Эдмонд Гамильтон - Обратная сторона Луны [сборник litres]

Это незамысловатая первая весть о трагедии немедленно забросила до сего времени незаметную научную экспедицию на первые страницы газет всего мира и буквально сразила всех сотрудников Университета Среднего Запада. Ровно через десять часов поступило второе сообщение, что ещё сильнее подогрело сенсацию. В нём говорилось, что всё ещё остающегося без сознания Карсона и тела его четырёх друзей отвезли из деревни в Прогресо, и медики тщательно исследовали все четыре тела. Было установлено, что несчастные погибли не из-за каких-то внешних повреждений. Но, по всей видимости, они взорвались изнутри, что представлялось полностью необъяснимым. Врачи решили, что изуродовать их до такой степени могла бы только некая ужасающая и непредсказуемая сила, следовательно, обстоятельства их смерти мог прояснить только Карсон.

Однако Карсон, переживший ужас неведомой трагедии, произошедшей в мрачных юкатанских джунглях, не приходил в сознание в течение двух суток. Очнувшись, он прояснил загадку в нескольких ни с чем не сообразующихся словах. Как сообщил Карсон, он с экспедицией две недели успешно продвигался вверх по реке, останавливаясь лишь для того, чтобы разбить лагерь на её берегах, и в четвёртом или пятом лагере и случилась беда. Карсон, по его словам, снедаемый страстью к геологии, отошёл от лагеря, чтобы обследовать несколько громадных камней выше по реке, он отчётливо видел дорогу благодаря свету висевшей над головой полной луны. Он сказал, что закончил изыскания и возвращался в лагерь, когда полыхнула ярчайшая вспышка сверкающего света. Он бросился вперёд, но лагерь оказался уничтожен. Геолог нашел разбросанные по земле изувеченные тела своих четырёх друзей и двенадцати туземцев, в то время как следы у берега реки показывали, что там загадочная смерть поразила Хауленда. Начальник экспедиции упал в воду, и его тело унесло течение. Карсон, решив, что всю группу, кроме него самого погубила гигантская молния, погрузил тела друзей в одно из каноэ, выкопал в мягком песке могилу для гребцов, после чего отплыл, устремившись вниз по реке, и через нескольких дней ужасающего путешествия, истощенный после нервного потрясения, потерял сознание. К счастью, его нашли, когда каноэ со страшным грузом принесло к деревушке в устье реки.

Так, ко всеобщему удовлетворению, осветила абсолютно непостижимую гибель экспедиции история Карсона. Странные эффекты воздействия молнии на человеческое тело хорошо известны, и лишь такой причудой сил природы можно было объяснить состояние тел. Поэтому объяснение Карсона было официально принято властями Прогресо и отправлено руководству Университета Среднего Запада. На самом деле кое-кто в Прогресо заявлял, что к месту трагедии нужно послать следственные органы, но это заявление не поддержали ни Карсон, ни представители властей. Было указано, что из такого путешествия не удалось бы узнать ничего нового, а тело Хауленда из водоворотов Карахоса вернуть невозможно. К тому же из-за трагедии суеверный страх туземцев перед джунглями возрос настолько, что никого из них не удалось бы заманить в подобный поход. Итак, вопрос объяснился к удовлетворению большинства, власти Просперо успокоились, и Карсон отплыл к дому.

Ко времени прибытия Карсона в Америку сенсация, неделю не сходившая с заголовков национальных газет, значительно поостыла. Загадка гибели Хауленда и его друзей объяснилась, пресса быстро забросила вопрос, формально выразив сожаления о потере пяти таких выдающихся учёных. Даже в Университете Среднего Запада первый шок и возбуждение от трагедии уже прошли, и хотя её до сих пор обсуждали, она больше не являлась единственной темой для разговора. Казалось, даже руководство университета допустило, что чиновники Прогресо правы в своём убеждении, что из этого дела больше ничего не удастся извлечь. Так что, хотя ко времени прибытия Карсона слова сожаления и тому подобные ещё были у всех на устах, никто не счёл их поводом для дальнейших действий.

Что же до Харлана Трента и меня, то нас объяснения трагедии совершенно не удовлетворили. После первого шокирующего сообщения мы упорно следили за многословными статьями газет, и нам, являвшимся ближайшими друзьями Хауленда, совершенно не верилось в такой поворот дела, при котором Карсон мог бы вернуться, не предприняв попыток узнать о судьбе своего друга. Поэтому нас переполняли вопросы, которые мы жаждали обрушить на него сразу после его возвращения. Однако вышло так, что лишь едва не двадцать четыре часа спустя после приезда Карсона, когда мы втроём молча курили в моих комнатах, и дым из наших трубок мешался с проникавшими через открытые окна ароматами тёплой майской ночи, мы обратились к нему с вопросами.

После наших расспросов тот какое-то время молчал, его решительное лицо оставалось серьёзным, а глаза не отрывались от чего-то вдали. Затем он, наконец, обернулся к нам.

– Нет, – сказал он в ответ на наш первый вопрос. – Тело Хауленда не найти, – он прервался с какой-то отчуждённостью во взгляде и затем добавил: – Это невозможно, потому что Хауленд всё ещё жив.

Мы уставились на него с возгласами изумления, а потом заговорил Трент.

– Хауленд жив! – повторил он звенящим от напряжения голосом.

– Но тогда почему ты его оставил, Карсон? И в какой он земле?

Вместо ответа Карсон несколько раз смерил нас изучающим взглядом и отвернулся к открытому окну. За ним лежала тёплая темнота майской ночи с ещё более тёмными громадами деревьев и контурами зданий, вырастающими из темноты. Надо всем этим, склоняясь от зенита к западному горизонту, висела растущая Луна, большой, сияющий серебром серп в небесах. Некоторое время Карсон молча созерцал её яркий полумесяц, затем обернулся к нам, удивлённо замершим за его спиной.

– Хауленд вовсе не на Земле, – тихо сказал он. – Хауленд… где-то на Луне!

– На Луне?!

Одновременно воскликнули мы с Трентом, всё ещё оставаясь в замешательстве от заявления Карсона; но тот невозмутимо кивнул и начал свой рассказ.

Я многое могу рассказать вам… многое, о чём не мог говорить, когда вернулся в Прогресо. Я осмелюсь поведать об этом лишь вам двоим, тем, кто знает меня и способен поверить. Мой рассказ прозвучит невероятно, но, я думаю, вы поверите. Расскажи я что-то такое крестьянам Прогресо, они сочли бы, что я свихнулся, и, подозреваю, обвинили в убийстве собственных друзей. Так что ради себя самого – и ради Хауленда – я дал им возможность считать так, как считают теперь все: гигантская молния уничтожила нашу экспедицию. Но это была не молния! Эта сила могущественнее и гораздо ужаснее молнии. На Земле лишь я знаю о ней, и я не рискну рассказать о ней никому другому.