько эпизодов своих приключений в «Городе грехов». — На каждого можно найти какую-нибудь грязь, если долго копать.

Мария сразу поняла, о чём она. Было заметно, что она уже успела изучить её досье. Мысль об этом немного взбудоражила Джилл. И всё же ей скорее льстило, чем настораживало, что эта состоятельная и красивая девушка из именитой семьи заинтересовалась тривиальной личностью Джиллианы Капур, которая прежде была интересна лишь семье и паре-тройке подруг.

— Да брось, Джилл. То, что ты жила другой жизнью в виртуальной реальности, тебя не порочит. Люди для того и используют виртуальную реальность, чтобы делать там вещи, которые не могут позволить себе сделать в реальности. Это законно и совершенно морально. Иначе в наше время считают лишь ханжи.

— Моя мама — одна из таких «ханжей». Говорит, что для моей кармы мысли и поступки в виртуальной реальности ничем не отличаются от реальных.

Мария понимающе улыбнулась и кивнула.

— Моя мама тоже придерживается несколько более консервативных взглядов, чем я. Родители часто бывают к детям излишне строги. Но из-за этого не стоит винить себя. Ты никому не сделала ничего плохого. А то, как с тобой поступили люди из «Ориона» — это просто чудовищно. У меня пробегали мурашки по коже, когда я слушала рассказ доктора Купера о том, что они грозили с тобой сделать. Это просто средневековое варварство! Нельзя позволить им выйти из воды сухими и дальше строить из себя законопослушную компанию.

Джилл сглотнула слюну, прежде чем ответить.

— П-понимаешь, Мария… м-м-м… ты всё говоришь правильно, и всё такое. Но я — не особо-то крупная рыба, понимаешь? Я никогда не высовывалась, не хотела никаких проблем. Приключений мне хватало в виртуалке. Ты-то сразу видно, леди из высшего света, бизнес, именитая семья, и все дела. Саша, моя подружаня — она да, она тоже крута, баба с яйцами. А я — по правде сказать, обычная чикса. А всё, что сейчас творится, о чём твой брат говорит в новостях… ну… э-э-э… это совсем не мой масштаб. Понимаешь?

— Я понимаю тебя, Джилл. Но я считаю, что ты недооцениваешь себя.

— П-правда?

— Мне ты вовсе не кажешься непримечательной личностью. Ты способна намного на большее, чем ты думаешь. Кроме того — мы с братом поможем тебе и защитим тебя.

Джилл глубоко вздохнула.

— Мама учила меня никогда не лезть в игры сильных мира сего.

В воспоминаниях Джилл мама предстала, как наяву — улыбчивая и радушная индийская женщина, чьё лицо преждевременно покрылось морщинами из-за тягот жизни, окруженная выводком чумазых детей, внимающих каждому её слову. «Никому не дано изменить мир щелчком пальцев. Пусть все эти болтуны-политики и дальше лгут, что они сделают это, или будут так самонадеяны, чтобы верить, будто они и правда это могут. Вы их даже не слушайте. Мы, простые люди, не может позволить себе ни вранья, ни самонадеянности. Мы должны честно работать, быть порядочными и открытыми сердцами друг к другу, делать маленькие добрые дела» — говорила мать.

Подумав немного, Джилл с сомнением добавила:

— Мама прожила всю жизнь в трущобах. Пахала как проклятая, чтобы прокормить и выучить семерых детей. И даже за границей Индии ни разу не бывала.

Некоторое время они молчали. Джилл вспоминала то время, когда, завершив контракт в ЮНИСЕФ, который она обязана была отработать, получив оплаченное за счёт международного гранта образование в AIIMS, решила уйти из гуманитарной сферы, и из медицины вообще. Это было чрезвычайным шоком для матери, которая годами жужжала в уши всем их родственникам и знакомым (а у этой сердобольной и общительной индийской женщины была по меньшей мере тысяча родственников и знакомых), что её любимая и самая одарённая дочь посвятила жизнь творению добра. Рассказать им, что расхваленная ею Джиллиана проработала на благо людей ровно столько, сколько была обязана по условиям университетского гранта, а остаток жизни решила посвятить себе-любимой? Что теперь её дочь использует развитый навык эмпатии и знание человеческой психологии, которые она приобрела при обучении на педиатра, не для помощи больным обездоленным детям, а для того, чтобы ловко обольщать клиентов и зарабатывать деньги в сфере виртуальных интимных удовольствий? Для Пуниты Капур это было выше её сил. И она предпочитала не говорить о своей любимой прежде дочери вообще.