Оксана Царькова - Космыч [litres самиздат]

– Так и что с того, – заартачился Юрка, – как я тебе помогу в открытый космос выйти?! Даже если мы вдвоём в мой скафандр с тобой втиснемся, то моя очередь на выход – только через месяц наступит, пойми, так программа составлена. Меня никто не выпустит.

Юрка, сгоряча, хотел стукнуть кулаком в стену каморки, но остановил руку. Он, вдруг, понял, что МКС живая, и горячо любима Космычем.

–А это не твоя забота, – домовой по достоинству оценил Юркин жест, и довольно заулыбался в свои рыжие усищи, – я всë устрою. Товарищ Берëзкин, самолично, на днях придëт и тебе задание выдаст. Ты что ж, думаешь, меня ЦУП тут без догляду и полномочий оставил?! Ээх, молодёжь…

*

Неделю. Целую неделю Юрка и Космыч готовились к своей миссии.

Юрка чертил схемы, а Космыч их все перечёркивал.

–Неет, Лексеич, ну нет. Не то всë это. Голубушка моя, хворобой непонятной страдает, а сказать не может, потому как не понимает – что же там такое у неë снаружи приключилось. Будто, инопланетяне завелись там, словно вши.

И Космыч расхохотался, увидев расширившиеся от невозможного удивления Юркины глаза.

–Да нет! Нет! Не видели мы с ней никаких инопланетян, – утирая слезу прокхекал домовой, – а вот про вшей… тут, может, и есть доля истины. Что-то расползается по обшивке станции, поражая узлы. А как это выглядит – никто не знает. Давай, Юрка, думай ещë. Уж больно мало нам времени осталось.

*

В ночь перед выходом к Юрке пришëл Космыч. Принëс свой сундучок заветный.

… вот сидят Юрка с Катей на лавочке, а над головой у них желтым-желто от цветов пахучих. Катя ест землянику и смеëтся. И губы у неë такие земляничные, сладкие. А рядышком с лавочкой, башня из свежеструганных досок стоит, и Космыч на них с Катей в телескоп смотрит, и рукой из башни той помахивает. А над головой, в небе синем, летает МКС, машет крыльями, словно орëл. И такая она конопатая, как Космыч. Вся в рыжих веснушках-точечках.

*

Как Космыч очутился в его скафандре – Юрка не понял. Как не понял, почему он не ощущает его там физически. То есть, умом он понимает, что тут не один, а тесноты нет.

–Аааах! – Разом выдохнули Юрка с Космычем, попав в открытый космос.

Передать словами, что они увидели – невозможно. Невозможно описать воздух и радость, первый поцелуй и мамину любовь.

Подлетая к злополучному узлу, который гробил все Юркины усилия, они с Космычем напряглись. Радужная рыжеватая плёнка, словно космическая медуза, нет, не медуза, а прозрачный осьминог, распластавший свои щупальца-метастазы по всей поверхности узла.

–Подцепить бы его чем, – услышал Юрка в правом ухе голос Космыча, – спробовать, вдруг, стронется тварь энта.

–Живая, ты думаешь она живая?! – Тихо прошептал Юрка.

–Вот зуб даю, живая, – прокряхтел домовой, но уже в левое ухо, – печёнкой чую, Лексеич, что это инопланетянин. Уууу, злыдня зловредная. Давай, Юрка, подцепи его чем, за ногу.

Небольшими щипцами Юрка ухватил за краешек "ноги" пришельца. И… она осталась на месте, как влитая.

–Падлюка какая, – в сердцах пробормотал Космыч, – молотком еë стукни, Юраша.

–Не могу, вдруг, я обшивку поврежу, – зашипел Юрка, – хотяяя.

Он достал некое подобие молотка и, слегка, ударил по рыжему "осьминогу". Тот с пружинил. И Юрка получил такой реверс, что чуть не выронил инструмент. Хорошо, что он крепится шлейкой к поясу, иначе бы улетел в вакуум этот молоточек.

–Погодь, Юрка, – зашуршал голос Космыча откуда-то, из груди скафандра, – я молоток заговорю.

*

Инопланетянин сопротивлялся. Махал щупальцами и изворачивался от молотка. Но заговор Космыча работал.

–Вона, вон светится, да правее же, – хрипел в правое ухо домовой, – тут у него душа. Бей в неë, Юрий Алексеевич. Бей от всей силы. Укокошь змея, аки Георгий Победоносец. Спаси нас от погибели.

И Юрка ударил. Гадина отлепилась от обшивки и полетела прямиком на его грудь. Он инстинктивно дёрнулся, и смертоносный, но уже мëртвый сюрикен удалился в чëрный мрак космоса.

Шшшшш.

–Не шипи, Космыч, мы сделали это! – Юрка счастливо засмеялся. – Теперь, дело за малым, запустить "Сферу", и…

–Беда, Юрка, беда, – тихий голос космового забился в ухе, – эта тварь тебе клок на груди выдрала. Воздух уходит. Холодно то как. Поспешай, космонавт, мы умираем.

Космыч завозился, шепча непонятные слова, потом, его голос сместился ниже.

Он заткнул дыру собой, догадался Юрка, теряя сознание.

*

–Землица родная. Душу нашу на себе носит, силу телу нашему даëт. Оторви нас от Земли, и пропадём…

Снилось Юрке. Земля наша, земляника, она тоже – от земли… Катя, Космыч.

–Космыч! – Юрка распахнул глаза, и увидел, как перед его носом бороздит просторы медотсека рыжий волос.

–Shit, – рука Гевина потянулась к волосу, – what…

Юрка опередил его, схватил, и рванул прочь.

Туда, в каморку. Зачем?! Он не знал.

Слëзы парили маленькими каплями, и собирались в одну большую.

–Ты меня в землицу закопай, – донёсся, неведомо откуда, голос космового, там, за пятой панелькой.

Юрка поддел пальцем серый пластик, и…

В уютной нише стоял обычный глиняный горшок с крышкой. Он открыл крышку и воткнул волос в самую гущу чернозёма.

Крупицы земли расплескались по отсеку. А запах! Запах Родины.

*

–Ты это чем там занимался, Тополëв? – Командир внимательно смотрел на испачканные руки программиста, выпавшего из-за переборки. – Земля?! Откуда?!

–Нашел. – Грустно ответил Юрка. – Вот, решил… полечиться.

Брякнул, что первое в голову пришло.

Но… Лицо Саньки, вдруг, дрогнуло и…

–Правильно, Юрка, Земля наша, она… она лечит, – хрипло сказал командир, и отвернулся.

*

–Ну и тварь мы с тобой, Юрка, скопытили, – спустя неделю причитал Космыч, – я тут подсмотрел у Гевина, он такое понаписал. И неорганической разум, и вообще. И это только по ошмёткам с твоего молотка. А во сне, слышь, врач этот на шведском языке, благодарит Нобелевский комитет за то, что оценили его вклад в науку. Кхе.

Космовой сидел на своей приступочке, а Юрка, как всегда, на полу.

Ему, недавно, удалось наладить "Сферу", и, даже, написать парочку "Ключей", препятствующих наглому вторжению чужого разума. Нет, не совсем препятствующих, но начало этому положено. И Юрка, мысленно, дал себе обещание выучить шведский.

Космыч, седой как лунь, в новенькой красной косоворотке и посконных штанишках, потряхивал скрипучими лапотками.

–Эх! Жаль, что ты скоро домой, – мечтательно проговорил домовой, – мы бы вместе с тобой, ещё столько всего нового открыли. Эх.

–Не, мне на Землю пора, к Кате моей, – Юрка по-дурацки, как только безумно-влюблëнные могут, улыбался в никуда, – нам с ней много всего надо сделать. Дом, сын, дерево… Давай, лучше ты, Космыч, домой возвращайся, хватит тебе в горшке сидеть.