Олаф Стэплдон - Создатель звезд [сборник litres]

Прямой психологический эффект этого бедствия проявился в том, что оно предоставило этой весьма достойной расе целебное испытание для ее огромных резервов преданности и героизма. Однако помимо этого прямого оздоровления, первая мучительная боль и последовавшие за ней многие другие тяжелые последствия, целой вереницей, пагубно воздействовали на Вторых Людей, можно сказать, в плане духовном. Они уже давно были убеждены, что вселенная является таким местом, где невозможны не только личные, но и великие общественные трагедии; и их жизненная философия даже не пыталась скрывать этот факт. Личные трагедии они привыкли встречать скорее со смягченной душой и даже с экстазом от их восприятия – с таким, какого ранние племена добивались очень редко. Общая трагедия, даже общемировая, по их убеждению, должна была быть встречена с таким же душевным настроем. Но знать о мировой трагедии абстрактно – совсем не то же, что познакомиться с ней напрямую. И вот теперь Вторые Люди, в то время, когда они со всей серьезностью направили все свое внимание на практические действия по самозащите, были вынуждены впитать эту трагедию в самые глубины собственного существа, критически и бесстрашно изучить ее, смакуя и переваривая, чтобы ее жестокий импульс впредь непременно добавился бы им. Поэтому они не проклинали своих богов и не умоляли их. Они обращались к самим себе: «Вот так, вот так, вот так устроен мир. Глядя в бездну, следует не забывать про небеса и нужно восхвалять и то, и другое».

Но их обучение и познание мира только что началось. Пришельцы с Марса были все уничтожены, но их элементарные организмы оказались рассеяны по всей планете как смертельная микроскопическая пыль. Потому что, если бы они были составными частями живого облака, они могли бы проникать в тело человека, не причиняя заметного вреда, теперь же, из-за того, что они оказались свободными от своих функций внутри высшей организованной системы, они превратились в хищные вирусы. Попадая при дыхании в легкие, они очень скоро адаптировались к новой среде обитания и приводили внутренние ткани в полное расстройство. Каждая клетка, в которую они попадали, уничтожала свою собственную структуру, как государство, которое враг успешно заразил смертельной пропагандой через посредство всего лишь горсточки агентов. Поэтому, хотя человек и оказался временным победителем над марсианским «сверхчеловеком», его собственные жизненные центры отравлялись и разрушались примитивными остатками его побежденного врага. Раса, чье телосложение способствовало созданию утопии, как и качественные характеристики ее тела, была сведена до уровня трусливых инвалидов. И во владение ей была предоставлена опустошенная планета. Потеря воды ощущалась не столь заметно, но уничтожение растительности во всех районах боевых действий породило на некоторое время мировой голод, какого Вторые Люди до того никогда не знали. И ткань материальной основы цивилизации была изорвана настолько, что на ее восстановление были потрачены многие десятилетия.

Но физическая катастрофа оказалась куда меньше психологической. Разумеется, проведенные исследования дали средства против этой инфекции, и через несколько лет строгой и тщательной «очистки» атмосфера и тело человека вновь стали незараженными. Но поколениям, получившим этот удар, уже никогда не удалось восстановить свои силы; их ткани были слишком сильно разъедены. Конечно, очень медленно и постепенно возникло новое поколение мужчин и женщин, но рождаемость была сильно снижена. Таким образом, теперь Земля была населена небольшим числом здоровых людей, возрастом ниже среднего, и очень большим числом рано состарившихся инвалидов. В течение многих лет эти калеки пытались проводить работу по обустройству мира, несмотря на собственную слабость, но постепенно они начали терять как работоспособность, так и ясность мышления. Потому что они быстро утрачивали жизненную хватку и впадали в затяжную дряхлость, которой Вторые Люди раньше никогда не страдали; и в то же самое время молодежь, вынужденная браться за работу, к которой была еще не готова, проявляла все признаки лености и халатности, в чем старшее поколение не было повинно. Но таков был общий стандарт менталитета у новых племен, что то, что могло рассматриваться как возможность для взаимных упреков, требовало бесподобного примера преданности человека своим лучшим идеалам. Получившие удар судьбы представители старшего поколения решили почти единогласно, что всякий раз, когда индивидуум из их поколения будет объявлен этим поколением выжившим из ума, он должен совершить самоубийство. Подрастающее поколение, отчасти из-за привязанности, отчасти из-за страха перед собственной несостоятельностью, поначалу было ярым противником такого подхода. «Наши старики, – как сказал кто-то из молодежи, – возможно, утратили силы и бодрость, но они все еще любимы нами и все еще мудры. Мы не отважимся продолжать начатое без них». Но старшие по-прежнему стояли на своем. Многие из подрастающего поколения были уже не юношами. И если прежде основной задачей было пережить экономический кризис, то сейчас следовало безжалостно обрубать все разложившиеся ткани. Поэтому это решение неуклонно выполнялось. Один за другим, как того требовали обстоятельства, пораженные выбирали «тихую аннигиляцию», оставляя скудное, неопытное, но жизнестойкое население, чтобы оно восстановило то, что было разрушено.

Прошло почти четыре столетия, а затем в небе вновь появились марсианские облака. И опять началось опустошение и убийство. И опять полная неудача двух типов разума постичь друг друга. И опять марсиане были разгромлены. И опять последовали легочная чума, низкая рождаемость, нездоровое население и волна благородных самоубийств.

Вновь и вновь появлялись они, с неравными интервалами, в течение пятидесяти тысяч лет. И в каждом случае вторжение марсиан было несокрушимо защищенным от любого оружия, использованного человечеством против них в прошлый раз. И таким образом постепенно люди начали осознавать, что враг не только инстинктивно жесток, но умственно развит. По этой причине они делали попытки войти в контакт с этим чуждым им разумом и делали пробные шаги для мирного соглашения. Но поскольку – а других возможностей не было – переговоры пытались осуществляться человеческими существами и поскольку марсиане всегда относились к человеческим существам как всего лишь к скоту на службе у земного разума, посланцы всегда либо игнорировались, либо уничтожались.

В период каждого вторжения марсиане придумывали, как переправить достаточно значительное количество воды на Марс. И всякий раз, так и неудовлетворенные своим материальным приобретением, они долгое время продолжали изыскивать возможности провести новую кампанию, пока человек не нашел способ преодолеть защиту нападавших; а затем они были разгромлены. Но после каждого вторжения способность людей к восстановлению слабела и становилась менее полноценной, в то время как Марс, несмотря на потерю большей части своего населения, в целом был усилен наличием дополнительной воды.