Олаф Стэплдон - Создатель звезд [сборник litres]

Мне посчастливилось стать свидетелем одной из таких бесед. Объектом исследования оказался владелец крупного универсального магазина в ближайшем промышленном городе. Джон подкараулил мистера Магната (лучше не упоминать его настоящего имени) в поезде, на котором он с утра добирался на работу, и разрешил мне присутствовать, но только при условии, что я притворюсь, что с ним не знаком.

Мы позволили нашей добыче пройти через турникет и устроиться в купе первого класса. После этого подошли к кассе, где я несколько смущенно попросил «в первый , один полный и один детский». После этого мы разделились и по очереди проникли в вагон мистера Магната. Когда я вошел в купе, Джон уже сидел в углу напротив выдающегося человека, который время от времени поглядывал поверх газеты на странного ребенка со лбом, как скала, и глазами, как пещеры. Вскоре после того, как я устроился на сиденье по диагонали от Джона, вошли еще двое коммерсантов, которые тут же погрузились в чтение газет.

Джон, казалось, был совершенно захвачен каким-то выпуском комиксов. И хотя книга была куплена, только чтобы послужить реквизитом, подозреваю, Джон читал ее с искренним удовольствием. Потому что, несмотря на все необычайные дарования, в те времена он по-прежнему оставался «самым обычным мальчишкой». В последовавшем разговоре с коммерсантом он в какой-то мере играл роль одаренного, но все-таки наивного ребенка. Но в то же время он и был наивным ребенком, одновременно отсталым и чертовски умным. Я сам, хотя и неплохо его знал, не мог отличить, какие из вопросов вызваны искренним интересом, а какие были всего лишь игрой.

Когда поезд тронулся, Джон принялся разглядывать свою жертву с такой настойчивостью, что мистеру Магнату пришлось спрятаться за газетным листом.

– Мистер Магнат! – раздался наконец высокий звонкий голос Джона, и все взгляды обратились на него. – Можно мне с вами поговорить?

Коммерсант появился из-за своего укрытия, стараясь не выглядеть неуклюже или покровительственно.

– Конечно, мальчик мой. Как тебя зовут?

– Джон. Все говорят, что я чудной ребенок, но это не важно. Мы будем говорить о вас.

Мы все рассмеялись. Магнат поерзал на сиденье, но сохранил серьезное выражение лица.

– Да уж, – сказал он. – Ты определенно чудной ребенок.

Он оглядел находившихся в купе взрослых, ожидая подтверждения, и мы почтительно заулыбались.

– Да, – ответил Джон. – Но, видите ли, с моей точки зрения, вы – чудной человек.

Секунду Магнат колебался между изумлением и раздражением, но так как все, кроме Джона, рассмеялись, он избрал снисходительную усмешку.

– Уверен, – сказал он, – что во мне нет ничего примечательного. Я всего лишь торговец. Почему ты считаешь меня чудным?

– Ну, – ответил Джон, – меня считают чудным из-за того, что у меня больше ума, чем у большинства детей. Некоторые считают, что больше, чем следовало бы. Вы же чудной потому, что у вас больше денег , чем у большинства людей. Больше (как считают некоторые), чем следовало бы.

Мы все вновь рассмеялись, на этот раз несколько нервно. Джон между тем продолжал:

– Я пока не понимаю, что мне делать с моим умом. И мне стало интересно, знаете ли вы, что делать с вашими деньгами.

– Мой дорогой мальчик, ты можешь мне не верить, но на самом деле у меня нет особого выбора. Постоянно возникают самые разные нужды, и мне приходится раскошеливаться.

– Понимаю, – сказал Джон. – Но вы же не можете раскошелиться на все возможные нужды. У вас должен быть какой-то бо́льший план или цель, которая помогает вам сделать выбор.

– Как бы это объяснить… Вот я, Джеймс Магнат, у меня есть жена, дети, достаточно обширные деловые отношения. И из этого проистекает великое множество обязательств. И все деньги, что у меня есть – или почти все, – уходят на то, чтобы, так сказать, заставлять крутиться шестеренки.

– Понимаю, – повторил Джон. – «Мое положение и мои обязанности», как говорил Гегель. И нет нужды беспокоиться о том, какой во всем этом смысл.

Как учуявшая незнакомый и опасный запах собака, Магнат будто бы обнюхал фразу, ощетинился и тихонько зарычал.

– Нет нужды беспокоиться! – фыркнул он. – Поводов для беспокойства у меня предостаточно, но это обычные повседневные заботы о том, как достать продукцию дешевле, чтобы затем продать ее с выгодой, а не с убытком. Если бы я начал беспокоиться, «какой во всем этом смысл», мое предприятие вскоре развалилось бы. На это у меня нет времени. У меня довольно важная работа, которая нужна стране, и я просто ее выполняю.

После недолгого молчания Джон заметил:

– Как, должно быть, хорошо иметь столь важную работу, которая так нужна стране, и выполнять ее так хорошо! Вы ведь выполняете ее как следует? И так ли она нужна на самом деле? Нет, конечно же нужна, и вы выполняете ее превосходно. Иначе страна не стала бы вам за нее платить.

Магнат по очереди посмотрел на сидевших рядом путешественников, пытаясь понять, не издеваются ли над ним. Тем не менее невинный и полный уважения взгляд Джона его успокоил. Следующе замечание мальчика было еще более озадачивающим.

– Должно быть, это так уютно – чувствовать себя значимым и защищенным.

– Вот уж не знаю, – ответствовал великий человек. – Но я даю людям то, чего они хотят, и так дешево, как только могу. И получаю от этого некоторый доход, который позволяет моей семье жить с определенным комфортом.

– Так вот для чего вы зарабатываете деньги, чтобы обеспечить семью?

– И для этого тоже. Я избавляюсь от денег самыми разными способами. Между прочим, значительная их часть отходит политической партии, которая, как мне кажется, лучше всего подходит для управление нашей страной. Часть идет в госпитали и другие благотворительные учреждения нашего прекрасного города. Но большая часть тратится на само предприятие, чтобы сделать его еще больше и лучше.

– Секундочку, – прервал его Джон. – Вы упомянули несколько интересных тем. Я не хочу ничего упустить. Во-первых, комфорт. Вы живете в том большом деревянно-кирпичном здании на холме, так?

– Да. Это копия елизаветинского особняка. Можно было бы обойтись и чем попроще, но моей жене особенно приглянулся именно такой стиль. И его постройка положительно сказалась на местной строительной промышленности.

– И у вас есть и «Роллс», и «Уолсли»?

– Да, – подтвердил Магнат и добавил великодушно: – Загляни к нам как-нибудь в субботу, и я прокачу тебя на «Роллсе». Когда едешь на восьмидесяти, ощущение такое, будто это тридцать.

Веки Джона на мгновение опустились, затем снова поднялись. Это движение, как я знал, обозначало изумленное презрение. Но что могло вызвать такую реакцию? Джон был одержим скоростью, и его никогда не устраивала моя осторожная манера вождения. Увидел ли он в этом замечании трусливую попытку уйти от серьезного разговора? Только после этой беседы я узнал, что Джон подкупил водителя Магната и уже несколько раз ездил на его машине. Он даже научился ее водить, подкладывая под спину подушки, чтобы его короткие ноги доставали до педалей.