Лоис Буджолд - Цветы Форкосиган-Вашнуя

— И аванс ты, разумеется, потратила…

— Разумеется. — Она уставилась на носки своих сапожек. — Но причина не в этом. Мне сейчас просто не хочется сочинять продолжение того сна или что угодно в том же духе. То была ерунда, пустышка. А я хочу испробовать совершенно новую область. И поработать над новыми идеями.

Она подумала, что условия необычного контракта не позволяют ей излишнюю откровенность. А жаль. Ни с кем она не обсудила бы его столь охотно, как с Чалмисом. Его мнение она ценила наиболее высоко, поскольку на него не влияли мода или мнение друзей. Эта его особенность компенсировала в глазах Анайи безразличие к современной культуре, порой доводящее ее до бешенства.

— Разумеется, дорогая. Прогуливай сколько душе угодно. — Чалмис не стал напоминать, что она была здесь незваной гостьей. — Расположиться можешь в той же комнате, где жила в прошлый раз, если она тебе понравилась; ею с тех пор никто не пользовался. Поговори с Чарлзом насчет постельного белья, еды и всего прочего. А потом я покажу тебе новейшие музейные экспонаты.

Кроме садов и эпикурейской жизни у Чалмиса было еще одно хобби — восстановление старинной техники для музеев. В его распоряжении имелась прекрасно оборудованная мастерская, где он, позабыв обо всем, мог часами ковыряться в микроскопической филиграни всевозможных плат и схем. Некоторые образцы датировались временами его молодости; постепенно он стал таким экспертом, что брался за любую конструкцию. Зато Чалмис совершенно не разбирался в современной бактериальной электронике, где компьютеры выращивались, а не создавались. Его усилия очень высоко ценились несколькими историками науки и оставались совершенно неизвестными для простых смертных.

Анайя понимала в его работе еще меньше, чем он в ее, но у них имелось и нечто общее — страстная ненависть ко всяческого рода помехам. Каждый проявлял такое же уважение к рабочему времени другого, какое желал получать сам, и это взаимное невмешательство сильно их сближало. В последующие дни Анайя, с головой погрузившись в работу, могла пропустить обед или ужин, нисколько не тревожась, что кто-то придет ее искать и тем самым оторвет от дел. Чалмис, в свою очередь, снимал с себя обязательства хлебосольного хозяина. Когда же их орбиты случайно пересекались, эти встречи наполняла взаимная благодарность за предыдущее отсутствие другого.

Такая встреча произошла как-то вечером примерно через неделю после приезда Анайи. Гостья и хозяин блаженно расположились возле дома в уличных креслах — мягких, как кушетки. Они полулежали рядом, глядя в небо. Горизонт на западе полыхал багрянцем и лимоном, чистая зелень по краям плавно переходила в ультрамарин. Над закатившимся солнцем сверкала искорка Венеры, кое-где уже замерцали самые яркие звезды. Деревья и трава вокруг дышали теплым и незабываемым сенным ароматом лета Среднего Запада. Анайя подсчитывала похожие на падающие звезды вспышки — в сотне футов над их головами сгорали москиты, натыкаясь на автоматический силовой барьер.

— …семь, восемь… Слышишь, Чалмис, а это правда, что они могут высосать из человека всю кровь за пятнадцать минут?

— Сомневаюсь, — лениво отозвался он. — Полагаю, если на тебя нападет целая стая, то можно потерять много крови. Но хотя они и пяти дюймов в длину, в основном это крылья и ноги. Вряд ли москит сможет высосать больше пяти миллилитров зараз. А вот их яд — это настоящая проблема. — Он отпил из высокого бокала глоток лимонада со льдом. — Особенно если эти твари из районов с высокой радиацией — такие могут наградить и лучевым ожогом.

— Берегись тех, кто светится в темноте, да? Двенадцать, тринадцать… ух, смотри, какой красавец полетел!

Некоторое время они молчали, потягивая лимонад.

— Как — получается новый сон? — спросил наконец Чалмис. — Сделала столько, сколько надеялась?

Анайя помедлила с ответом.

— Да, актуализация идет очень гладко.

— И тем не менее у тебя нет желания похвастаться успехами. Что тебя тревожит? Но если я лезу не в свое дело…

— Нет-нет… А что, я выгляжу встревоженной? — обеспокоенно спросила она.

— Ты, конечно, не совсем прозрачна, — успокоил Чалмис. — Но для того, кто наблюдает за тобой достаточно пристально… гм… похоже, то, над чем ты работаешь, влияет на твое поведение. Либидо, например.

Анайя поморщилась.

— Да… Ты прав, конечно. — Она протянула руку и слегка коснулась Чалмиса. — Этот сон скорее… антиафродизиак.

— Для начала сойдет. На какую тему?

Анайя заколебалась, борясь с искушением, но через некоторое время поддалась ему.

— В основном о смерти. Это частный заказ. И довольно зловещий. Слушай, вообще-то мне не разрешено об этом говорить, но…

— Но? — иронично повторил Чалмис. — Кажется, я знаю, что означает «но». Сейчас ты заставишь меня поклясться хранить молчание, а потом все выложишь.

— Если ты добавишь: «Это так по-женски», я тебе врежу, — пообещала Анайя. — Но… Чалмис, это действительно леденящая кровь история, и дело не только в образном ряде сценария. И чем дольше я над ним работаю, тем более зловещим все становится.

Она описала ему визит Рудольфа Кинси, а завершила рассказ тем, что принесла Чалмису сценарий и переносную лампу.

Анайя с тревогой наблюдала, как ее друг читает страницу за страницей. Закончив, Чалмис перевернул пачку листков и углубился в сценарий снова. Она уже внутренне сжалась, ожидая услышать упреки в том, что согласилась на такой заказ, но первые слова Чалмиса, когда он закончил чтение в третий раз, застали ее врасплох:

— Ты заметила, что эта штука задумана в виде бесконечной петли?

— Что? Не могу представить, кому такое может понадобиться… Разумеется, сюжет идет по кругу — тут я с тобой согласна. Прежде мне казалось, что это нечто вроде художественной аффектации. Может, этот тип начитался романов двадцатого века?

— Это лишь впечатление. Но все же… что ты знаешь о заказчике?

— Только то, что уже сказала. Напоминает жуликоватого адвоката. Но кто я такая, чтобы судить других?

— О, ты бываешь весьма восприимчивой и наблюдательной, когда перестаешь витать в облаках. Впрочем, для тебя это процесс не вполне осознанный.

Анайя задумалась: считать ли его слова комплиментом?

— Итак, ты не сможешь с ним связаться, если захочешь, — размышлял вслух Чалмис. — Ни адреса, ни номера фона, а контракт у вас устный — кстати, ты уверена, что тебе вообще заплатят?

До сих пор такая жуткая мысль даже не приходила ей в голову.

— Короче, ты даже не знаешь, действительно ли это его настоящее имя. Твоя проблема в том, дорогая моя, что ты слишком честна. Даже не представляю, откуда у тебя подобное прямодушие. Воспитание тут явно ни при чем.