Вернор Виндж - Пламя над бездной [сборник]

— Приветствую… Родительница. Столько лет прошло.

Древорезчица мгновение молчала. Потом что-то булькнула в ответ, Странник перевел:

— Ты узнаешь меня?

Шкуродер склонил к Древорезчице одну голову:

— Не элементов, но душу. Это же очевидно.

Королева опять помолчала. Странник добавил тоном комментатора:

— Бедная моя Древорезчица. Не думал, что ее можно так смутить прилюдно. — И вдруг, уже Шкуродеру, громко и на самношке: — А ты для меня не был так очевиден, о бывший спутник в странствиях. Я тебя помню как Тиратект, скромную училку из Длинноозерья.

Несколько голов повернулись к Равне и Страннику. Существо ответило на очень приличном самношке, хотя и детским голоском:

— Приветствую тебя, Странник. И тебя… Равна Бергсндот? Да. Я — Шкуродер-Тиратект. — Головы стаи склонились, глаза поморгали.

— Хитрый жук, — пробормотал Странник.

— С Амдиджефри все в порядке? — вдруг спросил Шкуродер.

— А? — сперва не поняла Равна. Потом: — Да, с ними все хорошо.

— Отлично. — Все головы повернулись к королеве, и существо продолжило на межстайном: — Я почтительнейше явился заключить мир с моей родительницей, дорогой Древорезчицей.

— Он что, на полном серьезе такое отчебучил? — прошептала Равна щенку у себя на плече.

— А с чего бы мне приукрашивать?

Древорезчица резко гавкнула, и Странник перевел человеческим голосом королевы:

— Мир? Ой, сомневаюсь, Шкуродер. Более вероятно, что ты взыскуешь передышки, желая перестроиться и снова попытаться убить нас всех.

— Хотел бы перестроиться, это правда. Но я изменился. «Скромная училка» меня несколько… смягчила. Тебе это так и не удалось, родительница.

— Что? — Странник умудрился передать в одном слове обиженное удивление.

— Древорезчица, а ты никогда не задумывалась? Ты величайшая из стай этой части света, быть может, величайшая в истории. И стаи, которые ты сотворила, тоже выдающиеся личности. Но задумывалась ли ты когда-то, кто из них самый способный? Ты слишком хорошо надо мной поработала. Ты проигнорировала инбридинг и (затрудняюсь подобрать точный перевод), и ты создала… меня. Со всеми… чудачествами, которые тебе так досаждали последнее столетие.

— Я… я обдумала эту ошибку и с тех пор работала старательнее.

— Да-да, как с Пронырой. (Ой, ты глянь на мою королеву. Он ее серьезно задел.) Ладно уж, ладно. Проныра вполне может оказаться ошибкой иного рода. Суть в том, что ты создала меня . Раньше я полагал это величайшим творением твоего гения. Теперь… не уверен. Я хочу измениться. Внести поправки и жить в мире. — Одна из его голов смотрела на Равну, другая обратилась к «Внеполосному-II» на Тайном Острове. — И есть во Вселенной другие цели, достойные нашего гения.

— Слышу прежнее высокомерие. С чего бы мне сейчас тебе доверять?

— Я помог спасти детей. И спас корабль.

— И ты всегда был величайшим приспособленцем мира.

Головы Шкуродера сдвинулись назад.

— (Это вроде пренебрежительного пожатия плечами.) У тебя преимущество, родительница, но на севере я еще силен. Давай договариваться о мире, иначе я тебе устрою десятилетия саботажа и войн.

Древорезчица так взвизгнула, что уши заложило.

— (Это, если ты не догадалась, признак раздражения.) Наглец! Я тебя могу на месте прикончить и устроить себе столетие более или менее мирной жизни.

— Готов побиться об заклад, что ты меня не тронешь. Ты обещала мне безопасность, поодиночке и в целости. Одно из самых сильных твоих душевных качеств — презрение ко лжи.

Задние элементы Древорезчицы присели, а передовые щенки сделали несколько быстрых шагов навстречу Шкуродеру.

— Мы десятилетия не виделись, Шкуродер! Если ты изменился, отчего бы не измениться мне?

На миг все элементы Шкуродера оторопели. Потом часть стаи медленно поднялась и осторожно придвинулась к Древорезчице. Стаи арбалетчиков по обе стороны места встречи прицелились в него. Шкуродер остановился метрах в шести или семи от Древорезчицы. Помотал головами из стороны в сторону, пристально изучая королеву. Наконец вымолвил удивленным, почти опешившим голосом:

— Да, почему бы и нет… Древорезчица, после стольких веков ты… изменила себе? Эти новые элементы…

— Не только мои. Все верно. — Странник почему-то довольно захихикал Равне на ухо.

— Ну что ж. Тогда… — Шкуродер вернулся на прежнее место. — Я все равно хочу мира.

— (Древорезчица вроде бы удивилась.) А ты и вправду изменился. Сколько в тебе от настоящего Шкуродера?

Долгая пауза.

— Двое.

— Очень хорошо. В зависимости от условий, может, и заключим мир.

Принесли карты. Древорезчица потребовала указать позиции основных войск Шкуродера. Их следовало разоружить под присмотром двух или трех стай королевы на каждую боевую единицу, с отчетами по гелиографу. Шкуродера обязали вернуть радиомантии и предоставить их для исследования. Тайный Остров и Холм Звездолета отходили Древорезчице. Двое начертили новые границы и заспорили о способах надзора королевы за оставленными Шкуродеру владениями.

Солнце достигло полдневной точки в южных небесах. В полях внизу крестьяне давно оставили угрюмую стражу и вернулись к работе. Лишь арбалетчики королевской охраны продолжали напряженно наблюдать.

Наконец Шкуродер отступил от своего края карт.

— Да-да, твоим стаям будет позволено наблюдать за моей работой. Никаких… ужасных экспериментов. Я стану кротким собирателем знаний (сарказм, что ли?), как и ты.

Древорезчица мотнула головами, по мордам точно рябь прокатилась.

— Возможно, располагая содействием двуногих, я тебе это и позволю.

Шкуродер поднялся, развернулся, чтобы помочь калеке влезть на тележку, но помедлил.

— Ага, и последнее, дорогая Древорезчица. Так, пустяк. Я убил двух элементов Стального, когда он пытался уничтожить звездолет Джефри. (Если быть точным, раздавил их, будто клопов. Теперь понятно, отчего Шкуродер стал калекой.) Остальные у тебя?

— Да.

Равна видела, что осталось от Стального. Они с Йоханной посещали многих раненых, рассчитывая перестроить автохирург «Внеполосного-II» на планете Когтей. Но в случае Стального интерес был скорее мстительный: стольких невинных погубила эта тварь. Впрочем, обломки Стального в медицинской помощи не нуждались. У них нашлось несколько царапин (и то Йоханна подозревала, что Стальной сам себя ранил) да вывих одной лапы. Сама стая, однако, представляла собой душераздирающее зрелище — ментальную развалину. Она сбилась в углу загона, дрожа от ужаса и зыркая во все стороны. То и дело судорожно клацала пара челюстей, порой какой-то элемент пытался перелезть через ограду. Тройка не обладала интеллектом человеческого уровня, но говорить умела. Увидев Равну и Йоханну, трое так выпучились на них, что показались белки, и завизжали что-то едва понятное на самношке. Кошмарная смесь угроз и мольбы: «Не режьте меня, не режьте!» Бедная Йоханна расплакалась. Она почти год ненавидела стаю, которой были эти трое, но…