Лоис Буджолд - Судьба [сборник litres]

– Это ты хорошо придумал, – сказала она Оливеру.

Он ответил довольной улыбкой:

– Я очень обрадовался, что сержант Пенни по-прежнему здесь. Я потерял с ним контакт после того, как продал ему свою вторую лодку.

Вторая лодка Оливера была довольно вместительной и удобной. Раньше он катал на ней по ближайшему озеру гостей, выразивших желание поплавать. После смерти Эйрела он почти совсем перестал ею пользоваться и в конце концов продал увлеченному яхтсмену – гражданскому пилоту шаттла, который не мог спокойно смотреть, как классное судно пылится без дела. Корделия радовалась, что у Оливера опять проснулся интерес. Ему только на пользу выбраться на природу. Да и от работы отвлечется хоть ненадолго. Оливер привык просчитывать все до мелочей, что, в общем-то, неплохо – в некоторых случаях. Вот, к примеру, кортеж из пяти кораблей под его личным командованием – во время всей этой круговерти с похоронами на государственном уровне все работало как часы. Корделия бы его расцеловала… если бы была тогда в состоянии сделать это или вообще хоть что-то, – но если никто его не остановит, то сам он не остановится точно.

Флайер накренился, заходя на вираж, и на западном берегу озера – сквозь заросли зергиярской растительности, в чем-то повторяющей земные аналоги, хоть и с другой биохимией, – показалась усадьба. Пенни когда-то начинал с плавучего причала и лачуги на берегу. Парочка более просторных и добротных строений появились позже. Они прилепились в отдалении на крутом берегу, чем-то напоминая жилище рака-отшельника. Еще здесь имелся приземистый домик с просторной верандой, который хозяин сложил собственными руками из местных материалов. Строение это появилось, вероятно, тогда, когда в жизнь сержанта, отслужившего двадцатку, вошла Ма Пенни. Видимо, по той же причине и его полевая кухня претерпела изменения к лучшему. Супруги существовали на скромную пенсию, Ма Пенни выращивала овощи, ну и сдавали домишки и давали напрокат лодки простым жителям Каринбурга, приезжающим на выходные.

Оруженосец Рыков точно направил флайер на крохотную гравийную площадку, и хозяин тут же вышел их встретить. Он был в драных шортах и старых кроссовках, а густой загар несколько портили шрамы от червя-паразита. Пенни приветливо помахал рукой. Коренастый, лет на десять постарше Оливера, он был из числа первых поселенцев, оставшихся здесь после дембеля. Когда Корделия и Эйрел впервые приехали сюда тринадцать лет назад, Пенни уже был зергиярским старожилом и строил второй домик. Однажды Оливер обнаружил это дешевое и уединенное местечко, где можно славно походить под парусом, вот тогда-то Корделия и познакомилась с сержантом. Одним из многочисленных достоинств Пенни была его невозмутимая готовность относиться к Оливеру и его разнообразным гостям, приезжающим сюда инкогнито, точно так же, как и к простым отдыхающим из Каринбурга.

– Как дела, адмирал Оливер? Мэм. Рык. Давно не виделись, – приветствовал он вновь прибывших, когда те выбрались из флайера.

Старый солдат отсалютовал Оливеру и Корделии, а оруженосцу пожал руку. И годы, и послужные списки у них с Рыковым весьма сходные, и ладили они отлично. Когда начальство пойдет плескаться в озере, они, наверное, душевно попьют пивка на веранде, обсуждая новости и вспоминая былое.

После всех необходимых приготовлений, включающих посещение уборной, непременное предложение еды и отказ от оной (у них все с собой для пикника), они прогулялись до пристани.

– О боже! Пенни, какая прелесть! – воскликнула Корделия, увидев на козлах хрустальное каноэ. Хотя, конечно, если постучать по корпусу, понятно, что прозрачный пластик.

Пенни расплылся в улыбке:

– Пасынок привез. Говорит, новинка. Прозрачный корпус, чтобы было видно насквозь, когда катаешься. Один умелец из Нового Хассадара такие делает. Он хочет расширить дело и выпускать разные модели, когда их разработает. У этого пластика положительная плавучесть, так что вы ее не потопите даже при желании. У гостей нарасхват – надо бы еще парочку таких заказать, но он сейчас перегружен заказами.

– Сегодня лодка свободна?

Пенни, прищурившись, посмотрел на озеро.

– Может, позже? Сейчас все равно малость ветрено. Хорошо ходить под парусом.

Ветер и в самом деле усилился. Они вышли на скрипучий причал. Ветер трепал ей волосы, и Корделия наслаждалась этим ощущением. Оливер посмотрел на запад и нахмурился, возможно, разочарованный тем, что сила ветра маловата. Для нее-то почти идеально, а вот Эйрела наверняка бы больше устроило настоящее буйство стихии.

– С вашей старой лодкой все в порядке, адмирал, – сказал Пенни, вместе с Рыковым помогая им забраться. – Для проката такая лодка – самое оно. Очень устойчивая, даже «чайники» в такой не перевернутся, а значит, и мне не придется их вылавливать. Думаю предложить ее тому парню в Новом Хассадаре как образец для его следующей лодки, если сторгуемся.

– Вы неплохо о ней позаботились, – с благодарностью сказал Оливер.

Рыков указал на спасательные пояса, лежавшие на сиденье. Корделия и Оливер послушно их надели. Такая уж у них с Рыковым негласная договоренность – одна из многих, впрочем: она соблюдает требования безопасности, а он не стоит у нее над душой. Рыков по крайней мере научился трезво оценивать, что рискованно, а что нет. В отличие от не в меру ретивых молоденьких эсбэшников, которых направляли из Форбарр-Султана в службу охраны вице-королевы. Этих ей порой хотелось прибить их же инструкциями. Ей пришлось довольно жестко надавить, чтобы эти юнцы не увязались за ней сегодня. Личная жизнь . Странное понятие. Ладно, будет и у нее личная жизнь, если она не свернет с выбранного пути. Ох, скорей бы…

Пенни и Рыков оттолкнули лодку от берега, и ее руки словно сами вспомнили, что надо делать. Как только Оливер поднял грот, она стала держать кливер по ветру, а когда лодка оказалась достаточно далеко от берега, она смогла опустить выдвижной киль. Затем Оливер подтянул гик и взялся за штурвал, Корделия закрепила линь кливера в креплении, и они отчалили, заскользив по воде.

– Супер! – крикнула Корделия, обернувшись назад.

Озеро очаровательно, скалы вдалеке – потрясающие, вид с этой стороны стал еще лучше: Оливер стянул с себя рубашку, подставляя солнцу белоснежную кожу. Он всегда был белокожим – раньше все время в космосе, теперь все время в офисе. Ну, допустим, ему уже не двадцать семь, а кому столько? И он никогда не был заморышем. Как приятно видеть его таким спокойным и счастливым! Оливер щурился от света, словно лукаво подмигивал.

– Жаль, что не удалось потерять наручные коммы, – вздохнул он, взглянув на свой.

Корделия кивнула: мол, и ее собственный при себе. И гордо заявила: