Ник Писарев - Свет неназванной звезды

Приглушенный свет в кабине тускло освещал приборную панель. В иллюминаторе, густая и безграничная космическая ночь изредка прерывалась отдаленным светом еще не названных звезд… Никушин лениво посмотрел на радар и сверился с картой сектора. Они были за пределами исследованных границ уже с дюжину земных дней и «Пахи» сбросил скорость, чтобы дать бортовому компьютеру Элроду собрать все космографические данные. После того, как орбитальные верфи начали строить первые модели дальнобойных крейсеров «Вака», каждый из них был оборудован помощником на основе искусственного интеллекта, дабы повысить безопасность и упростить полеты. Никушин вертелся в кресле, изнывая от скуки и пытаясь придумать, чем бы себя занять. Во время сбора данных, все системы нового крейсера переводились в автоматическое управление, и пилот в кабине становился простым наблюдателем, неспособным даже собрать солнечный парус, потянув за единственный механический рычаг на приборной панели.

Тогда он решил воспользоваться новизной модели крейсера и обмануть Элрода. Лучшая для исследования дальних секторов модель Вака – Пахи, впервые использовала в качестве двигателя не солнечный свет, а отработанные ядерные отходы. Никушин ввел новые значения отверстия в крышке свинцовой капсулы, которое давало большему числу вылетавших радиоактивных частиц толкать парус, и как следствие, увеличить тягу для всего корабля. Новая технология еще была в ранней стадии запуска, поэтому первыми путешественниками были те, кто мог позволить себе риск работы с опасными материалами. Удостоверившись, что данные приняты, Никушин нажал «Выполнить», и тут же легкий разряд тока ударил его с экрана монитора. Меню сменилось хмурым, нарисованным лицом Элрода, который покачав головой из стороны в сторону, сказал:

– Нельзя менять настройки корабля во время выполнения задания.

– Ах ты бездушная жестянка, тебя не учили разве в вашей учебке, что людям нельзя причинять вред?! Это противоречит законом робототехники!

– Законы робототехники были выведены писателем Азимовым, и не являются частью моей программы. И не обязательны к исполнению – Элрод подмигнул Никушину нарисованным глазом. Инженер остановился в смятении, но решил продолжать гнуть свою линию.

– Я сказал выполняй поставленную команду. Увеличение тяги не затормозит рисование твоих карт.

– Мои карты – важнейшая часть нашей экспедиции. И ваша скука для меня не аргумент прекращать свою деятельность. Когда я начинаю скучать, то обычно считаю до квинтиллиона. Очень расслабляет, советую.

– Ты не язви со старшими по званию! И давай открывай крышку на нашей ядерной печке, хватит плестись, как черепахи.

– Вы не старше меня по званию, я даже не имею звания. Как, впрочем, и вы. Мы оба подчиняемся только капитану. Но я уточню у него, разрешен ли мне маневр, в связи с данными указаниями…

– Да ладно, чего ты сразу начинаешь, доложу капитану, все такое. Давай я сам схожу, спрошу. Я тут все равно ничего не делаю. Ты же без меня не пропадешь тут, а Родни?

– Я уверен, что без вас в кабине мы оба сможем приносить большую пользу экспедиции! Спасибо, товарищ инженер.

Табло с говорливым металлическим лицом потухло, и Никушин, выругавшись для вида и пнув один из системных блоков компьютера, пошел в кают-компанию к остальным. Он прошел мимо огромной мигающей карты известных планет в их секторе, заглянул в каюту к пилоту и забрал один из разбросанных ботинок с собой. Оставив его за дверью каюты, он вошел и увидел остальную команду за работой. Босоногий Толманин подшивал свой китель, Луркасов же чистил плазменный пистолет. Никушин налил себе чаю и подсел за стол.

– На кого пойдем охотиться, живодер?

– Я не убиваю животных. Задача солдата защищать свое подразделение. Как бы он не относился к его личному составу.

Луркасов недвусмысленно посмотрел в сторону Толманина, который закончил приводить в порядок свою форму.

– Это вы про меня?

– Нет, я привожу строчку из устава звездных войск. Каждый принятый на службу солдат должен защищать людей из всех колоний, будь они с Земли или откуда-то еще.

– По-вашему, если я родился на Марсе это делает меня хуже, чем вы?

– Не хуже, конечно же нет! Жизни всех людей одинаково важны и бесценны. Просто…

– Просто вы считаете, что те, кто родился на Марсе другой подвид людей, не так ли? На Земле очень популярна эта дарвинистская теория о разности видов людей с Земли и Марса, но, по-моему, это обыкновенный фашизм. Вы считаете, что раз я родился на другой от вас планете, значит и законы Земли ко мне не применимы? Между прочим, все Земные конвенции по правам человека неукоснительно распространяются и выполняются в каждой колонии.

– Это совсем не то, что я хотел сказать. Я не говорю, что у нас разные юридические права. Но в биологическом плане мы с вами действительно не похожи. Из-за разной атмосферы, гравитации и солнечного света, вы сможете жить только в других колониях, но не на Земле, столице нашей империи. Еще в утробе матери вы начинаете формироваться как отдельный биологический вид, и с вашей стороны глупо это отрицать. Специально ради вас, на каждом корабле выставляется усредненная гравитация, а значит после прилета домой, Земляне будут вновь привыкать к жизни на Земле. Экипажи теперь чаще подвержены депрессиям из-за пониженной пропускной способности наших иллюминаторов. Меньше витамина Д для вас норма, а для нас с Земли она становится причиной психологических проблем. Поэтому здесь нет никакой дискриминации, просто физиологический факт.

– Наша биология действительно разная, но человеческая цивилизация, после стольких лет распрей и противоречий на самые разные темы, от религии до цвета кожи, наконец смогла начать жить в согласии. И вот мы расширили границы к звездам, празднуя триумф прогресса над невежеством, как снова дали волю призракам расового превосходства. Каждый житель Марса при контакте с Землянином чувствует к себе вашу надменную холодность, ваше столичное высокомерие. Но космос доступен всем, поэтому попрошу вас держать свое мнение при себе, если не хотите попасть на допрос к своему Марсианскому капитану.

Повисло неловкое молчание. Старый солдат не привык, что его отчитывают гражданские, но и нарушить субординацию было для него делом немыслимым. Никушин тихо смотрел в свой стакан, стараясь не привлекать внимание ни одной из сторон. Он был согласен с мнением о разности биологических видов людей с Земли и колоний, но и рассуждения о разделении экипажей на земные и марсианские считал пережитком темного людского прошлого. В тишине послышались шаги, доносившиеся все громче из коридора. Капитан Баранович подошел к нему со спины, увлеченно читая бортовой журнал. Внезапно он поднял голову, увидел сидящих за столом и вопросительно посмотрел на лишнего инженера.